«Дело Василя Стуса» и еще четыре книги, которые точно нельзя было пропустить в нынешнем октябре

В этом году октябрь — месяц литературных скандалов. Сначала — вручение Нобелевки американской поэтессе Луиз Глюк и отчаянные крики со всех сторон: «Кто это такая и почему не Стивену Кингу?». Потом — новый локдаун в ряде европейских стран и очень смутные перспективы для книжного бизнеса. Наконец новый случай цензуры, о котором слышали даже люди, бесконечно далекие от литературного процесса. Поэтому этот обзор новинок посвящено книгам, в которых особое место занимают сами книги.

Почему важно прочитать именно их и именно сейчас — рассказывает литературовед Богдана Романцова.

Вахтанг Кипиани «Дело Василя Стуса» (издательство Vivat)

В каждом мифологическом тексте о герое должен быть классический вор — существо с мертвым взглядом и огромными амбициями, которое точно знает, куда направляется и как этого достичь. Однако еще никогда дракон не выходил на авансцену со словами: «Автор, я требую убрать из текста все упоминания обо мне, потому что это порочит мою честь».

Никогда — до прошлого лета, когда Виктор Медведчук подал иск в суд с требованием изъять из книги «Дело Василя Стуса» пассажи о его участии в процессе над поэтом. Да, именно адвокат Медведчук должен был защищать Стуса в 1980-м, во время последнего судебного процесса над поэтом. Должен, но не защищал.

В 2019-м народ поволновался и успокоился. Однако 19 октября уже этого году киевский суд все-таки частично удовлетворил иск Медведчука и обязал издательство Vivat исключить из составленной Вахтангом Кипиани книги отдельные фразы, которые «порочат честь» (жаль, что нельзя закавычить еще несколько раз) истца. Дерзкий случай цензуры литературы в интернет-эпоху, где ничего не скроешь, и достойная удивления наивность.

Невольно Медведчук оказался лучшим менеджером издательства по продажам: в тот же день, когда был объявлен приговор, тираж закончился и Vivat объявил о допечатке без купюр 15 тысяч экземпляров. Для украинского рынка — очень хорошие показатели. Что же скрывает главная запрещена книга этого десятилетия?

В «Деле Василя Стуса» собраны важнейшие документы из шеститомной уголовного дела поэта, его дневник и четыре сопроводительные статьи. Три — авторства Кипиани, одна — члена Хельсинской группы Василия Овсиенко. Кипиани и Овсиенко освещают роль адвоката Медведчука на процессе, рассказывают о том, было или нет номинирование Стуса на Нобелевскую премию и пишут о подозрительной смерти поэта в лагере. Судебные материалы ранее хранились в архиве СБУ, однако теперь доступны — и это важный показатель либерализации общества.

В статье диссидента Овсиенко, отбывавшего наказание вместе со Стусом, есть интересный эпизод. В пермском лагере, где сидели «политические», было правило: в камере запрещали держать более пяти книг или брошюр. Остальные беспощадно выбрасывали в коридор, поэтому заключенным приходилось постоянно делать тяжелый выбор: что оставить, а от чего избавиться. Крошечная библиотека, только пять тетрадей, как здесь выбрать? Стусу как переводчику (именно в это время он взялся работать над переводом «элегий» Рильке) было особенно сложно, поэтому свои стихи для сборника «Птица души» он держал преимущественно в голове. «Вызревают в черновиках», — говорил поэт.

Конечно, образ Стуса абсолютно христологический: его так же соблазняли мирской жизнью, и он так же сознательно выбрал свою судьбу. Процесс над Стусом был таким же смехотворным, и свидетелей хватило. Даже тело, за которым приехала вдова поэта Валентина Попелюх, ей отказались выдавать (помните библейскую историю, как тело Христа исчезло на третий день после распятия)?

Впрочем, все же есть и отличия: те, кто поспособствовал гибели поэта, до сих пор живут среди нас. И даже набирают 13 процентов на выборах.

Но вы знаете, что делать, чтобы ситуация изменилась: в любой непонятной ситуации просто купите книгу.

Маргарет Этвуд «Заветы» (перевод Елены Оксенич, издательство КСД)

С последних событий, описанных в «Рассказе служанки», прошло полтора десятилетия. С момента написания — более 30. Возможно, успех сериала, а может, открытый финал первого романа вдохновили автора вернуться в Галаад.

