«На последней неделе четвертой беременности я летала с детьми на море», — интервью с многодетной мамой

Как это — быть мамой четверых детей? И как быть, если еще и воспитываешь их самостоятельно, без участия отца, и работаешь? О том, что такое семейные ценности, феминизм и современная школа, Громадское поговорило с Екатериной Сидаш, многодетной мамой. А также о том, какие изменения произошли в сопровождении беременности и родов за последние пятнадцать лет, и почему детям XXI века нужен «Пласт» (Национальная скаутская организация Украины).

Разговор записан для программы «Жизнь других» с Татьяной Огарковой. В этой программе мы рассказываем о людях с разными системами ценностей и жизненными путями. Полный разговор смотрите в видео. Ниже даем сокращенную текстовую версию интервью.

Ты многодетная мама, у тебя четверо детей, которых ты самостоятельно воспитываешь. Недавно мне на глаза попалась статистика: в Украине многодетных семей, то есть таких, которые воспитывают трех и более детей, около трех процентов. Многодетность для тебя — это было сознательное решение или просто так случилось?

В моем случае это просто так случилось. Когда я была студенткой, я думала, что у меня вообще не будет детей, я все время буду занята карьерой. Я считала, что у меня будет много других важных вещей в жизни, которые будут заменять мне семью.

Но я родила своего первенца, Богдана, спустя несколько дней после получения диплома в 2003 году. То есть, весь шестой курс я проходила беременной, и получала диплом такая вся широкая. Все мои однокурсники пошли праздновать выпускной. Как я могла не пойти?

Я прогуляла полночи, но не всю ночь, как остальные. 28 июня у нас была конвокация (сборы), а 1 июля у меня родился сын. Возможно, этим празднованием я ускорила на неделю-две его появление.

Когда появился у меня первый ребенок, где-то через полгода, я поняла, что не хочу, чтобы у меня был один ребенок. Что это не очень правильно для ребенка, для его развития.

А сколько у тебя братьев или сестер?

У меня есть младший брат. Но у нас достаточно большая разница в возрасте, восемь лет. Я скорее была для него няней, хотя сейчас мы уже во многом на равных. Я хотела, чтобы у моих детей была небольшая разница в возрасте, чтобы они были друзьями, чтобы у них были общие интересы.

Олесь, второй мой сын, родился, когда Богдану было почти три года. И это было сложно. Когда появился второй ребенок, старший очень волновался.

История детской ревности?

Да. У нас была классическая детская ревность, мы пытались ее максимально тушить воспитанием. Но полностью ты ее не можешь преодолеть никогда, потому что это природа человека. Ты хочешь быть главным для важных для тебя людей — родителей. И для этого используешь все существующие возможности.

Старшему сыну летом будет шестнадцать, меньшему на днях исполнится тринадцать. У них до сих пор присутствует дух соперничества.

Но на двух детях ты не остановилась.

Если честно, я всегда хотела девочку. Дзвинка появилась в 2011 году. Ей сейчас семь с половиной уже. Она была очень желанной, я ее очень хотела.

Олесю было пять, Богдану восемь, когда родился третий ребенок. И они уже воспринимали многие вещи и понимали, что где-то их права будут ущемлены. Где-то им придется уступать, ведь появился маленький ребенок. Они понимали, что должны помогать.

Я придерживаюсь позиции, что детей нужно воспитывать, конечно, не навязывая им какой-то лишней работы, не присущей в их возрасте. Но воспитывать ответственно, чтобы они понимали, что у них есть свой круг обязанностей.

И напоследок еще маленькая девочка, Квитка.

Да, ей сейчас один год и четыре месяца. Квитка у нас вовсе не запланированный ребенок, так бывает в жизни. Она мне давалась очень сложно, потому что я не могла у себя в голове осознать, ведь у меня уже было трое детей. Многие вещи в жизни уже сложились, и профессионально, и в быту. Я понимала, что снова все будет ломаться.

Работать с совсем маленьким ребенком невозможно. У меня уже опять были карьерные мысли о том, чего я хочу достичь. А достигать этого с маленьким ребенком очень сложно.

Как, в целом, все эти годы, начиная с рождения первого ребенка, складывался твой профессиональный рост?

Я не могу сказать, что я обижена. Я работала на многих очень интересных работах. Хотя когда шла речь о том, чтобы уходить в декрет, потому что есть ребенок, я всегда уходила.

У меня есть примеры друзей, которые не уходили. Они находили бабушку, няню, еще кого-то, кто бы с ребенком сидел буквально с первого месяца для того, чтобы они оставались активными в своей профессиональной жизни.

