«Без надобности в город не ходить»: как мигранты формируют автономные сообщества в России

Виктория Кравцова, Сергей Медведев, по материалу «Новой газеты»

Россия занимает третье место в мире по числу мигрантов — после США и Германии. По оценкам экспертов, сейчас трудовых мигрантов в России порядка пяти миллионов, больше половины от этого числа — выходцы из Узбекистана, Таджикистана и Кыргызстана. Наиболее популярным регионом для переезда неизменно остается Москва, где больше возможностей быстро найти работу с достойной зарплатой. Тем не менее, среди мигрантов растет популярность таких регионов как Поволжье и Сибирь.

По мнению экспертов, если у приезжих работников есть возможность заработать достаточно, но при этом жить вдали от столицы, они скорее предпочтут этот вариант. Одной из возможных причин такого выбора является меньшее распространение там ксенофобных настроений. Как за пределами российских городов-миллионников формируются полностью автономные сообщества мигрантов — в репортаже «Новой газеты».

Прочь от скучной Москвы

Иркутск, город на Востоке Сибири, Центральный рынок. Остатки деревянного зодчества перемешаны со стеклянными коробками торговых центров и скоплениями палаток и ларьков, выросших на месте некогда огромной «Шанхайки» — необъятного рынка китайских товаров. Сейчас из китайцев здесь можно встретить лишь приехавших посмотреть на Байкал туристов. Рынок же стал местом жизни и работы мигрантов из Средней Азии. Вокруг шумно, пахнет едой и выхлопными газами. Узбекские дыни соседствуют с клубникой из Байкальска, яркие халаты и тюбетейки — с копиями кроссовок «Адидас» и сумок «Луи Виттон». Рядом продают жвачку из кедровой смолы, Байкальский чай и носки из шерсти яка. Русская речь и столь любимая московскими арендодателями славянская внешность теряются в многообразии языков, лиц и национальной одежды.

Фото: Тимофей Евсеев, «Новая газета»

Живут и работают здесь, в основном, узбеки, таджики и киргизы. Истории у всех разные: кто-то вырос в Иркутске, говорит по-русски без акцента и на родину не собирается, а кто-то приехал на заработки и даже не пытается учить язык, планируя через несколько месяцев вернуться домой. Впрочем, жить в Иркутске можно и без знания русского языка — кроме работы на стройке или рынке, можно устроиться официанткой в кафе национальной кухни или мастером в салон красоты.

Хозяйка одного из салонов центрального рынка киргизка Мадина была рада перебраться в Иркутск после двух лет в Москве.

«Не зря говорят, что Москва слезам не верит, — там другие люди, злые», — говорит Мадина.

Планов вернуться на родину у Мадины пока нет. При этом с русскими Мадина не общается, — в ее круг входят соотечественницы и приезжие из других центральноазиатских стран.

У живущих в Иркутске мигрантов есть своя инфраструктура развлечений и услуг — магазины, спортзалы, салоны красоты, рестораны. В узбекском кафе за низкими столами пьют домашний айран и зеленый чай, едят лепешки и люля-кебаб. Все клиенты — узбеки. Официантки рассказывают о жизни в Сибири с помощью переводчика — сына хозяина кафе.

Асмира и Айка из Узбекистана. Обе перебрались в Иркутск из Москвы. «Москва…только русские там, много русских. Москва вообще скучная», — говорит Асмира. В столице девушка не общалась ни с кем, в Иркутске же у нее появились друзья: «Общаюсь со всеми, — и с узбеками, и среди таджиков много друзей есть». Айка тоже в свободное время общается только с приезжими.

«Да, тут спокойно! — добавляет наш переводчик. — В Москве на каждом метре встречается полицейский, документы проверяет, а здесь можно прогуляться вечером после работы. По Москве нельзя — там неспокойно, тревожно».

Другая российская реальность

Социологи из Центра миграционных исследований Высшей школы экономики видят в этом устойчивый тренд: в российском обществе формируются параллельные сообщества, — россияне и мигранты существуют отдельно друг от друга, взаимодействуя только при необходимости.

Одна из причин формирования таких закрытых сообществ — риторика возвращения. Если у человека нет желания оставаться в России, ему незачем пытаться учить язык и включаться в общественную жизнь. К тому же, трудно найти время на самообразование, работая практически без выходных, — а именно так существует большинство мигрантов, которым нужно не только обеспечивать себя и оплачивать непрерывно растущее в цене разрешение на работу, но и отправлять деньги на родину.

