«У нас умерло четверо ВПЛ». Как переселенцы строят новую жизнь в Кировоградской области

«Мы здесь не были готовы к приему беженцев. Но ведь надо было что-то делать. Создали рабочую группу. Сначала людей разместили в нашем центре для одиноких членов общины. Надеялись, что ситуация временная. Но люди все прибывали, и не просто транзитом, а оставались в общине на проживание, часть беженцев стала направлять к нам Кировоградская ОВА. Мы поняли, что держать людей в коммунальных заведениях — не выход», — говорит Наталья Стыркуль, глава Дмитровской общины.

В Дмитровскую общину входят 12 сел — это более чем 2,5 тысячи домов. Часть из них пустовали, рабочая группа общины обошла чуть ли не каждый такой дом — выясняли, в каком они состоянии, договаривались с владельцами о поселении переселенцев. Убирали жилье и двор, при необходимости проводили косметический ремонт. Одновременно собирали по селам мебель, домашнюю утварь, матрасы, одеяла, подушки — чтобы люди зашли в чужой дом, как в свое жилье, пригодное для жизни.

Сегодня в Дмитровской общине 102 дома заняты переселенцами, на учете как ВПЛ находятся 572 человека. Кто-то из них уже купил здесь дом. Но пустил ли корни…

Как им живется с общиной, а общине — с ними? Лидия Миркотан, работница общины, которая как раз и занимается расселением переселенцев, становится нашим проводником по домам беженцев.

Ее флаг над Краматорском

У Лины и ее мужа Евгения из Краматорска стаж ВПЛ — более трех лет. До недавнего времени они с мужем жили в другом кировоградском селе, но владельцы выставили дом на продажу, и супруги перебрались в Дмитровку.

«Мы хотели сначала в Знаменке поселиться, но там за шевченковские домики чуть ли не с глиняным полом просят? 6-8 тысяч гривен аренды в месяц, а еще и коммуналка. Поэтому мы здесь — с сентября», — рассказывает Евгений.

Жительница Дмитровки пустила их в домик, где накануне умерла ее мама — две комнатки, кухня, веранда, которая летом правит за полноценную комнату. Всю обстановку оставила переселенцам. Денег за аренду не берет — платят только за свет и за вывоз мусора. Вода в колодце, туалет на улице, мыться — в балеях, нагрев воду плите, которая разжигается дровами, потому что газа в доме нет.

«Я — городской человек, я себя в селе не вижу», — объясняет Лина.

Лина оживляется, когда рассказывает о своей жизни в Краматорске. И пироги с пиццей бойцам пекла, и побратимам сыновей, которые воюют в Десантно-штурмовые войска.ДШВ, помогала.

Слово за словом — и вдруг выясняется, что именно Лина со своими напарницами шила Флаг, поднятый над Краматорском в парке «Юбилейный».самый большой в Краматорске государственный флаг! А ее сыновья помогали его закреплять на флагштоке — чтобы не весел тряпкой, а развевался над городом.

На стене в дмитровском домике тоже висят сшитые Линой украинский и красно-черный флаги. На их фоне супруги позируют нам для фотографии.

У Лины вот-вот должен родиться шестой внучок. Будет радость. Весной они с мужем мечтают вернуться домой в Краматорск.

«Мы никогда не поедем за границу, что бы в Украине не произошло. Наши сыновья здесь воюют, мы будем с ними», — говорит женщина.

Я — человек сельский, мне не страшно

С Ольгой из Город в Запорожской области.Гуляйполя, мамой десятерых детей, мы сидим на ее кровати в маленькой комнате, где на стене напротив висит огромный баннер с фото ее сына, погибшего на фронте. Ольга рассказывает, что похоронен сын в Днепропетровской области, потому что там как раз Ольга была в эвакуации, а если россияне придут и туда, что же будет с его могилой?

… Когда началась большая война, одна ее дочь эвакуировалась из Гуляйполя в Польшу, другая — в Закарпатскую область, еще одна — в Черкасскую, две оказались в соседних населенных пунктах, младший сын выехал в Чехию, трое детей сейчас — с ней в Дмитровке. И двенадцать внуков Ольги разбросала война. Только двое теперь у бабушки — как раз уроки делали, когда я зашла. Учатся девочки дистанционно в своей школе в селе под Гуляйполем. 

