«Мы привыкли жить без света и под ракетами, но до сих пор не можем воспринять, что есть однополые пары». История блогерш-лесбиянок

«Сказали, что такие дети им не нужны»

Закрутилось все между Яной и Викой в 2018 году — познакомились через сеть. Вика как раз искала человека, который занимается видеосъемкой, поэтому обратила внимание на Яну. И если сначала их объединяла только работа, то дальше вспыхнули взаимные чувства, которые пара не скрывала.

Яне в то время было 16, как раз закончила 10 класс, а Вика — старше 8 лет. И если одноклассники восприняли Яну хорошо, то учителя пытались вмешаться, из-за чего Вика приходила в школу ссориться.

«Я пришла в лицей, где меня с радостью приняли, приобщили к классу, в котором уже не было места. А потом, когда я начала встречаться с Викой, сказали, что такие дети им не нужны. Угрожали, что выгонят из лицея. Я перевелась в другую школу», — вспоминает Яна.

«Они мне говорили ничем не подкрепленные слова. Что правильно, а что нет. Каждый человек имеет право иметь свою позицию, но когда перед тобой сидят взрослые люди и говорят какую-то глупость, то у меня из-за этого горело», — добавляет Виктория.

И отмечает: одно дело, когда человек просит о какой-то помощи, а другое — когда человек счастлив, а кто-то пытается найти у него проблему и сам решить ее.

«Мама отправляла ко мне священника»

До встречи с Викторией у Яны возникал вопрос, лесбиянка ли она, но из-за круга общения, который у нее был в то время, такие размышления сразу отвергала. Девушка выросла в набожной семье и абсолютной строгости, так что сказать о своей сексуальной ориентации было сложно.

«Я так и не смогла сказать, что я лесбиянка. Сидела перед мамой и только плакала. Она спрашивает, беременна ли я. Говорю, что нет. А она: “Ты что, лесбиянка?”. Я говорю, что да, и плачу. А дальше был ужасный скандал, я сбежала из дома», — вспоминает Яна.

Тогда девочки начали жить вместе, каждая уже зарабатывала на жизнь самостоятельно. Братья и сестры Яны отнеслись к ее каминг-ауту положительно.

«Детям вообще по барабану. Они растут с пониманием того, что все это нормально. Они видят, что нам классно, что мы прикольные люди. И у них единственный вопрос — а что тут такого?» — делится Яна.

Впрочем, ее мать так и не могла это принять, даже отправляла священника к дочери, и Викторию не слюбила.

«Мы встретились с тем священником в магазине. Он взял Библию, показывал что-то. Сделал это все максимально лояльно, насколько это было возможно. Он просто доказывал мне свое мнение. Как бы там ни было, я уважаю его семью, я с ними много общалась когда-то», — рассказывает блогерша.

Сейчас общение с матерью улучшилось. Девушки убеждены, что на это повлияло и то, что окружение их воспринимает очень хорошо. Вику не раз приглашали проводить мероприятия друзья Яниной мамы.

«Меня все любят. Вероятно, мама Яны сама поняла, что это удивительно, что только она одна из своего окружения относится отрицательно ко мне, пока другие — наоборот. А еще — она не может не видеть, как я отношусь к Яне», — рассказывает Вика.

«Меня здесь на руках носят, пылинки с меня сдувают. У нас есть развитие, с каждым годом становится все лучше», — добавляет Яна.

У Вики нет своей истории каминг-аута перед родителями, потому что она сирота. Девушки подчеркивают: отношение к ним влияет на то, как они сами себя позиционируют.

«Наша жизнь не разрушает чьи-то границы, мы никому не мешаем. Мы показываем свою абсолютно нормальную, стандартную жизнь. И если вам что-то не нравится, то, скорее всего, это проблемы у вас», — говорит Виктория.

Предложение, которое стало событием в Каменце-Подольском, потому что у каждого появилось о чем поговорить, у девушек было на самом деле вторым. Первый раз Виктория сделала это в монастыре в первый год отношений.

