Мустафа Джемілєв: «Ми знову починаємо боротьбу за свою Батьківщину»

Лідер кримськотатарського народу, народний депутат України Мустафа Джемілєв запросив Hromadske.Крим на інтерв'ю у свою київську квартиру.

В інтерв'ю Громадському Мустафа Джемілєв розповів про те, як він, депортований семимісячним немовлям, ріс далеко від Криму, як влився в рух на захист прав кримськотатарського народу, як вперше став політв'язнем і що повинен розуміти народ України в день 18 травня.

О детстве в депортации

Я помню себя уже в местах ссылки, может быть, такое смутное - мы на какой-то телеге, из одного поселка переезжали в другой. Расстояние не великое, где-то 4 километра, но на такой телеге... Но уже там, в том месте, где мы уже дальше обосновывались, уже более отчетливо помню. К нам было какое-то особое отношение. Ведь в то время был еще комендантский надзор за нами. Это значит, за пределы поселка нельзя выезжать без разрешения комендатуры. Даже если у тебя в соседнем селе похороны отца, тебя могут не пустить. А без разрешения пойти туда - это побег, до 20 лет лишения свободы.

О сохранении идентичности и культуры крымскотатарского народа

Крымские татары старались как-то держаться вместе. Даже в мечети они предпочитали не ходить. В советское время мечети - известно, что такое. Это мулла, священнослужитель - обязательно агент КГБ. И, особенно в первые годы, там, в мечетях тоже была пропаганда против крымских татар, они дескать предатели.

Иногда запреты на исполнение крымскотатарских мелодий носили совершенно дикие формы. У нас был такой талантливый скрипач, они его несколько раз предупреждали, чтобы он больше не исполнял, но страсть к музыке, он все равно исполнял. Его увезли в комендатуру, и прижимали пальцы дверьми. Они у него расплющились, и уже на скрипке он не мог играть. И вот я помню, это в моей памяти - он плакал и смотрел на свои пальцы, что больше не может играть.

О смерти Сталина

Ярко у меня в памяти осталась смерть Сталина, это март 53-го года. Вселенский плач, все плачут в школе. Дети, преподаватели.... А крымские татары, дети, как-то кружком сидят, и никто не плачет, даже каким-то шутками перебрасываются. И вот наш руководитель, Ришат Бекмамбетович, я его хорошо запомнил, прибегает к нам и говорит: “Ребята, надо плакать. Потому что смотрите, все плачут. Если мы не будем плакать, могут просто нас или всех ваших родителей пересажать. Я вот лук принес, потрем глаза и поплачем, иначе плохо будет.”

Каким представлял Крым ребенок, росший в депортации

В те времена люди не очень-то ездили. Ну, отец мог рассказывать, как из одного села в другое приехал, как кто-то из гостей приехал. Особо географических повестей не рассказывал. Ну горы там, село, какие скалы в том селе, где наши предки жили, Ай-Серез в Судакском районе, действительно какое-то невеселое село. Но меня больше всего в Крыму не то, что какие-то красоты, море привлекало, а те события, которые там происходили.

О методах борьбы крымских татар за возвращение в Крым

Методы формировались экспериментально. Студенты собирались, в маевки ходили. И на этих маевках много разговоров о Крыме, о возвращении. Но впервые я столкнулся с тем, что называется движение, было в 50 году, незадолго до окончания школы, сестра у меня работала в Ташкенте. И вот принесла какое-то обращение. Начиналось оно со слов “Дорогой Никита Сергеевич”, это Хрущеву обращение. Оно было в таких верноподданических тонах, что самый хороший строй, самая хорошая конституция у нас, все хорошо, только вот ошибочка произошла, нас незаконно выслали, поэтому просим рассмотреть этот вопрос. Но даже такое - что-то люди сомневаются в том, что советская власть делает, попахивало диссидентством. И меня сразу это привлекло, я начал интересоваться у сестры, где она их взяла, как можно познакомиться с их авторами, она резко отрезала, сказала, это секрет. Я не имею права говорить.

Потом уже, когда я окончил школу, переехал в Ташкент, там уже познакомился с теми кругами, и я принял участие в формировании, создании союза крымскотатарской молодежи, который потом КГБ квалифицировал, как антисоветсвкую организацию, и лидеров посадили по ст. 60 и 62 уголовного кодекса Узбекской СССР, это создание антисоветской организации и антисоветская пропаганда с умыслом подрыва советской системы.

О преследованиях активистов крымскотатарского движения

Когда впервые арестовали наших лидеров, лидеров этой организации, уже все те, кто были в этой организации, это было не менее 40-50 человек, в основном студенты, они уже были под колпаком. За ними было наблюдение, и я твердо знал, что и за мной придут тоже. С этого времени я начал изучать не только историю Крыма - юриспруденцию, уголовный и процессуальные кодексы, прецеденты судебные, читал книги, судебные процессы. И когда меня впервые арестовали, а потом судили, судьи действительно поражались, откуда такой молодой человек так цитирует статьи процессуального кодекса, показывает прокурору, что он не так делает, им было, конечно, очень неприятно.

Меня сперва исключили из института. Вызвали на такое заседание комсомольское - партийно-комсомольского и профессорско-преподавательского состава. Полный зал у ректора в кабинете, наверное человек 50 сидели. И там был представитель КГБ, потом проректор взял слово и сказал, что к сожалению в нашем городе появляются какие-то молодежные группы, которые собираются и ведут разговоры, которые бросают тень на политику КПСС и советского правительства, и к сожалению среди этих студентов оказался и этот - и на меня показывает.

