«Мой герой – это русский, который приехал воевать за Украину»

В книжных магазинах Чехии на днях появится книга украинского журналиста и писателя Максима Бутченко "Три часа без войны". Сам Максим – уроженец Донбасса. С началом военных действий в 2014 году он стал писать романы, в основу которых легли реальные события. Книги о войне он представил не только украинским читателям, но и аудитории постсоветских стран. Почему зарубежный читатель интересуется художественной литературой о войне в Украине? Об этом Максим Бутченко рассказал в интервью “Громадскому на русском”.

В эти дни твоя книга выходит книга. Почему их заинтересовала эта литература и они даже решили ее перевести?

Когда я писал эту книгу, я целенаправленно рассчитывал на четыре категории читателей: это те, кто проживают на Донбассе, это те, кто проживает за пределами Донбасса и не понимает что там происходит, и это россияне, мне очень важна эта аудитория. Книга целенаправленно была написана на русском языке для того, чтобы после всех этих событий можно было к ней вернуться, чтобы люди прочитали и поняли, какая огромная это была авантюра, повлекшая за собой кровавые события. И четвертая часть аудитории – зарубежная, это те, кто живет по соседству. На самом деле я больше ориентировался на ближнее зарубежье, чем на дальнее. В Чехии я стараюсь общаться с разными людьми, у меня есть один приятель, чех, который мне тоже рассказывал эту историю, мы разослали короткий синопсис по всем издательствам, и довольно крупное издательство отозвалось. И так получилось, что в момент перевода эта тема начала подниматься, потому что в Чехии открыли службу противодействия российской пропаганде. Но там же, в Чехии, создали общественную организацию, которая называется “посольство ДНР”, этому способствовали местные политики, которые эту тему постоянно поднимают. Поэтому в сопроводительном письме в издательство я написал, что ситуация в Украине не уникальна. Это то, что может повториться в разных вариантах, в разных странах, и опыт в этой истории мог бы быть очень интересен.

Ты пишешь о войне, которая идет до сих пор, это очень острый вопрос, и нет пока никакого примирения. Тем не менее ты замахиваешься на большую аудиторию. Четыре категории, которые ты перечислил, они очень разные, можно ли угодить всем сразу?

Понятно, что будет кто-то недоволен, кто-то доволен. В моей книге есть такая ситуация: я общался с одним так называемым российским ополченцем, который приехал из России, он воевал там. Он уже уехал на тот момент, я с ним общался по скайпу. Я с ним разговаривал, и он мне рассказывал, что там происходит внутри. Может, кому-то это не понравится, но у меня была задача постараться передать реальность. Это не совсем журналистский подход, но близкий к этому. Я хотел показать это как 3D-картинку, чтобы люди посмотрели на это в 3D-объеме. Если смотришь с разных сторон, начинаешь видеть какие-то новые подробности, ранее незамеченные. Самое главное было – уйти от пропаганды. Пропаганда - это что-то написанное в едином русле для каких-то целей. Мне кажется, благодаря тому, что я не выбрал этот путь, каждая аудитория найдет что-то свое.

Но все же ты хочешь показать объективную реальность с помощью художественной, а не документальной литературы. Насколько это вообще возможно?

Я понимаю, что развитие событий в этой книге, сюжет, он конечно выдуман, но он на основе реальных событий, происходивших в жизни реальных людей. Иногда так получается, что художественная реальность более реальна, чем реальность настоящая. Для чего нужна литература? Литература, на мой скромный взгляд, меняет сознание. Она позволяет человеку окунуться в атмосферу, ранее ему недоступную. Условно говоря, люди начинают читать историческую литературу и они начинают лучше понимать ту эпоху. Вообще задача писателя, как и режиссера в кино и в театре, так поставить сцену, чтобы зритель поверил. Поэтому когда читатель прочтет и поверит, по Станиславскому, в то, что происходило, эта реальность будет настоящей, может, даже художественными методами. В моем случае формат романа должен помочь читателю лучше понять, сопереживать, войти в атмосферу жизни этих людей. В общем, это то, что недоступно в формате журналистской статьи, или новости.

Но можно написать документальную книгу. Светлана Алексиевич даже Нобелевскую премию получила за документальную литературу.

Я считаю, что это такая художественная документалистика. Это литература, ведь то, как она расставляет акценты, – это не журналистика в чистом виде. Там очень много ее присутствует: в этих паузах, в спичах героев, когда читаешь и начинаешь им верить. Это очень важно. Мне кажется, это просто другой формат литературы.

А кто твой герой?

Мой герой это русский, который приехал воевать за Украину. Моя задача была показать это все нестандартно. У него реальный прототип есть, его историю я очень детально изучил, мы с ним общались. Моя задача была показать, что эта война нестандартна во многих аспектах. У нас очень привязывают войну с Россией к какому-то национальному фактору. Я считаю, что мы не воюем против русских, мы не воюем против нации, мы воюем против мировоззрения людей. И уже неважно, кто он, казак, якут. И именно это я хотел показать. Что человек приехал воевать за Украину, сам он русский по национальности, из Владивостока. И так получается, что он попадает в тюремную камеру, и у него два подручных: это украинец, который воевал против Украины, сам он из Донбасса, но родился под Киевом; и старик, который оказался на нейтральной стороне. И все действие занимает три часа. Я, наверное, очень символичный человек, мне хотелось показать что даже трех часов достаточно, чтобы что-то поменять в человеке. Еще на протяжении всей книги герой начинает чувствовать время. Например в тюремной камере он понимает, что прошел час, прошло два, и это чувство, оно как бы отсчитывается. Это чувство времени, философское, глубокое, не до конца реализуемое. И это интересно, как развиваются события в замкнутом пространстве в течение трех часов. Но из-за того, что есть ритм, истории героев противоположны, есть конфликт, есть идея того, чтоб мы не смотрели на эту войну однобоко.