С первым ребенком, Богданом, на работу я убегала. Ох, как я убегала на работу! Я только закончила университет и сразу ушла в декрет. И просидела в нем почти два года. А вокруг меня все чего-то достигают, у всех успехи... И меня это так грызло! Я помню, что я так хотела на работу, так искала варианты, куда отдать ребенка в садик.

И мы отправили его в садик в два года. Он там каждое утро плакал по полчаса, и я поняла, что оно того не стоит. Я выбрала для себя график работы на полдня, и смогла договориться с руководством, что у меня будет ниже зарплата, но я буду работать меньше. Слезы в саду очень меня демотивировали, ведь так не должно быть.

Поэтому, если есть возможность, я сторонник того, что детей надо отдавать в садик в три года.

Ты была фактически студенткой, когда родила первого ребенка. Последнего родила в более зрелом возрасте. Есть ли отличие в беременности и медицинском сопровождении? Что изменилось в стране за последние 15 лет?

Родильные дома изменились в лучшую сторону. Но им есть куда еще улучшаться. Но если сравнить, как я рожала Богдана и как я рожала сейчас Квитку — это небо и земля.

Сейчас нередко говорят об акушерском насилии со стороны медицинского персонала.

Сейчас об этом говорят. Ранее об этом молчали.

Я помню, что когда рожала первенца, это была общая палата, как до родов, так и родовая. Потом, правда, в послеродовом отделении были отдельные боксы для каждой мамы с ребенком.

Для меня очень важна была приватность, информирование во время родов. Потому что это стрессовая ситуация. Ты не до конца понимаешь, что происходит, даже если ты делаешь это не впервые. Есть очень много моментов, которые забываются, ведь наш мозг их вытесняет. И, соответственно, ты можешь где-то забыть, как себя вести правильно с точки зрения физиологии. И очень важно, чтобы медицинский персонал тебя в этом поддерживал.

Чисто психологически, женщина в двадцать лет, вчерашняя студентка, и женщина, у которой уже трое детей, и рождает четвертого ребенка, это разные люди. Насколько психологически проще было, скажем, пережить последнюю беременность?

Я летала с детьми на море на 37-й неделе последней беременности. Мне все говорили, что я ненормальная, но у меня были билеты куплены заранее, не хотелось, чтобы они пропали. Обменять их не удалось. Поэтому решили лететь.

Я переживала, посадят ли меня в самолет. В самолет посадили, слава богу. Но тяжело мне этот перелет домой дался, это была уже 38 неделя. Через неделю после возвращения я родила. Я сама поняла, что у меня начались роды. Приехала в роддом, а не договаривалась с врачом, как делала раньше. Я приехала с неподписанными документами и обменной картой.

И тебя приняли?

Говорят — у вас же документы не подписаны. Отвечаю — хорошо, но у меня четвертые роды, и они уже начались. А четвертые бывают стремительные. Сквозь зубы они сказали — давайте ваши документы, берем вас.

Я не уверена, что 15 лет назад бы услышала такой же ответ. Но сегодня наши больницы уже понимают, что есть ответственность, что родители готовы пойти к прессе, готовы пойти в суд, если что-то не так. И готовы отстаивать свои права, если они грубо и явно нарушают права пациентов.

Очень много говорим в последнее время о феминистских вопросах, о правах и обязанностях женщин, о равенстве. Ты самостоятельно воспитываешь всех четверых детей. Что для тебя феминизм?

Мне кажется, что мы очень часто идем в неправильную сторону, обсуждая феминизм. Мы почему-то углубились очень в феминитивы, которые для меня не столь важны. Весь феминистический дискурс, который вокруг меня крутится, очень часто сводится к тому, говорить «директорка» или «директор».

И мы уходим от проблемы равенства прав, в том числе равенства прав в профессиональной реализации. Ведь понятно, что если женщина выбирает семью, так или иначе, она в худшем положении, чем мужчина. У нее нет возможности уделять столько же времени работе, карьере.

В большинстве случаев женщина отрабатывает на работе одну смену, потом дома вторую смену с детьми. Она должна подумать о досуге для семьи и на выходных. Подумать полный ли холодильник.

Хорошо, когда мужчина в этом помогает и берет на себя определенное количество обязанностей. И очень важно, чтобы о них не надо было ему напоминать. Чтобы он просто брал их на себя.

Женщина устает от того, что у нее в голове несколько карт одновременных — потребности ребенка, потребности второго ребенка, дела по дому, досуг всей семьи.