Формирование параллельных сообществ связано не только с усложнением бюрократических процедур и отсутствием желания оставаться в России, но и с широко распространенной в российском обществе ксенофобией.

По данным социологических опросов «Левада-центра» и ВЦИОМ, в российском обществе растет неприятие приезжих — около 70% участников опросов считают, что российские власти должны сдерживать приток мигрантов.

Фото: Тимофей Евсеев, «Новая газета»

Доклад информационно-аналитического центра «Сова» подтверждает, что в 2017 году доминирующей группой жертв нападений по причинам ненависти по-прежнему были люди, которых преступники воспринимали как «этнических чужаков». Лидируют в этой категории уроженцы Центральной Азии.

По сравнению с 2016 годом число пострадавших от насилия по этническим признакам снизилось (28 жертв в 2017 г., 44 — в 2016 г.), однако «Сова» отмечает, что статистика не отражает действительность, так как не все случаи регистрируются, и о многих Центр узнает с большой задержкой. Кроме того, пишет «Сова», все сложнее становится собирать информацию. Из доклада также видно, что в 2017 году фокус ультраправых группировок сместился с мигрантов на «политических, идеологических или «стилистических» противников» (21 пострадавший в 2017 г., 9 пострадавших — в 2016 г.), а также на представителей «пятой колонны» и «предателей родины» (в 2017 году — 6 нападений, в 2016 году — 3).

По данным «Совы», наибольшее число преступлений на почве этнической ненависти происходит в Москве и Санкт-Петербурге. Очаги подобных преступлений есть и в регионах России — Новосибирской, Оренбургской, Ростовской областях, в Республике Татарстан.

Распространения расизма в регионах многие мигранты связывают с российским телевизионным контентом, где приезжие предстают в образе «Джамшута на стройке» (строители из ближневосточной Азии Равшан и Джамшут — персонажи из юмористического шоу «Наша Раша» —ред.). Кроме того, многие российские СМИ культивируют негативное отношение к мигрантам, создавая миф о криминализации приезжих из Центральной Азии и распространении среди них радикального ислама.

Дружить домами

Опыт европейских стран показывает, что противостоять распространению в обществе ксенофобных настроений помогают инициативы, в рамках которых мигранты встречаются с «местными» в неформальной обстановке, — так обе стороны могут больше узнать друг о друге и разрушить барьер из стереотипов. В России таких программ крайне мало — сегодня основную работу с приезжими государство перекладывает на плечи некоммерческих организаций и национально-культурных центров.

Муриват Маликшоев, основатель Таджикского НКЦ в Иркутске, после долгого описания фестивалей плова и хлопка, Навруза и спортивных состязаний, переходит к рассказу о жизни граждан Таджикистана в Сибири. Радужная картина «дружбы народов» омрачается, только когда речь заходит о работе миграционных служб:

«Жестко очень. Ничего не делается, чтобы человек, который сюда едет, чувствовал себя человеком. Со стороны самих сотрудников ФМС отношение я бы не сказал, что человеческое. Многие смотрят на людей, как на второй-третий сорт».

Юсуп Кулматов.Фото: Тимофей Евсеев, «Новая газета»

Директор Узбекского Национально-Культурного Центра Юсуп Кулматов тоже неохотно говорит о проблемах, предпочитая делиться позитивным опытом работы Центра. Тем не менее, когда речь заходит об оформлении разрешений на работу, Кулматов пересказывает слова одного из посетителей их юридического отдела:

«Народ, русские, вообще красивый, классный, с ним можно разговаривать. А вот эти там останавливают, тут останавливают, забирают меня — два-три часа сижу в полиции. Так я на работу и не иду — там целый день торчу. Как так можно двигаться куда-нибудь?».

Культурно-национальные центры стараются защитить своих подопечных от произвола работодателей и правоохранительных органов. Перед дверями НКЦ — очередь из желающих получить консультацию. Да и вообще, основная сфера деятельности центров — юридическая помощь, а не развитие межкультурного диалога. Большинство опрошенных мигрантов слышали о центрах, но ничего не знают о проводимых ими фестивалях и праздниках.

Юсуп Кулматов дает такие советы согражданам для их лучшей интеграции в общество:

«Я многим землякам говорю: если какая-то причина есть, то можно в город поехать, покупки сделать, а без особой надобности зачем? Мы же работать сюда приехали, кормить семью, обувать, одевать».