«Я была религиозной фанатичкой. Мы тогда что-то поссорились, так я уехала в монастырь со своей церковью», — говорит Яна.

Виктория присоединяется: «Я почувствовала, что пахнет керосином, потому что понимала, что Яне промыли мозги. Тогда мне было 23 года, я курю папиросы, пью водку, могу дать в лоб, матерюсь — и тут тоже еду в монастырь, купив перед этим кольцо. Там и сделала предложение, Яна согласилась».

Во время пандемии коронавируса в отношениях возник кризис, поэтому они решили разойтись. Пропасть не разрослась: Яна и Вика вскоре снова сошлись, но на этот раз начали все с чистого листа, даже жилье сменили. А еще начали работать с психологом.

«Мы поняли, что разошлись не только из-за каких-то наших внутренних проблем, а из-за того, что все, что мы построили вокруг себя, оказалось фигней. И те люди, которыми мы себя окружили, постоянно тянули нас ко дну. Мы полностью оборвали все связи, выбрали новый вектор движения и с тех пор все хорошо», — говорит Яна.

Второе предложение Виктория сделала уже в августе 2023 года.

«Я сказала, что должна быть хорошая погода, букет, обручальное кольцо, я должна быть с макияжем, в хорошем платье, чтобы были все наши друзья и близкие, но я не должна ничего заподозрить», — вспоминает Яна.

«Это же, прикинь, нужно было как-то организовать… А потом так случилось, что наши друзья праздновали свадьбу. Говорю подруге-невесте, что вот такая идея — сделать предложение. Она согласилась, а дальше вы уже видели. Яна кричала как резаная», — добавляет Вика.

«Нам настолько пох*й»

Девушки большую часть сил сил отдают блогерству. В этом они видят инструмент, в частности, чтобы делать людей более толерантными к однополым парам, показывая собственную жизнь. Считают себя первопроходцами, потому что публично рассказывают о своих отношениях, поэтому путь для других людей в их городе уже может быть проще.

«Чем больше однополых семей будут говорить о том, что они есть, тем больше в обществе к этому будут привыкать. Мы живем без света, под ракетами — и к этому тоже привыкли! Но до сих пор не можем воспринять, что есть однополые пары», — злится Виктория.

В Каменце-Подольском девочки уже известные, но с проблемами на почве гомофобии не сталкивались. Их приглашают работать на дни рождения, свадьбы. Более того — как-то они организовывали праздники семье одного из священников, ведь Виктория работает ведущей, а Яна ей помогает.

Но если зайти в комментарии под публикациями, где Яна и Вика рассказывают о своей жизни, там открывается портал в ад. В то же время девушки на это реагируют спокойно: замечаешь то, на чем концентрируешься.

«Нам настолько пох*й… Я не концентрируюсь на том, что я могу кому-то не нравиться. Но в то же время понимаю, что, конечно, есть люди, которые с радостью поймали бы нас где-нибудь и избили, только не знают, где именно мы живем», — говорит Виктория.

Девушки признаются, что уже думали выехать из Украины, но все же остаются, потому что хотят строить бизнес и развиваться именно дома. Поэтому ждут, когда будут введены регистрируемые партнерства.

Судьба сообщества — в руках парламентариев

В течение полутора лет законопроект № 9103 «Об институте регистрируемых партнерств» не попадал в повестку дня сессий парламента. Комитет по вопросам правовой политики определен как главный, а некоторые его участники открыто пытаются «похоронить» документ.

В прошлом месяце законопроект все же был внесен в повестку дня комитета правовой политики. Поднимался вопрос передать документ в Комитет по вопросам интеграции Украины в Европейский Союз. Впрочем, депутаты начали широкое обсуждение, предполагали раскол общества и, наконец, перенесли рассмотрение.

Народный депутат и член комитета Игорь Фрис выступает за то, что ничего менять не надо — проблемы однополых пар якобы можно решить путем заключения частных договоров. Законопроект, по его мнению, предлагает замену понятий.

