Компартия против ислама: Китай создал цифровую антиутопию, и это очень похоже на роман Оруэлла

Остап Ярыш

Жизнь под круглосуточным наблюдением видеокамер, сбор ДНК людей, тотальный полицейский контроль и концлагеря для «перевоспитания». Ни шагу в сторону без ведома партии. Передвижение по городу — только после сканирования сетчатки глаза. Звучит как описание романа «1984» Джорджа Оруэлла, но нет. Это — реальность для миллионов жителей региона Синьцзян в Китае. Прежде всего для мусульманских меньшинств уйгуров, казахов и других народностей. Для власти они — нежелательные элементы.

Нежелательный народ

Синьцзян — крупнейший административный район Китая, он занимает 1/6 площади страны. Это — родина мусульманского народа уйгуров, у которых с китайцами мало общего. В Синьзцяни их проживает около 10 млн человек; уйгуры — тюрки: их язык, культура, вера и образ жизни значительно ближе к странам Центральной Азии. Внешне они также отличаются.

Но несмотря на все это, они являются гражданами Китая — все остальное для партии не имеет значения. Для авторитарных режимов культурное разнообразие часто является угрозой, ведь это — мощная предпосылка для сохранения собственной идентичности. Отдельная идентичность — предпосылка для свободомыслия. Свободомыслие — предпосылка для сопротивления. Для Китая, где вся власть принадлежит партии, это недопустимо. Тем более, что случаи сопротивления уже были.

Информации об этом не так много, но известно, что в последний раз уйгуры активизировались примерно 10 лет назад — после того, как началась новая волна их притеснений. Многолетний гнет, а затем — запрет ношения паранджи или бороды, блокирование интернета, физические репрессии и культурная экспансия заставили людей восстать. Уйгуры решили действовать радикально и начали устраивать серии терактов и вооруженных нападений на китайские учреждения.

Сначала они происходили в основном в Синьцзяне, и с началом войны в Сирии около тысячи уйгуров примкнули к фронту Аль-Нусра и воевали на стороне ИГИЛ, в частности, в боях за Алеппо. Как говорили сами уйгуры, их не интересовал джихад или смерть ради Аллаха — прежде всего они ехали за опытом вооруженной борьбы, которую хотели применить у себя дома.

Мужчин вербовала и отправляла на Ближний Восток организация, известная под названием «Исламская партия Туркестана», или «Исламское движение Восточного Туркестана». Восточный Туркестан — государство с таким названием поставили себе цель создать более радикальные уйгуры в Синьцзяне. И из-за терактов и борьбы на стороне ИГИЛ, в мире организацию большинство считают террористической. Это создает хороший повод для Китая для усиления репрессий против мусульман в регионе. И не только уйгуров.

Этнические уйгуры у своего дома в северо-восточной области Турфан Синьцзян-Уйгурского автономного района, Китай, 17 ноября 2017. Фото: EPA-EFE / HOW HWEE YOUNG

Концентрационные школы

Один из методов — создание крупных исправительных лагерей. Их официально называют «Центрами улучшения языковых навыков», а задержанных — «студентами» (большинство мусульман в регионе плохо говорят на китайском). Журналисты The Guardian побывали в Луопу — округе, где есть восемь таких «школ». Эти лагеря даже нельзя назвать тюрьмами, потому что туда забирают людей без вынесения приговора и объяснения причин. Впрочем, причина и так всем понятна: ислам.

Лагерь, о котором пишут журналисты, огражденный высокими бетонными стенами, колючей проволокой и камерами наблюдения. Его площадь — более 17 гектаров. За 12 тысячами «студентов» там присматривает 2 тысячи полицейских. Один из собеседников репортеров поделился с ними: «У нас говорят: тот, кто попал внутрь концлагеря в Луопу, оттуда уже не выходит». Что происходит внутри на самом деле, неизвестно.

Это один из 28 центров во всем Синьцзяне, о которых удалось узнать журналистам. Больше всего их вокруг города Кашгар, многие также вблизи Хотана и Урумчи. На Google-картах можно найти эти лагеря. Вот координаты нескольких из них:

По данным ООН, по состоянию на декабрь 2018 в концлагерях Синьцзяна находится более миллиона человек. Больше всего — уйгуров, но также там есть казахи, киргизы и другие мусульманские меньшинства. И на «перевоспитание» отправляют не только простых граждан. Среди задержанных — выдающиеся ученые, художники, журналисты, поэты, музыканты, профессора, лингвисты, политики. В общем, вся элита. Многие из них из лагерей так и не выходят. Перечень задержанных ведут общественные активисты, в частности, в Twitter существует страница с названием «Неравнодушные ученые Синьцзяна», которая периодически публикует информацию о новых задержанных.

Тюрьма без решеток

По сути, весь Синьцзян — это один большой концлагерь, огороженный колючей проволокой и нашпигованный умными видеокамерами, которые умеют распознавать лица и следят за каждым шагом человека.

