Говорите, не воюют депутаты и чиновники? 29 пошли на фронт из Коломыи
Нежелающие воевать придумывают разные отмазки: «пусть сначала депутаты пойдут на фронт», «на западе Украины войны как будто и нет, а в Космаче он против мобилизации восстания».
hromadske побывало в Коломые на Прикарпатье, где на фронт пошли 6 депутатов и 23 работника городского совета — преимущественно с высоких должностей. Двое из них погибли: начальник отдела образования и депутат городского совета. Кого-то ранили, кого-то демобилизовали из-за болезней. Сейчас Украину защищает 21 из тех 29, которые стали на ее защиту два года назад.
«Москали отрезали голову и играли ею в футбол»
Николай Андрусяк вернулся к работе после ранения. Сейчас он управляет делами исполкома.
Рассказывает, что в начале марта 2022-го группа единомышленников из городского совета, а также его друзья, кумовья, родной брат и он сам договорились с руководством 10 отдельной горно-штурмовой бригады «Эдельвейс», которая как раз дислоцируется в Коломые, что пойдут воевать к ним. Простыми пехотинцами, потому что большинство в армии не служило. Единственным специалистом по своему делу оказался заместитель городского головы — Олег Токарчук. Он врач, так что и на фронт пошел как боевой медик.
В общей сложности записалось их 29: работники горсовета и депутаты. А вместе с их родственниками и друзьями собрался почти целый взвод.
Спрашиваю, в чем феномен Коломыйского горсовета? Патриотический край? Здесь и в селах вокруг жили люди, которые воевали в рядах Украинская повстанческая армияУПА, были участниками антисоветской молодежной вооруженной организации Галичины, связанные с оуновским подпольем и тому подобное. Коломыя сопротивлялась большевистской власти как оккупационной очень долго и упорно. Ходила шутка, что коммунисты даже хотели ввести спецпоезд «Коломыя — Колыма».
«Мой дед отсидел в сталинских лагерях десять лет, баба тоже отсидела десять. Это еще считалось "по малолетке", потому что попали туда очень молодыми, а так бы дали по двадцать, — рассказывает Николай в своем кабинете. — Дед был пулеметчиком УПА, бабушка — в Организация украинских националистовОУН. После смерти Сталина их амнистировали. Два дяди моего отца были убиты, потому что занимали более высокие должности, чем дед. Одному москали отрезали голову и играли ею в футбол.
Я понимал, с каким врагом мы имеем дело, и не дай Бог, чтобы он оказался на нашей территории. Думаю, у большинства парней что-то похоже есть в биографии».
Считал по 9 секунд между выстрелами танка
«Мы и в 2022-м понимали, что нужны государству. Сначала как масса. Сейчас немного другая ситуация: нужны специалисты», — размышляет военный.
Курс молодого бойца длился пять дней. На 7-8 день уже были первые Из жаргона военных — погибшие в бою. Вошло в обиход во время вторжения СССР в Афганистан«двухсотые».
«Мы оказались на севере Киевской и Житомирской областей, затем возле Чернобыля. Не понимали, как воевать, что происходит, что делать. И первые наши месяцы стали месяцами выживания.
Сначала враг раскладывал нас, как детей. Кацапы могли расстрелять нескольких гражданских, а остальные бежали в нашу сторону. Мы выходили из мест укрытия, чтобы им помочь, и тогда прилетал дрон. Вычислял, сколько нас есть, и бил», — вспоминает житель Коломыи.
Следующий этап войны для него и земляков — Донецкая и Луганская области в мае-августе 2022-го.
«Там было интереснее. Мы прошли период слаживания и уже понимали, что и как делаем. Научились стрелять и знали, что, как и куда должно лететь, — смеется он. — В первую часть войны нас разделили на две роты. Потом мою роту расформировали — и я попал к побратимам из городского совета. Последние две недели провели вместе в Северодонецке. Выходили оттуда на плотах, ведь мосты были разбиты».
В августе На жаргоне военных — подорвали противотанковой управляемой ракетой«заптурили» автомобиль, в котором находился кум Николая. Все погибли, а его ранило в ногу — до сих пор лечится. А через неделю попал под обстрел и сам Андрусяк.