«Уверен, сегодня у нас есть все инструменты для решения вопросов партнеров любых полов на базе римского права. Без подмены понятий и с соблюдением нормы, что брак — это союз супругов, а не бинарных личностей», — писал он.

Правда, Фрис использовал термины, в которых, похоже, не очень разбирается. Потому что бинарные личности — это и есть цисгендерные мужчины и женщины.

Мы напомнили депутату, что в июне прошлого года гей-пара, Андрей Маймулахин и Андрей Марков, впервые выиграла иск в Европейском суде по правам человека против Украины, в частности, из-за отсутствия какой-либо формы правового признания и защиты однополых пар.

Мужчины в иске отметили, что некоторые аспекты их жизни как пары могут регулироваться частными договорами. Впрочем, по мнению заявителей, такие договоры не гарантируют весь спектр прав, доступных разнополым парам.

ЕСПЧ согласился с этими доводами. Суд указал, что из-за заключения договора пары все равно не будут признаны и не получат необходимой защиты.

«Суд также принимает во внимание отсутствие у заявителей возможности ссылаться на свои отношения при взаимодействии с судебными или административными органами власти», — говорят в ЕСПЧ.

На это Игорь Фрис ответил, что не комментирует «нормы, не имеющие практической реализации в законодательстве». В то же время он убежден, что «погребение» законопроекта о регистрируемых партнерствах не повлияет на вступление Украины в ЕС, несмотря на то, что у документа есть отметка евроинтеграционного. В качестве аргумента он привел Польшу и Венгрию, где такие нормы до сих пор не воплощены в законодательство.

Яна и Виктория отмечали, что заключение договора — это не бесплатно. Это просто комплекс нотариальных поручений, касающийся, прежде всего, имущества и здравоохранения. Но он все равно не будет признавать их парой и не предоставит все права, которые имеют гетеросексуальные семьи.

Инициатор законопроекта Инна Совсун отметила, что в законопроекте о партнерствах идет речь не столько о договорах, сколько об официальном признании и регистрации от государства соответствующего гражданского состояния.

«В этом необходимость законопроекта, потому что договоры между двумя людьми оставляют их полностью в сфере частного права и значительная часть их прав не может быть реализована только из-за договоренности между ними. Нужны действия со стороны государства», — отметила депутат в комментарии hromadske.

А на слова Игоря Фриса она ответила, что в Венгрии с 2009 года есть законодательство, разрешающее однополые партнерства. Так же в Польше сейчас проходят законотворческие процессы в этом направлении.

«Это соответствует их обязательствам по Европейской конвенции по правам человека, подтвержденным решением ЕСПЧ по делу Przybyszewska v. Poland. Там ЕСПЧ занял ту же позицию, что и по делу Маймулахина и Маркива против Украины. Поэтому принятие этого законопроекта является обязанностью Польши по ЕСПЧ. Так же как это обязанность Украины», — подчеркнула Совсун.

По ее словам, ЕС обращает внимание на то, как государства-кандидаты выполняют решение ЕСПЧ. И есть разница между Польшей, которая уже является частью ЕС, и Украиной, которая только пытается туда войти.

«Ведь выкристаллизовавшиеся за последние годы требования к нам уже могут быть четко озвучены и артикулированы как условие вступления, даже если еще не все члены ЕС приняли соответствующее законодательство, а лишь двигаются к этому», — сказала парламентария.

Между тем Николай Стефанчук, возглавляющий занимающийся этим законопроектом подкомитет, более оптимистичен. Он поддерживает этот документ, потому что, по его мнению, есть общественный запрос.

По его словам, 14 июня комитет не передал в ведение другого комитета законопроект о партнерстве, поскольку он предлагает изменения в Гражданский кодекс, а рассматривать это должен только Комитет правовой политики.

«Я думаю, что это неправильная риторика — говорить о “погребении”. Мы работаем над компромиссом или усовершенствованием этого законопроекта. Я думаю, что в скором времени мы предложим какой-нибудь альтернативный вариант», — отметил он в комментарии hromadske.