В этом концлагере действуют свои правила.У всех его жителей в возрасте от 12 до 65 лет власть принудительно собирает образцы ДНК и биоданные, создавая единый реестр граждан. Сюда входят отпечатки пальцев, изображение сетчатки глаза и образцы крови. А у лиц, относящихся к группам «повышенного риска», эти данные собирают независимо от возраста. То же касается их родственников.

На телефонах всех людей в Синьцзяне обязательно должно быть установлено приложение Jing Wang (на китайском — «чистый интернет»), который следит за их контентом: личными сообщениями, фотографиями, просмотренными видео и тому подобное. Программа должна отслеживать религиозное и экстремистское содержание: официально это делается для борьбы с терроризмом. По сути, уйгуры таким образом «добровольно» предоставляют доступ к своим персональным данным. Если кто-то не установил приложение, ему грозит 10 дней тюрьмы.

Протесты в Гонконге против заключения миллиона уйгурских мусульман в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая, 2 сентября 2018. Фото:EPA-EFE / ALEX HOFFORD

Передвижение по городу также ограничено. Репортер «Медузы», который побывал в Кашгаре, утверждает: город разбит на блоки, и при переходе в другой квартал каждый уйгур должен предъявить свою ID-карту, показать содержимое сумки, отсканировать сетчатку глаза, а иногда и отдать для проверки телефон. Такая же процедура их ожидает в банке, больнице, супермаркете, подземном переходе. Город патрулирует бронетехника и бригады полицейских.

С 2017 года в учебных заведениях Синьцзяна запрещено использовать уйгурский язык: теперь преподавание должно происходить исключительно на китайском. Вдобавок, уйгурский запретили использовать не только во время уроков, но и в течение какого-либо школьного мероприятий и коллективной работы.

Культурную идентичность вытравливают и из всех сфер. Все исторические учебники, изданные до 2009 года, конфисковали и уничтожили. Их заменили книгами с новой, правильной историей. Если кто-то хранит дома запрещенную литературу — ему грозит до семи лет заключения. Из жизни уйгуров исчез Пчак — традиционный нож народов Центральной Азии. И даже при покупке обычных ножей люди должны их регистрировать, нанося на лезвие персональный QR-код. Заведений с традиционной уйгурской пищей становится все меньше, найти этническую одежду тоже очень сложно.

А в начале 2019 года в Китае приняли закон, обязывающий в течение пяти последующих лет «китаизировать» ислам и сделать его совместимым с социализмом и линией партии. Проверки происходят уже: в дома уйгуров без предупреждения могут зайти группы ревизоров. Такие визиты проходят регулярно: полиция вместе с политическими работниками проверяет людей на религиозность и верность партии в быту.

Пастухи уйгурской этнической группы на рынке в Кашгаре в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая, 26 мая 2013 года. Фото: EPA / HOW HWEE YOUNG

Баллы за преданность социализму

От лояльности к власти и благонадежности напрямую зависит судьба жителей Синьцзяна. В 2014-м там ввели систему так называемых «социальных кредитов». В 2020 году ее планируют ввести на территории всего Китая, а пока тестируют на уйгурах. В зависимости от поведения граждан (напомним, они находятся практически под круглосуточным наблюдением), им начисляют специальные баллы, которые формируют рейтинг личности в обществе. Кто знает, была бы похожая система в СССР, если бы он продолжал существовать в эпоху информационных технологий.

Чрезмерная религиозность, долги, подозрительная активность в интернете, увлечения видеоиграми, общение с «неправильными» людьми — все это снижает рейтинг. Зато посещение идеологических мероприятий, законопослушность, участие в благотворительных проектах или демонстрация преданности партии поднимает статус. Что от этого зависит?

Практически все. Чем больше баллов, тем больше у лица привилегий. Доступ к лучшему жилью, низкие проценты на банковские кредиты, возможность отдать детей в хорошую школу. Чем ниже рейтинг, тем сложнее найти работу, купить билеты на концерт или забронировать номер в гостинице.

Кроме этого, людям с низкими баллами отказывают в путешествиях — им запрещено покупать билеты на самолет или поезд, не говоря уже о поездках за границу. От рейтинга зависят даже такие вещи, как скорость интернета.

Людей в системе разделяют на «безопасных», «нормальных» и «опасных» для государства. Некоторые предполагают, что для формирования рейтинга используют также собраны образцы ДНК — принадлежность к мусульманскому этническому меньшинству автоматически снимает некоторое количество баллов.

Об этих нарушениях много пишут западные СМИ, о них кричат правозащитники и китайские диссиденты в эмиграции, о них знают правительства США и Европы. Но сделать с этим ничего не могут — Китай стал слишком мощным, чтобы наложить на него ощутимые санкции, а остальной мир — слишком зависим от него. Неизвестно, как дальше будет развиваться ситуация в Синьцзяне, однако уже сейчас ясно, что роман «1984» Оруэлла была не антиутопией, а научной фантастикой. И вполне вероятно, что через несколько десятков лет уйгуры уже не будут помнить, кто они такие.