Ты не можешь эффективно работать, например, если ты думаешь о том, поел ли тот, пошел ли второй в школу и дошел ли безопасно из школы домой. Что будет на ужин, а надо ли в магазин заехать купить продукты. Я уже молчу о ситуациях, когда тебе не за что эти продукты купить. Такие семьи тоже есть.

То есть, важные вопросы феминистские были бы, возможно, другими? Какими?

Если есть семья и есть профессиональные равные возможности, то все равно у женщины должны быть определенные особые условия, исходя из того, что она еще является одновременно менеджером семьи.

Или муж должен на себя брать также часть этих обязанностей по всем вопросам, которые касаются семьи. Вот это важно.

Я молчу, конечно, о том, что у нас мало женщин в политике и на руководящих должностях. Потому что в действительности они не используют эффективно свое время, свой потенциал и свои возможности для того, чтобы достичь высокого уровня.

Все твои дети, кроме пока младшей, ходят в «Пласт» (Национальная скаутская организация Украины). Расскажи, что это дает детям и вообще, что они оттуда выносят?

Для Киева «Пласт» является очень важным, я считаю. Вообще для центральной, восточной Украины и для Киева, в частности. Для тех семей, которые хотят оставаться украинскими по духу и по сути, потому что это еще одна среда, которая все-таки украиноязычная и украинская по духу.

Поэтому для нас «Пласт» — это, в первую очередь, была идеологическая ситуация. Во-вторых, все остальные пластовые методы тоже для меня очень важны. Они помогают воспитывать самостоятельных детей, готовых к различным жизненным ситуациям, и более готовых взаимодействовать между собой и с другими людьми в различных ситуациях. Скаутское движение, оно во всем мире, и оно доказало свою эффективность. Хотя мои дети, например, очень по-разному в «Пласте» себя проявили.

Какие ценности дает такое воспитание, что оно может дать ребенку сегодня, в XXI веке — технологически открытом, глобальном?

Я очень рада, что у детей есть две недели, когда они не сидят в интернете. Это лагерь, там они точно не сидят в интернете, так как телефон может намокнуть. Он дорогой и часто он важен для ребенка. Он понимает, что новый не купят просто так. Поэтому телефон остается дома или у воспитателей.

Дети должны бывать на природе. И это очень хорошо для них, это очень полезный опыт — оглянуться вокруг себя, увидеть, что там есть лес, там есть животные. Надо научиться самому делать элементарные вещи. У них есть навыки, которых у других детей может не быть. Это умение развести костер, нарубить дрова, разложить палатку, приготовить простую пищу на огне. Они это на самом деле умеют.

Кроме того, там весело. И они на самом деле этому очень рады.

Кроме «Пласта», есть школа. Сейчас идет образовательная реформа. Каковы основные проблемы, которые есть в современной украинской школе? Что не устраивает украинских родителей сегодня?

Очень часто это формальный подход учителей. Мне грустно на это смотреть. Программа является часто неинтересной, перегруженной.

Такая программа отражает желание ходить в школу. У нас есть желание ходить на отдельные уроки. Бывает, ребенок просит — мама, напиши мне, пожалуйста, записку, что я не буду на таких-то уроков. Я потом как-то наверстаю, но я не хочу это все учить.

А вторая проблема, даже когда есть интересная программа, ее не всегда готовы воплощать учителя. Есть учителя, от которых дети уходят, а есть учителя, к которым дети приходят посидеть и убегают. Есть очень хорошие, а есть такие, что хочется пройти мимо и не заходить. Я не знаю, как эту проблему можно решить. Потому что заменить всех учителей, даже определенный процент учителей в школах, сложно. Это должна быть миссия директора.

Если оглянуться на много лет назад и вспомнить себя до появления детей, как материнство вообще тебя изменило? Какие новые качества оно в тебе открыло? И многим ли пришлось пожертвовать?

Многим пришлось пожертвовать, на самом деле. Но это не напрасные жертвы. Я думаю, что на самом деле мы воспитываем детей, но одновременно они воспитывают нас. Они дают нам новый опыт, и мы должны делать вещи, которые не делали раньше, должны принимать решения.

Как и все, я была максималистом в определенном возрасте. Наверное, это возрастное, а сейчас я уже подхожу к отметке в 40 лет, и, конечно, что я стала более мягкой. Я стала более готовой к компромиссам, особенно когда появились дети, у каждого из которых разный опыт, разный характер и разные потребности. Они меня тоже меняют. А я стараюсь их менять в лучшую сторону.