Через 37 блокпостов — к свободе. История крымчанина, который смог выехать на подконтрольную территорию
Василий Самойлов смог выехать из Крыма через десятки российских блокпостов и зону боевых действий. Парень называет себя крымским украинцем. Все предыдущие годы оккупации он жил в Крыму. Василий говорит, что планировал выехать с полуострова весной этого года, но россия начала полномасштабную войну, и покинуть Крым стало сложнее.
Сейчас парень намерен вступить в ряды Вооруженных сил Украины. Правда, первая попытка стала неудачной. Так или иначе парень рассчитывает помогать своей стране победить агрессора и вернуться домой — в украинский Крым.
«У каждого — свой фронт, и каждый должен для себя сделать личный выбор и помогать стране там, где он находится. Примеров этому очень много. У меня есть друзья, которые сейчас в Европе и по волонтерке выполняют просто огромный объем работы. Так что каждый человек на своем месте может быть полезным своей Родине. Что касается меня, я свой выбор сделал, поэтому я двигаюсь в том направлении, которое считаю для себя приоритетным», — говорит Василий.
Наши партнеры из «Новостей Донбасса» поговорили с Василием не только о том, как именно ему удалось выехать с полуострова, но и о том, каково было жить молодому украинскому крымчанину в годы российской оккупации.
Вы проехали около 40 блокпостов, чтобы выбраться из Крыма?
Если быть точным — 37. Плюс фсбшный пункт в Джанкое.
Что нужно, чтобы преодолеть такой путь? Насколько я знаю, у вас была своя выдуманная история? Расскажите, как это было.
Окончательный переезд в Киев у меня был запланирован на 1 марта этого года. И, к сожалению, до начала полномасштабной войны я не успел выехать. Чемодан у меня был собран, по сути, с первого дня войны. Я прекрасно понимал, что в любой момент за мной могут прийти, вплоть до того, чтобы я смог взять сумку и выпрыгнуть через балкон. Потом я начал искать пути выезда на подконтрольную территорию, а когда ситуация стала более-менее понятной, появились перевозчики, которые возили из Крыма в оккупированный Мелитополь. Потом я нашел волонтеров, которые на тот момент занимались вывозом людей из Мелитополя в Запорожье. Именно по этому маршруту я отправился. Да, меня полностью спасла моя легенда. Она спасла меня на пункте пропуска фсб, где меня допрашивали более четырех часов, и на каждом из 37 блокпостов оккупантов.
В чем заключалась моя легенда? Якобы в Запорожье живет моя родная тетка, у которой сейчас очень серьезные проблемы со здоровьем. Все ее дети уехали в Польшу, за ней приглядывает соседка, она еле ходит, и я еду для того, чтобы забрать ее из Запорожья и привезти в Крым. Именно эта легенда меня и спасла. Если говорить о российских блокпостах, то там россияне творят полное беззаконие, у них ощущение, что им можно делать все. Мужчинам ехать очень сложно, потому что их допрашивают намного сильнее чем женщин. Постоянно проверяют телефоны, на каждом блокпосту мужчин раздевают и проверяют на наличие татуировок. Если есть что-то правое или патриотическое, для этого человека уже дорога закончилась, это для него конечная остановка. И даже если есть самые обычные татуировки, они заставляют объяснять, что это тату для тебя означает, с какой целью ты себе это набил.
Для меня, как я неоднократно говорил, психологически тяжелее всего не проходить блокпосты, терпеть отношение оккупантов и допросы, а видеть на дороге десятки сгоревши и расстрелянных гражданских машин. То есть вы едете вдоль поля, а на обочине может стоять новая полностью простреленная машина, вся в дырках. И ты прекрасно понимаешь, что это ехали обычные гражданские люди, которые, как и ты, пытались выехать с оккупированной территории, но они, к сожалению, попали в тот период, когда россияне расстреливали все, что оказывалось на дороге. И когда уже последний российский 37-й блокпост был позади, а до первого украинского было приблизительно 6-7 километров, где-то в километре от дороги начался бой. россияне начали стрелять из минометов просто нам вслед, в сторону первого украинского блокпоста. Было видно, как снаряды разрывались в поле, некоторые падали очень близко к дороге, это было очень громко. У женщин и детей началась истерика, и мужчины пытались их успокоить.
Мы слышали от других молодых крымчан, которые выехали, о том, что российские военные очень придирчиво допрашивают всех, кто пытается выехать. Доходит до абсурдных вопросов: «Знаешь ли ты Бандеру?»