Я взял повестку, на обратной стороне написал  “Отказываюсь служить в советской армии, потому что у меня нет Родины, мне нечего защищать. И я не считаю, что за пределами Советского Союза у меня есть враги”. Он говорит: “Всё?”. Я говорю : “Всё”. И потом возбудили уголовное дело сразу по мотивам отказа от службы. 70 статья, часть первая.

Как КПСС “разрешила” крымским татарам вернуться в Крым

Указ назывался “о гражданах татарской национальности, ранее проживавших в Крыму”. Даже термин “крымские татары”, само название, оно не употреблялось. Нас смешивали с другим народом, слово “Крым” вообще не употреблялось. 5 сентября 1967 года, когда издали этот указ, я был еще на зоне. Я чуть не плакал от радости. Наконец-то думаю, всё. Но там были уже другие негласные указания о том, чтобы не пускать их в Крым.

Просто не пускали, говорили, “Мы не будем вас прописывать. У вас нет жилья”. А если жилье находишь, договор купли-продажи не оформляют, говорят, “сначала устройтесь на работу”. Придешь устраиваться на работу - “у вас нет прописки”. А как прописаться, если дом не оформляют? Потом - предупреждение, требование покинуть территорию Крыма. Если ты не покидаешь, приходит милиция, загружает твои вещи, вывозит за территорию Крымского полуострова. И вот мы подсчитали, что с сентября 1967 года по сентябрь 1968 года, то есть в течение года, в Крым прибыло около 12 тысяч крымских татар, из них смогли остаться, устроиться, прописаться не более 100-150 человек. Остальных всех выбрасывали.

Оставались по-разному. Были очень упертые: его выселяли, он снова приезжал, его снова выселяют. Его дом бульдозером сносят, а он снова приходит. Или, скажем, был герой Советского союза Решетов, он написал заявление, что если не пропишете в течение 24 часов после всех этих мытарств и выселения, то я сожгу себя на площади. Его прописали.

Об отношениях крымскотатарского народа с нынешней “властью” в Крыму

По сути власть, которая там (в Крыму - ред.) установилась, она крайне шовинистическая. Очень такая - ни грани уважения к другим этносам. Они хозяева русские, а если мы им понравимся, они проявят к нам какую-то милость. Для гордого крымскотатарского народа, который долгие годы боролся с этим режимом, такая форма совершенно неприемлема.

Вообще у оккупантов, как мы уже четко установили, по отношению к крымским татарам было два направления: они четко не знали, что с нами делать. С одной стороны, им очень важно было, чтобы коренной народ высказался в поддержку оккупации, чтобы сказал, как мы довольны, что мы в составе России. Первая стратегия была направлена на то, чтобы договориться с Меджлисом ибо как-никак, более 90% крымских татар считается с решениями Меджлиса, ибо Меджлис избирается самими крымскими татарами. Этим, собственно, было вызвано приглашение в Москву на переговоры с Путиным. Но, поскольку договоренности не получилось, возобладало второе направление, которое исходило из того, что с этими крымскими татарами договориться невозможно, поэтому нужно действовать традиционными методами - это попытка расколоть их, надавить, заставлять... Одним словом, силовые методы.

За прошедший год мы насчитали как минимум 120 обысков в домах, школах, мечетях, ищут, как они говорят, оружие и запрещенную литературу. Ну, с оружием понятно, а вот запрещенная литература - уже забытое в Украине понятие, а они составили огромный список книг, которые, оказывается, нельзя читать, и хранение которых является преступлением. Для нас это, конечно, дико. Мы и в советское время не считались с их запретами, находили книги, размножали, а тут в 21-м веке они нам какие-то запреты.

О дате 18 мая

У каждого народа есть какие-то знаковые даты. У большинства народов это провозглашение независимости, освобождение. Так у нас сложилось, что самая знаковая - трагедия, и в этот день, независимо от их политических воззрений, все крымские татары объединяются вместе. Потому что это горе объединяет весь народ.

В прошлом году как такового запрета не было, просто сказали, что на центральной площади нельзя. И чтобы было убедительно, они ее обложили солдатами, бронетранспортерами, туда пройти невозможно было. И крымские татары в черте города, правда на окраине, на одной площади собрались. Не меньше, чем обычно, 15-20 тысяч там собралось. Пытались они и это присвоить себе, монополизировать. Что там выйдут эти марионетки, будут говорить, сочувствие может выскажут, письмо от Путина прочитают с этими российскими флагами. Но когда Меджлис твердо сказал “Никаких российских флагов, это будет провокация, мы тогда не гарантируем, что там все будет тихо”, был достигнут компромисс, что украинских флагов тоже не будет, будут только национальные крымскотатарские флаги. Но опять-таки, мы просто сказали, что такая договоренность. А кому ты там запретишь прийти с каким-то флагом? По сути, сейчас вернулся тот режим, против которого мы десятилетиями боролись за возвращение на свою историческую Родину.

Так сложилось, что почти что снова мы начинаем борьбу за свою Родину против этого тоталитарного режима. Я думаю, все наши молодые люди должны тщательно посмотреть, как мы боролись все эти годы, и продолжить эту эстафету. Потому что в оккупированном Крыму, в составе российской Федерации нет и не будет каких-либо перспектив для нашего народа.

/Громадське.Крим