Я знаю, что ты очень много ездил по постсоветским странам. Как там восприняли эту книгу о войне? Например, в эстонском городе Нарве, который на самом деле очень пророссийский.

Ну, это, наверное, даже мягко сказано, На самом деле граница ментальная лежит далеко за Нарвой. По большому счету, это россияне, они разговаривают на русском языке, да и гражданство у многих русское, и некоторые не имеют эстонского гражданства, не знают эстонского языка.

И тем не менее ты именно туда поехал представлять свою книгу.

Мне было интересно посмотреть, чем отличаются друг от друга Эстония эстонская и Эстония русская. Отличия видны сразу. Ты приезжаешь и видишь другую архитектуру, совсем другое общение, совсем других людей. И когда на презентации задают вопросы определенные. Почему мне было там просто? Потому что мне задавали те же вопросы, что задают мои родственники с Донбасса. Все смотрят одно и то же телевидение. Понятно, человек не приезжал же, не был свидетелем этих событий, он всю эту информацию воспринял из телевидения. Поэтому они говорят теми же клише. Я как будто поговорил со своими донбасскими родственниками. Но было без конфликтов, по крайней мере, был диалог. Я думаю, что люди все же поостыли со временем. Накал пропаганды уменьшился. Это уже не так воспринимается. Если бы я приехал в начале 2014 года, меня бы там, наверное, побили. Теперь эти люди могут выслушать.

А как в Беларуси?

В Беларуси была интересная ситуация. И это вообще интересные страны: Эстония, Латвия и Беларусь - в своих пророссийских настроениях. Они же там очень сильны. Например, в Латвии центральный канал показывает новости российского телевидения. Подобная ситуация и в Беларуси, там вообще не разговаривают на белорусском языке. Очень редко, один на 10000 в Минске. Я вообще не слышал белорусской речи. Соответственно, все воспринимают русскоязычное телевидение. И когда мы начали разговаривать, они приблизительно такими же вещами стали оперировать. Белорусы, у них более нордический характер, они более спокойны в этом. Если посмотреть их историю митингов, очень маленькое количество людей выходило. Для них политика где-то далеко. У них есть какой-то бизнес, работа, их это все не очень сильно интересует. Но одновременно со стороны российской пропагандистской машины активно работают разные организации, где, например, детей учат быть последователями “русского мира”. Открытого конфликта у меня там не было, но тем не менее, когда мы разговаривали, было похоже, что я с россиянами разговаривал.

В какую постсоветскую страну тебе было бы еще интересно поехать?

Судя по результатам выборов, наверное, в Молдову. Моя задача – это не только пообщаться с десятком человек. Я общаюсь с журналистами, я даю интервью, и аудитория увеличивается. Пусть это капля в море, но, может, кто-то послушает альтернативную точку зрения. Особенно если ты непосредственный свидетель этих событий. Еще в Грузию хотел, грузины тоже воевали, им интересно.

И напоследок задам вопрос о еще одной книге, которая должна скоро выйти. Это уже совсем другая история, не о войне, это твоя личная история. Как возникла идея изложить ее в романе?

Это история моего прадеда, жителя Слобожанщины, который проживал там в 1930-х годах со своей семьей, когда начался процесс раскулачивания. Эту историю я слушал постоянно. Она меня задела, и вдруг я понял, что крестьянство в тот момент (я не возвеличиваю его) было последним проблеском независимого сознания. Условно говоря, у каждого было по десять десятин земли, у каждого было какое-то хозяйство, а вокруг все изменилось, началась коллективизация, большая стройка, люди начали жить массовым сознанием. А эти люди еще находились на земле и индивидуально что-то там делали. Сами отвечали за себя. Для советской системы главный враг тот, кто сам отвечает за себя. И потом пришло понимание, что с этим что-то нужно сделать. Начался процесс коллективизации, раскулачивания, и из людей выбили остатки независимого. И корни этой книги 2014-2015 года, лежат там. В том времени, когда из людей выбили остатки независимого, люди начали рассуждать коллективно, ими легко стало манипулировать. И 2014 год, 2015 год, Донбасс, который очень легко продавался пропаганде, современная Россия. Все корни лежат там.

Символично, что ты это написал в то время, когда в Украине идет декоммунизация.

Да, наверное. И там есть еще такой герой, он сам по себе появился. Иван Горовой, он руководитель по идеологической работе, один из немногих людей, которые верят в идею. Я изучал документы, архивы, немногие люди верили, для многих это была работа. Опасны были не те, кто исполняет, а те кто исполняет и в это верит. И у них была двойственность, эти люди не были палачами, но они отправляли на смерть. Этого человека мучило чувство вины, он пытался ее заглушить. И что-то есть в этом мистическое, демоническое. Я думаю что этот процесс отчасти мистический: что происходило с ним и с этими людьми. Это нужно прочитать, переосмыслить нашу родовую память, мою в частности, историю нашего рода, тем самым мы развяжем узлы, которые были в прошлом, и это позволит нам жить в будущем.

Ведущая Ксения Туркова