У меня лично ничего такого не спрашивали. Я знаю, что такие вопросы они периодически задают. Но из самого интересного, что спрашивали у меня — это допросы фсбшников. В целом были неадекватные вопросы типа «а где ты работаешь?», «как у вас официально называется юридическое лицо?», «какая была в прошлом месяце прибыль?», «какую зарплату твой руководитель получил месяц назад?» и тому подобное. Из провокационного говорили, что они обязательно захватят и Запорожье, и Днепр. В целом спрашивали об отношении к россии, к армии, но я всегда грамотно переводил тему и концентрировался на своей истории. Помимо легенды, которая меня спасала, у меня еще был определенный продуманный образ: я среднестатистический человек, которому все равно на то, что происходит вокруг, что у меня просто нейтральная позиция, ничего кроме личной жизни не интересует и сейчас есть цель — вывезти тетку, которой на самом деле не существует. Это меня спасало.
А предлагает ли вообще россия в Крыму какие-либо перспективы молодому поколению?
В самом начале оккупации, где-то в первые 3-4 года россияне предлагали крымчанам поступление в университеты на территории россии по льготной программе — без Единый государственный экзаменЕГЭ, просто сдать легкие вступительные экзамены. В целом, когда началась оккупация, россия прекрасно понимала, что люди в возрасте 40+ в основном — за россию. А вот большинство людей младше 40 лет — за Украину. В 2013-2014 годах в крымских протестах принимала участие молодежь, то есть люди младше 40 лет. россия это прекрасно понимала и потому открыла огромное количество программ для молодежи, чтобы сделать их патриотами россии. Это и печально известная «юнармия», где из детей делают каких-то дегенератов, и многое другое. Но можно констатировать, что россии это не удалось и борьбу за крымскую молодежь она проиграла, потому что молодежь пользуется интернетом, хочет узнавать ту информацию, про то, что происходит на самом деле, а не ту, которую им подает российская пропаганда.
Крымская молодежь — это отдельная интересная тема. По моему личному наблюдению, абсолютное большинство людей в возрасте 18 до 30 лет, имеют проукраинскую позицию. И наибольший процент — среди моих сверстников, кому 25-28 лет. Это можно легко объяснить, потому что это люди, которые родились в независимой Украине, которые жили в этой стране, у которых есть друзья на свободной территории, подконтрольной украинской власти. Но кроме патриотизма, который имеет свой вес, молодые люди хотят пользоваться всеми современными технологиями, быть в курсе всех новостей, идут в сторону Украины, потому что хотят быть частью современного европейского общества. Они хотят свободно развиваться, не быть в оккупации, не быть в изоляции от всего внешнего мира, и им гораздо ближе евроинтеграция, международное признание и возможность получать все эти услуги и функции, которые могут получать граждане Европы. Это им намного ближе, чем водка, балалайка, ГУЛАГ и репрессии.
А как вы узнавали о том, что происходит на свободной части Украины. Я имею в виду перспективы для студентов и молодежи по обучению в Европе и так далее.
У большинства молодых людей моего возраста в Крыму есть знакомые, которые живут на свободной территории Украины, и интернет, потому что молодежь получает примерно 95% информации в сети.
Сейчас много говорят о перспективах военного освобождения Крыма. Как вы на это смотрите? Ведь это будет означать, что украинские снаряды могут разрушить дорогие вам места. Скорее всего не получится избежать разрушений.
Я считаю, что освобождение Крыма в целом возможно только военным путем, никаких других путей быть не может. Я очень надеюсь и верю, что это произойдет в течение ближайших месяцев. Объективно это может затянуться на год или даже больше. Но я верю, что это будет. Я прекрасно понимаю и, наоборот, всем говорю, что освобождение Крыма, деоккупация полуострова возможны только военным путем. Касательно того, что пострадает инфраструктура, объективно — это все будет на совести российских оккупантов. Мы лезем в Ростов, Саратов или Тамбов. Это они пришли в наш дом, они в нашем доме начали войну. И потому если в ходе войны пострадает школа, в которой я учился, или еще что-то, это будет исключительно на совести российских оккупантов так же, как на их совести абсолютно все погибшие за эти 8 лет и те, кто погибает сейчас.
Вы можете привести примеры таких актов в Крыму?
26 февраля 2014 года, когда на площади Симферополя собрались более 20 тысяч человек, которые были готовы отстаивать территориальную целостность и суверенитет Украины. Против нас тогда было около 5-6 тысяч пророссийских, половина из которых были завезены из россии, и они этого не скрывали. Тогда мы победили. Я помню, как вышел Рефат Чубаров и сказал, что не будет внеочередной сессии Крымского парламента, на которой они хотели узаконить оккупацию. Чубаров сказал, что Крым был, есть и будет территорией Украины. Но в ночь с 26 на 27 февраля Крымский парламент был захвачен российским спецназом, как и администрация Симферополя и международный аэропорт «Симферополь». И со следующего дня начались захваты украинских военных частей в Крыму. Тогда мы поняли, что эту операцию россия готовила не один и не два года. Что большинство СБУшников и около 80% командиров украинских военных частей в Крыму были заранее завербованы россией. А что касается тогдашних милиционеров, по официальным данным, 99,8% штата МВД Украины в Крыму перешли на сторону россии. Они активно работали на то, чтобы оккупация произошла. Я прекрасно помню акции «Антимайдана», на которых они призывали убивать нас и тому подобное. Через свои связи я узнал, что крымская милиция прямо сказала так называемой самообороне, что они могут делать все что угодно, и ничего им за это не будет. И до референдума, и после были массовые аресты людей с проукраинской позицией и даже исчезновения. Потом тела некоторых находили со следами страшных пыток, а десятки людей до сих пор считаются пропавшими без вести.