Антиутопическая республика Галаад до сих пор существует. Репрессии не прекратились, власти вешают несогласных и воспитывают детей согласно строгому делению на социальные страты: Жен (цвет нации, дочери руководителей республики Командоров, что сами выйдут замуж за Командоров), Эконожен (челядь), Служанок (женщины, способные рожать, которых приписывают к семьям Командоров как живые инкубаторы) и Теток (надзирательницы). Объединяет всех абсолютное бесправие и запрет заниматься хоть чем-то, кроме домашнего хозяйства.

Если в «Рассказе служанки» мы видели мир глазами галаадки Джун, которая слишком хорошо помнила свободную жизнь до того, как фанатики захватили власть, то в «Заветах» повествовательниц трое. Они принадлежат к разным группам: Тетка, которая является живым символом идеологии Галаада; юная дочь Командора, который не понимает большей части правил, по которым приходится жить. И, наконец, внешняя наблюдательница, которая живет в канадской семье и ходит на митинги против террора в Галааде.

Самой интересной, на мой взгляд, является линия Тетки Лидии, которую читатель помнит из «Рассказа служанки» как беспощадную хранительницу режима. Однако на самом деле ей приходится играть роль колесика в огромном истребительном механизме, рычаги которого остаются в руках мужчин. Впрочем, образ Лидии не статичный. И если сначала читатель будет видеть в ней очередное орудие режима, то постепенно придется признать: Лидия — это местный Варис (помните этого придворного интригана из «Игры престолов»?), что на самом деле играет она не совсем в той команде, чью форму носит.

Главное преимущество романа — фирменная стилистика Этвуд: яркие детали, хорошо продуманный мир, лучезарный контраст между внешним и внутренней жизнью персонажей. Из недостатков — слишком очевидны сюжетные повороты по сравнению с предыдущим романом, отсутствие динамики в отдельных эпизодах, невнятный и скучноватый финал. Если «Рассказ служанки» буквально несется вперед на всех парах, то «Заветы» медленно катятся, как старый междугородный автобус, увешанный иконами и коврами.

Впрочем, это все равно Этвуд, поэтому удовольствие от текста гарантировано.

Андерс Риделл «Книжные воры» (перевод Владимира Криницкого, издательство «Фабула»)

В конце года крупные американские книжные магазины публикуют списки книг, которые у них воровали чаще всего . А Barnes&Noble даже завели шортлист украденного, и авторы искренне переживают за свое место в нем.

О похищении книг написано немало романов: кража ради спасения, как в «Книжном воре» Мартина Зузака, или похищение для продажи, как в «Острове Камино» Джона Гришема.

Но шведский историк Андерс Риделл создал не очередной художественный бестселлер, а обстоятельное исследование интеллектуальной истории Европы середины прошлого века. В «Книжных ворах» он описал поиски остатков европейских довоенных библиотек, разграбленных нацистами в годы Второй мировой войны. Его летопись — это кровоточащая история не только уничтоженных текстов, но и людей, которые до последнего пытались противостоять насилию.

Ужас книжного грабежа, по мнению автора, заключается не столько в похищении материальных артефактов, сколько в разрушении библиотек как целостных смыслообразующих ячеек. Для Европы первой половины XX века, когда фейсбука не было и в проекте, именно библиотеки становились местом встреч и дискуссий, а отбор изданий в каждой отдельной библиотеке определял идентичность этого места. Люди формировали библиотеки, однако и библиотеки формировали людей.

На эти места как потенциальные очаги сопротивления нацелился Немецкая студенческий союз, ответственный за первые «литературные» костры на берлинских площадях.

История библиотек, в том числе Берлинской городской библиотеки, лучше иллюстрирует жизнь Европы середины XX века. Если сначала книги изымали у еврейских семей и обозначали буквой J — Judenbücher, то позже, чтобы скрыть происхождение, на форзаце ставили отметку G — Geschenk (подарок), затирая позорную J.

Это не просто интересный факт, но и метафора стирания истории, нежелание целой нации разделить вину, очередная попытка переписать события не только в документах, но и в собственной памяти. И только несколько лет назад библиотеки начали длительный процесс расследования и возврата книг потомкам их владельцев, поэтому мы можем говорить о принятии и осознании прошлого.

Ностальгия Риделл по довоенному времени — это еще и тоска по утраченной целостности культуры. Когда тысячи библиотек Европы были рассеяны и частично уничтожены, мы потеряли очень важную часть себя — человечность. И пройдет еще не одно десятилетие на то, чтобы ее вернуть.

Милан Кундера «Шутка» (перевод Леонида Кононовича, «Издательство старого Льва»)

Милан Кундера родился первого апреля, и это один из немногих случаев, когда дата рождения действительно что-то значит. «Шутка» — первый роман Кундеры, написанный еще в 1967 году. Молодого чешского писателя, еще никакого не классика принимают в ряды Коммунистической партии, он пишет цикл новелл «Смешные любови», а на IV съезде Союза писателей призывает к ослаблению идеологических пут. Это относительно счастливый период: танки не выехали на улицы Праги, Милан еще не успел принять участие в демонстрациях против советской власти (а потому не потерял работу), а до эмиграции во Францию остается 8 лет.