«У детей дома и квартиры россияне разбили, гаражи, сараи. Стоит ли мой дом — не знаю. Мы уже в последнее время в подвале жили, еду на улице варили, ляжешь спать в том подвале, а оно летает над головой. До войны имели большое хозяйство: утки, поросята, бычки, коровы. Что распродать успели, что порезали, что отпускали… Уже в последнее время люди просто так отпускали скот, потому что кто его купит?! Скажу вам честно: в Гуляйполе уже нет ничего живого, скоро будет, как Бахмут», — говорит Ольга.

В Дмитровке владелица дома, Тамила, сказала ей: «Живите, сколько будет надо». И мебель, и ковры оставила Ольге. Еще полгорода дала засадить, где-то 15 соток. Деньги за дом не берет — платят только за свет и вывоз мусора.

«Золотой человек, мы с ней очень сдружились», — впервые за весь разговор улыбается Ольга.

Тамила живет от нее через дом, говорит просто: «Надо же людям помочь, потому что куда им деться». За годы полномасштабки семья Ольги уже третья или четвертая в ее доме.

«Я — человек сельский, меня колодец и туалет на улице не пугают. Вот когда холодно — в мисках моемся, когда тепло — в летнем душе на улице. Не страшно. Дрова для печки есть — перезимуем», — бодро говорит Ольга.

Сыновья Ольги поставили теплицу — огурцы, ранний редис выращивают, рассаду перца.

Под конец у Оли заметно улучшилось настроение: она охотно фотографируется с внучками в доме и во дворе, показывает, какие розы и хризантемы насадила в цветнике, рассказывает, что в гнезде аиста возле дома в прошлом году было трое птенцов, а в этом году — двое. Смотришь на них — и на душе легче.

Община предлагает ее сыну с детьми переехать в отдельный дом — как раз освободился один. Но сын, по словам Ольги, планирует только перезимовать в Кировоградской области, а весной возвращаться домой. В семье верят, что наши Гуляйполе россиянам не отдадут.

Одна невестка на две свекрови

У 46-летней Людмилы было под Населенный пункт в Луганской области.Попасной, практически возле линии разграничения, три дома, много скота, 10 гектаров земли сдавала в аренду. У нее трое детей от первого брака, и сын от второго. Второй муж в 2014 году пропал без вести в АТО. Старшая дочь и сын еще до полномасштабки выехали в Польшу.

Когда уже в 2022-м появилась угроза оккупации района, первый муж, который работал в то время в Киеве, вывез в Кировоградскую область Людмилу с сыновьями и свою маму. Затем перевез в Дмитровку из Город в Луганской области.Лисичанска и новых свекров своей бывшей жены.

«А что было делать? — смеется Людмила. — Надо по-человечески жить».

Выезжала в одних «шлепках» и с миской засоленного сала на дорогу…

Сначала в Дмитровке они жили все вместе в доме знакомых — одна невестка с двумя свекровями. Потом умерла мама первого мужа — ее здесь, в Дмитровке, и похоронили. Впоследствии община Дмитровки предоставила родителям второго мужа отдельный дом. А со временем Люда предложила первому мужу переехать из Киева к ней. Купили здесь за 4,5 тысячи долларов дом.

«Домик этот — 37 квадратных метров. Окна и двери волонтеры помогли заменить. А потолок, пол я ремонтировала, из сарая летнюю кухню с комнатой сделала. Воду провела, канализацию сделала, теперь душ и туалет в доме. Так приеду с работы, сделаю, что там надо, и давай цемент мешать, обои клеить», — рассказывает Люда.

Людмила работает на железнодорожной станции в Ближайший к Дмитровке город, значительный железнодорожный узел.Знаменке, муж — на местном агропредприятии.

Вкладываются в чужое жилье

Оксана и ее мама Наталья из разговора о жизни в Дмитровке постоянно переходят на рассказ о своем селе в Добропольском районе Донецкой области. В Кировоградской области они несколько месяцев и еще не прижились.

«Мы в подвешенном состоянии. Очень хотим домой, там наши дома, парники, огород, хозяйство. Утешаем себя, что будем здесь только до весны», — делится Оксана.

А ее мама добавляет со вздохом: «Выйду из дома на улицу — хороший здесь край. Но душа не лежит ни к солнцу здешнему, ни к небу. Ой боюсь, что будем мы с сумками теперь всю жизнь ходить по чужбине».