«Я был легкомысленным. Адреналин. Враг наступал то с одного фланга, то с другого. Мы — рота огневой поддержки — его активно останавливали гранатометами.
Я вылез из посадки и выпрямился, потому что нужна видимость: я корректировал и наводил АГС-17 «Пламя» — 30-миллиметровый станковый автоматический гранатометАГС. Ну, они меня и засекли, — смеется, — и начали прицельно стрелять по мне из танка».
Между прилетами было 9 секунд на перезарядку. Николай мог бы перебегать понемногу в сторону побратимов — их шестеро пряталось в посадке — но понимал, что наведет врага на них.
После последнего выстрела его контузило, он уже не мог подняться. Однако стена дыма позволила незаметно переползти к своим. Николая ранило в ногу — туда вставили пластину, а через 8 месяцев он уже вышел на работу. Бойца ждет еще одна операция.
«Ясно, что когда коллеги становятся побратимами, то у них проявляются качества, о которых и не подозревал. Особенно если это мужчины в тесной среде. Начинают походить на пауков в баночке, — шутит Николай. — Кто-то более смелый, кто-то более трусливый.
Однако во время войны такие штуки нивелируются, братство все это покрывает, все вытягивает. Мне повезло, что я шел на войну с людьми, которых знал. Это и доверие, и дружба. Но и терять тяжелее всего близких побратимов.
Если ты знал кого-то месяц-два, это тоже трагедия. Но не так, как с теми, кого знаешь со школы. С Любомиром Бордуном, начальником отдела образования, мы знали друг друга полжизни. Больно, очень больно», — вздыхает мужчина.
Сейчас на фронте два родных брата Николая. Такого много: в их роте воевали и отец с сыном. Отца ранили, а когда он лечился, убили сына. У каждого из Коломыи на передовой есть брат, сват, сын или муж.
«Это не выбор городского совета — идти воевать. Так совпало, что городской совет нас объединил», — говорит военный. Вне работы он с коллегами помогает побратимам на фронте. Сейчас вот ремонтирует Starlink.
«Дайте мне оружие в руки»
Дела закрутили Олега Токарчука, заместителя городского головы Коломыи, с первых часов вторжения. Письма общинам-партнерам по всему миру, организация помощи, открытие центра для работы с переселенцами, хаба для сбора гуманитарной помощи. В начале марта, как и каждое утро, он заехал в центр — и там его попросили... купить песок и лотки для кошек. Он купил и пошел в Территориальный центр комплектования, ранее — военкоматТЦК со словами: «Дайте мне оружие в руки».
«Хотя и был занят до позднего вечера, понимал, что делаю не то, что нужно», — вспоминает мужчина. Олег возглавляет один из стабилизационных пунктов на восточном направлении. Он военный врач.
Вместе с ним решили записаться в «Эдельвейс» и коллеги из горсовета. Им Токарчук сказал: «Нас ждут разные маршруты: меня — работа врача при любых обстоятельствах, а у вас нет военных профессий. Поэтому подумайте, хотите ли стать пехотой». Но на следующий день пришли все.
«Оптом мобилизовались и служили в одном подразделении, в одной роте. В нашей роте разведки служит мэр Борисполя, есть в ней и несколько депутатов Верховной Рады, заместитель городского головы из какого-то городка Тернопольской области.
Многие пошли воевать из Коломыи — признак того, что в городском совете работали патриотические и мотивированные люди», — объясняет феномен своего городского совета Токарчук.
На войне он лечит, а земляки воюют. Как только они проезжают мимо больниц, амбулаторий, стабилизационных пунктов, где он служит, — заскакивают увидеться. Близкие люди.
«Кофе выпили, вкусностями обменялись. Расспрашиваю всегда, как дела, хорошо ли усвоили Сокращение от «тактическая медицина» — техника помощи на догоспитальном этапе, нацеленная прежде всего на устранение причин смерти, которые можно предотвратить, и тяжелых последствий для здоровьятакмед? Если будут ходить без турникета — говорю, что голову оторву», — шутит врач.
Возле Бахмута в 2022 году на День медика на его столе с тяжелым ранением оказался житель Коломыи Николай Бондаренко, один из 29.