Как и более поздние тексты, этот Кундера конструирует из ряда мелких эпизодов, которые должны образовать сплошное панно. Советская эпоха вообще любила мозаики. Все истории разворачиваются вокруг молодого чеха Людвика Яна — образцового коммуниста, талантливого студента, оптимиста и неудержимо харизматичного персонажа. Если бы Кундера написал производственный роман, на пятидесятой странице Людвик разоблачил бы вредителя, а на двухсотой женился. Однако, к счастью, это ироничный текст, поэтому Ян обязательно должен попасть в беду.

В открытке симпатичной и очень серьезной девушке Людвик опрометчиво шутит о Троцком, и та сдает парня «ради его же блага». Людвика осуждают однокурсники и преподаватели, которые еще вчера им восхищались. Юноша, который даже не был диссидентом, попадает в штрафной батальон. Он не был героическим повстанцем, просто немного отличался от остальных кирпичей в чешской коммунистическом стене.

Вернувшись из ссылки, Ян, как ни странно, интегрируется в общество и даже строит карьеру. Все развивается спокойно, пока он не встречает Елену, жену Павла — друга, который его предал. Соблазнение Елены должно стать актом мести Павлу. Только нужно удержаться от соблазна прочитать этот сюжетный поворот в мифологическом ключе: Елену Прекрасную крадут у мужа, чтобы отомстить и показать, на чьей стороне теперь власть. Однако на самом деле в этом следует видеть... очередную шутку главного героя. Да, опять смешно, знаю.

Конечно, в образе Людвика Кундера обрисовал самого себя. Соотечественники не понимают шуток Людвика, так же как не понимали чехи самого Кундеру. Главного героя тоже выгоняют из партии и отрекаются от него, как это было с Кундерой. От Людвика так же требуют, чтобы он четко артикулировал свою позицию и нравственные убеждения, как этого до сих пор требуют от Кундеры.

Кстати, как и Кундера, Людвик перестает верить в великие идеи: в мире, где царит идеологическая косность, остается только смеяться, чтобы не потерять смысл.

Шон Байтелл «Исповедь книготорговца» (перевод Ярославы Крыши, издательство «Наш формат»)

Сколько людей мечтают работать в маленьком уютном магазине, а не в технологическом офисе! Сериалы, вроде Black Books, романтизирующие профессию книготорговца, навязывают нам прекрасный миф о лавке, где пахнет кофе.

Однако реальность куда суровее. Нет, книготорговцы не молодеют, нежно поглаживая корешки старых изданий. Нет, они конкурируют не с такими же магазинчиками, а с хищниками-гигантами, вроде «Амазона». Нет, они не прочитали всех книг, которые продают.

Правду об этом на самом деле очень закрытом и своеобразном мире знает Шон Байтелл, владелец одного из крупнейших букинистических магазинов Шотландии. Это уже вторая книга его остроумных мемуаров о буднях огромного магазина, который местные называют «литературным городом». Шон описывает в «Исповеди» целый книжный год: 12 разделов, 365 дней, тысячи книг, один кот, обитающий в магазине. Уже хорошо знакомый читателям байтеллевский сарказм становится главной приправой к повествованию.

Рассказ о каждом дне автор начинает с количества заказов и количества найденных книг. А потом он вспоминает смешные, ироничные, а порой и печальные истории о своих посетителях. Так, первым покупателем нового года стал священник из соседнего прихода Киркиннер, который зашел в тот момент, когда Шон вкладывал в руки скелету (в магазинах бывает очень странный реквизит) книгу «Иллюзия Бога» Докинза. Священнику инсталляция очень понравилась, кстати.

Байтелл острый на язык, порой беспощадный к посетителям (особенно к тем, кто рассматривает книги в магазине, а потом заказывает их в «Амазоне»), однако о жителях родного шотландского Вигтауна автор пишет с неизменным теплом. Это даже не персонажи, а скорее узнаваемые типажи, к которым мы привыкли в романах Агаты Кристи. Впрочем, к счастью, в Вигтауне нет никаких кровавых убийств, потому библиофилы не слишком любят вступать во взаимодействие, даже ради кровавой мести. Поэтому надпись на доске внутри магазина «избегайте социального взаимодействия: никуда не выходите без книги» мог бы стать девизом не только Вигтауна, но и всего мира во время карантина.