Делаю комплимент яркому платку Наталии. Женщина с радостью подхватывает разговор: «Этот платок и вот трость эту мне паренек из 24 бригады подарил, квартировали они у нас в доме. Так он в отпуск в Тернополь к себе съездил и мне оттуда подарок привез».

Она рассказывает, как под Добропольем варила мальчикам борщ, как они сейчас ей постоянно звонят, как пообещала им, когда россиян отгонят, поставить в своем просторном дворе длинный стол и отпраздновать победу.

«Гопак баба будет танцевать», — смеется 70-летняя женщина.

Мыслями они под Добропольем, но понемногу уже обживаются в Дмитровке. Оксана, экономист по образованию, надеется найти хорошую работу, как и ее муж — инженер-механик.

Аренда дома обходится семье в 4 тысячи, еще примерно столько же — за коммунальные услуги. О покупке собственного дома не думают — дорого.

Во главе угла в доме — большая икона Богородицы.

«Это моя мама из Свято-Успенская Святогорская лавра — монастырь УПЦ МП в Святогорске Донецкой области на правом берегу Северского Донца.Святогорской лавры когда-то привезла, Оксане подарила», — рассказывает Наталья. Говорит, что у нее тоже есть такая ​​— но оставила ее дома, чтобы берегла дом и ждала ее возвращения.

С собой в чужую сторону женщина взяла 100-летнюю икону святого Николая — ею более полувека назад мама благословляла ее на брак.

Стариков оставляют и едут дальше

«Бывает такое: переселенцы привезут нам под двери стариков — больных, лежачих — и едут дальше — на запад Украины или за границу. Мало кто из родственников потом звонит, чтобы спросить, как дела у бабушки или дедушки. А когда этот старенький умрет и мы по телефону родственников извещаем, то слышим: “Спасибо, что сказали”. Вот у нас умерло четверо ВПЛ, мы их и хоронили, а родственники и не показывались», — рассказывает Наталья Кубицкая, директор коммунального учреждения «Центр предоставления социальных услуг» Дмитровской общины.

В центре есть стационарное отделение для одиноких нетрудоспособных, нуждающихся в постороннем уходе. В нем как раз размещаются пожилые одинокие ВПЛ. С начала полномасштабной войны, по словам Натальи Кубицкой, транзитом их было 25 человек, на постоянное жительство осталось 10. Одного человека впоследствии забрали родственники, кто-то умер. Сейчас в центре пятеро переселенцев.

«Пенсионный фонд переводит 75% пенсий ВПЛ на счет нашего учреждения, остальную пенсию переселенцы получают на руки. На выплату для ВПЛ они не имеют права, поскольку находятся на полном нашем содержании. Обычно пенсии у них маленькие, значит, отчислений, которые делает ПФУ, не хватает даже на продукты. А у нас же для подопечных предусмотрено четырехразовое питание. Центр находится на балансе сельсовета, сейчас в нем вместе с ВПЛ 35 человек — от общины мы получаем 7 миллионов гривен в год», — рассказывает Наталья Александровна.

85-летнего Николая, бывшего шахтера из Курахово, в центр привезла дочь, которая поехала дальше на запад. Раньше звонила, интересовалась отцом, но уже долго молчит. 78-летняя Лида Ивановна из Херсона приехала в Дмитровку вместе с дочерью, не ужилась в ее семье — попросилась в центр. Дочь со временем выехала в Германию и тоже не балует маму звонками. 62-летняя Валентина Ивановна из Сумской области не нашла общего языка с невесткой, проживающей в Дмитровской общине, оказалась в центре. Невестка с внучкой ее не посещают. Один сын у женщины сейчас воюет, другой умер в СОЧ, у третьего инвалидность. Сейчас Наталья Кубицкая ходатайствует в ТЦК, чтобы женщине, которая получает мизерную пенсию по ІІІ группе инвалидности, увеличили ее, учитывая выплаты, которые имел в армии умерший сын.

«Они все надеются, что дети за ними вернутся, заберут домой — но я так думаю, что никто их не заберет, потому что никто из родственников даже посылки им не присылает. Вот дедушка наш Николай — он же в Дмитровке родился, у него здесь родня есть, ни разу никто его не посетил. Наши ВПЛ тешат себя надеждой, вот и все их утешение», — без лишних сантиментов говорит Наталья Кубицкая.