Можно ли говорить о совместном участии крымских татар и украинцев в протестном движении? Или все же крымскотатарский народ — сам по себе, украинский — сам по себе?
Это 50 на 50. В целом в Крыму, как пару лет назад, так и сейчас люди с проукраинскими взглядами друг друга знают, пытаются держаться вместе и неважно, какой национальности этот человек — татарин, украинец, белорус — главное это их взгляды. Но если брать в целом, то проукраинское сопротивление в Крыму не является чем-то монолитным, это большое количество раздробленных групп. Некоторые группы между собой контактируют, некоторые — нет. А абсолютное большинство крымских татар любой возрастной категории — хоть 15 лет, хоть 85 — поддерживают Украину и то, чтобы Крым был в составе Украины. Да, среди крымских татар тоже есть предатели, есть коллаборанты, есть те, кто занимают должности в оккупационной администрации. Но абсолютное большинство, по моим наблюдениям, около 80-85% крымских татар — за Украину.
Когда вы начали замечать, что у вас дома, в Крыму, появились какие-то новые люди, и это не туристы, а российские военные со своими семьями?
С самого начала, с весны 2014 года, когда россия начала накачивать Крым военной техникой, своим контингентом. Их целью было превратить Крым в одну сплошную военную базу. К сожалению, им это удалось. Крым превратился из прекрасного развитого курортного места в настоящую военную базу. Уже в 2014 году это было очень заметно, потому что на улицах появилось очень много военных, очень много военной техники. Военные самолеты начали постоянно летать над курортными местами, над пляжами, над городами, над селами. В полях постоянно начали проводиться учения, стали слышны взрывы, был слышен гул техники и это все происходит уже 8 лет.
Если говорить о бытовых проблемах, чем все это время живет Крым?
Крым существовал за счет туристического сезона, а с 2014 года — все прекратилось, до свидания. Туристических сезонов не было. Единственный пример — это лето 2020-2021 года. Но фактически тех ярких сезонов, какие были в 2010-2012 годах, в Крыму уже не было. Из этого выходит ряд проблем — потеря бизнеса, потеря прибыли у частного бизнеса. Многие люди потеряли бизнес и недвижимость, потому что их «отжала» россия. Если помните, около года назад было громкое дело, когда начали застраивать парк Форос, когда у людей отжимали недвижимость рядом с этим парком. Когда в Севастополе по сути захватили все городские пляжи и начали их застраивать. В моих родных Саках сейчас строят какую-то непонятную набережную, уникальные песчаные пляжи просто заливают бетоном. То есть бытовых проблем у людей очень много. Среди крымчан есть такая категория — они якобы нейтральные. Они никому не показывают свою позицию, живут только для себя, якобы им все равно, какой флаг будет на местной администрации и какие деньги там будут ходить. И публично он будет говорить: «Да, все хорошо». А когда ты с ним поговоришь один на один, он тебе скажет прямо, что жить стало очень тяжело, а при Украине было намного проще.
Мы все знаем о гражданском протесте Богдана Зизы, который облил краской здание оккупационной администрации Евпатории. Но многие скажут: это того не стоит — акция была вполне безобидной, а вот тюремный срок и репрессии будут реальными. Как вы к этому относитесь?
Богдан Зиза — мой друг. Я о нем распространял информацию. Некоторые люди говорили, что это ни к чему не привело, кроме серьезных проблем для него самого. Но это показали не просто на всю Украину, а на весь мир. Крымское сопротивление — это не только распространять листовки или добывать ценную информацию и передавать ее нашим структурам. Это еще и такие решительные действия. Многие международные журналисты интересовались этой ситуацией. Это очень круто, это показало всему миру, что крымское сопротивление есть, и оно готово на решительные действия. россии они не нанесли сильного урона в прямом смысле, но в плане информационной борьбы это было сильно. Я очень надеюсь, что с Богданом все будет хорошо, потому что по факту сейчас он находится в аду. Я очень надеюсь, что все эти слова я когда-нибудь скажу ему лично в нашем с ним освобожденном украинском Крыму, и у нас еще будет много общих побед.
Автор: Юлия Тараруй, hromadske публикует материал при поддержке «Медиасети»