«Мне звонят, чтобы поздравить, а он умирает у меня на руках. Очень трудно. Я его хорошо знал. Это те потери, которые бьют больше всего», — выдыхает Олег.
Больше коллеги к нему не попадали, они в основном звонят посоветоваться: зуб болит, голова. «К кому же им еще звонить?» — Токарчук всегда готов помочь.
«А как к вам попасть на прием и когда?» — «После победы!»
В Стабилизационный пункт — медицинский центр, куда боевые медики эвакуируют раненых из передовойстабпункте к нему часто обращаются: «О, доктор, привет! Я у вас был», «Вы моего ребенка лечили», — это все бывшие пациенты из гражданской жизни, где Олег Токарчук был детским травматологом.
«Когда боец попадает ко мне и видит знакомое лицо, то чувствует себя безопаснее. Может расслабиться и точно знает, что ему помогут. Хотя мы, конечно, всем помогаем. Нет такого, что за коломыйских больше боремся. Все бойцы — все 100% наши родные», — говорит Токарчук.
Он по привычке педиатрии называет раненых «котиками» и «зайчиками». Просит поднять «ручку» или «ножку». Они не против.
«Еще никто не пожаловался высшему командованию, что я называю его котиком или сюсюкаюсь с ним», — смеется военный.
Он рассказывает, что на фронте приходилось усваивать некоторые профессиональные навыки с нуля. В гражданской медицинской практике он не сталкивался с огнестрельными ранениями, да и техногенных катастроф в детской травматологии нет.
«Однако медикам легче на войне, потому что при любых обстоятельствах мы воюем своей базой: шприцем и бинтом. Не вынуждены копать траншеи, держать в руках автоматы.
Я не считаю, что мне тяжело. Парням в окопах, в грязи или на морозе, под обстрелами — в сто раз хуже и опаснее. Мне не сложно находить себе мотивационные вещи, не выгореть ресурсно, еще и поддерживать других».
Расспрашиваю, по сколько часов дольше всего приходится не спать.
«В прошлом году под Соледаром спали по два часа в сутки. А под Бахмутом каждый день было по 200 раненых, поэтому о сне никто не думал».
Он хвастается поддержкой городского совета — тот помогает бригаде: дронами, деньгами на ремонт автомобилей и т.д. В декабре Токарчуку для стабилизационного пункта купили генератор за 300 тысяч гривен — теперь он не зависит от выключений света. Команда объединения «Самопомощь», в которую входил Токарчук, подарила столы с подогревом, а волонтеры из Коломыи возят на фронт лекарства и одежду.
«Прямо сейчас ко мне едет машина с колесами для эвакуационного транспорта. Наш мэр ежемесячно отправляется к бригаде. Встречается с руководством, со своими подчиненными. Со мной в частности. Мы говорим о войне и о том, что происходит в общине. Мэр называет это выездными совещаниями», — смеется Олег.
Не все бригады и подразделения имеют поддержку от общин и местных волонтеров. Если у них пункты дислокации на оккупированных территориях (Мариуполь или Бахмут), то там все грустно. Коломыйской «десятке» повезло.
В заключение спрашиваю, какая роль для Токарчука ближе: заместителя городского головы, детского травматолога или военного врача?
«Честно говоря, третья. Но я уверен, что предыдущие две мне в этом очень помогают. Я управляю стабилизационным пунктом, и поэтому управленческая роль для меня очень важна.
Если есть проблемы, быстро нахожу общий язык с местным самоуправлением здесь, где мы расположены. Я лечу раненых, поэтому роль травматолога тоже очень важна.
И я счастлив, потому что уверен: делаю то, что должен делать. Война — это трагедия, это катастрофа, гибнут люди. У меня на столе умирали дети с прифронтовых территорий. Все это ужасно. Но для мужчины делать то, что считаешь нужным, — момент лучшей сатисфакции.
Кто-то из раненых парней — наших коломыйских — рвется обратно на войну, потому что здесь хоть и опаснее, но и проще — четкое разделение на свой/чужой, а вокруг одни единомышленники».
Ему звонит на другой номер гражданский пациент: «Доктор, как к вам попасть на прием и когда?» — «После победы!»