Переселенцы из недавно тыловой Днепропетровской области

Перед вратами добротного кирпичного дома нас встречает 88-летняя Татьяна Михайловна. Первые ее слова: вот только что звонили соседи из родного села, россияне уничтожили половину улицы, ее дом, слава богу, уцелел.

Татьяна вместе с племянником Александром и его женой — едва ли не последние переселенцы в Дмитровке. Они из Синельниковского района когда-то тыловой Днепропетровской области. В сентябре в их селе объявили принудительную эвакуацию детей. Для Александра это был сигнал, что пора уезжать. В середине октября семья 53-летнего Александра оказалась в Дмитровке. Для него это уже вторая эвакуация — в 2014 году он переехал к тете из Донецка.

«Наша семья принадлежит к церкви Международная религиозная организация, основанная в 1880-х годах в США Чарльзом Расселлом. Количество ее членов превышает 8 миллионов человек.Свидетелей Иеговы. По всей Украине церковь имеет специальные комитеты, которые заботятся о беженцах, в частности подыскивает им жилье. В Дмитровке мы бесплатно поселились в доме, принадлежащем родственникам нашей сестры по вере. Дом хороший — 60 квадратов, с водой, ванной и котлом, который работает на дровах. Мы только унитаз установили в доме и слив канализационный для него сделали — трубы купили, яму выкопали, ну как положено», — рассказывает Александр.

Еще до переезда они с женой нашли работу: Оксана работает хирургической сестрой в больнице Знаменки, Саша — электриком.

Возможности исчерпаемые

Глава Дмитровской общины Наталья Стыркуль рассказывает, что по распоряжению Кировоградской ОВА в настоящее время община зарезервировала еще 80 койко-мест для будущих переселенцев из регионов, где объявлена ​​принудительная эвакуация. На сегодня для них нашли только 62 койко-места, но поселить надо всех.

Бюджет Дмитровской громады — 87 миллионов гривен в год. Где-то 60% этих средств забирают учебные заведения. Наталья Стыркуль отмечает, что деньги на нужды переселенцев община ищет из так называемых внутренних ресурсов — понемногу экономит на других расходах. Речь идет о 102 600 гривен в год, куда заложены даже подарки детям ВПЛ ко Дню защиты детей и на День святого Николая. Тем семьям переселенцев, чьи родные пропали без вести или погибли, сельсовет выплачивает соответственно 10 и 15 тысяч гривен из бюджета общины.

«Мы часто вынуждены селить людей в дома с печным отоплением или дровяными котлами. И у нас в домах часто нет водопровода и канализации. Комфортабельные дома владельцы выставляют на продажу, а не отдают переселенцам. В среднем стоимость домов — 15 тысяч, но недавно один продали за 44 тысячи долларов. Хотя уже 21 дом продан для ВПЛ, еще пять — на стадии оформления документов для продажи», — говорит Наталья Стыркуль.

По ее мнению, чтобы переселенцы в общине укоренялись, государство должно предложить программы, чтобы они могли покупать жилье. К примеру, оплачивать 50% от стоимости дома.

По словам Натальи Стыркуль, из всех переселенцев общины 134 — трудоспособного возраста, а молодежи в диапазоне 14-35 лет — всего 79 человек, тогда как пенсионеров — 112.

«Чтобы сохранить свои образовательные учреждения, мы заинтересованы принимать молодые семьи с детьми. Но одновременно у нас есть проблемы с трудоустройством родителей этих детей. Село нуждается в специалистах, которых нет среди ВПЛ. Например, нам нужен педиатр, логопед от нас уехала. А трудоустроили мы несколько человек, в частности уборщицами. Некоторое количество людей взял на работу наш сельскохозяйственный производственный кооператив “Колос”. Но в основном люди либо ездят на работу в Знаменку или в другие города области, либо самостоятельно создают себе рабочее место — кто-то торты печет, кто-то шьет или предоставляет другие услуги», — говорит глава общины.

Но она отмечает, что такая ситуация не только с переселенцами — у коренных жителей общины тоже проблемы с трудоустройством. Однако кто хочет работать — находит возможность.

Материал создан при поддержке «Медиасети».