«Надо мной летают истребители, а я все равно счастлива там». Как организация переселенцев в Дрогобыче помогает Донбассу
«Теплица» появилась в Славянске в 2015 году. Этот молодежный центр возник по примеру «Свободного Дома» в Краматорске. После деоккупации хотелось иметь место для встречи единомышленников, чтобы вместе проводить время, развивать город.
В 2017-м «Теплица» получила свое последнее помещение. Центр развивал местную музыкальную сцену, имел студию звукозаписи, фотошколу, библиотеку, языковой клуб, работал с детьми с инвалидностью, формировал волонтерское сообщество и школу социальных инициатив. В 2021 году «Теплица» начала обучать команды молодежных центров по всему региону.
Команда из четырех человек разрослась до 12 — но теперь все разбросаны по разным городам Украины. Они так и не удаляют задачи на год из общего календаря, хотя после 24 февраля, очевидно, планы изменились кардинально. Теперь основная команда переехала в Дрогобыч, откуда координирует раздачу гуманитарной помощи в Славянске и поддержку людей, выехавших в разные уголки страны.
«Моя самая большая психологическая травма — не обстрелы городов, а эвакуация»
23-летняя Ира тревожилась больше всех в команде: заранее начала расспрашивать знакомых военных, есть ли у них какие-то догадки о развитии событий, каждые две недели умоляла семью уехать из Харькова, каждую неделю просила свою команду в Славянске по крайней мере собрать вещи. Но все говорили, что в этом нет смысла. Только друзья-военные настаивали: «Позаботься о своих». Ира предчувствовала, что Харьков не обойдет полномасштабное вторжение. 23 февраля Ира бежала через парк на тренировку, но вдруг остановилась — и пошла домой собирать вещи. Заплаканная, звонила по телефону маме и просила уехать.
«У меня было такое масштабное ощущение, что что-то будет уже завтра», — говорит она, сидя в кафе в Дрогобыче. Здесь теперь ее «офис».
Ира ― коммуникационный менеджер «Теплицы». На Донбасс она впервые попала в 2016-м, окончив школу — как волонтер помогала вывозить из Авдеевки и окрестностей детей. Планировала волонтерить, взять год перерыва в учебе. Ее мама была не в восторге от идеи дочери.
Когда она в очередной раз позвонила по телефону в последний день вступительной кампании и просила поступить в университет, Ира как раз была в Славянске. Из окна автомобиля увидела Донецкий государственный педагогический университет. Попросила остановиться, зашла в приемную комиссию, спросила, куда возьмут с хорошим результатом ВНО по физике — и подала документы на физмат. Ее заверили, что она будет на бюджете. Для родителей Иры жизнь рядом с зоной боевых действий была табу, но ее это не остановило. Они несколько месяцев не разговаривали.
В Славянске Ира адаптировалась не сразу — не понимала, чем ей заняться, с кем общаться, где быть полезной. Впоследствии познакомилась с местными волонтерами, а затем присоединилась к «Теплице». В 2021-м ее жизнь в Славянске наконец стала такой, о какой она мечтала — волонтерство, работа, друзья, отношения, путешествия.
«Мне не хватает того ритма, — говорит Ира. — Я как будто не живу. Могла остаться в Харькове, потому что зачем мне тот Славянск — но это мое».
Она уехала из Славянска с руководительницей «Теплицы» 24 февраля в Черкасск. Через несколько дней они вернулись в город, чтобы перевезти оборудование и вещи из молодежного пространства. Все время с кем-то говорили, переписывались, договаривались — доноры начали отправлять еду и гигиенические наборы, местная терроборона нуждалась в амуниции, нужно было организовать эвакуацию. Ира начала волонтерить на вокзале в Краматорске, где был страшный хаос.
«Эта толпа была неуправляемой, ― вспоминает она. ― Люди лезли по детям в поезда, заставляли ждать тех, кто уже несколько суток сидел на вокзале. Я понимала, что это страх, паника — но мне так было больно... Я оставалась ночевать с ними на вокзале, организовала место обогрева, узнавала, где застряли эвакуационные поезда, пыталась успокоить, слушала их истории. Больше всего боялась за детей — даже если они уезжали из городов, куда еще не прилетали ракеты, их травмировала эта эвакуация. Это и моя самая психологическая травма — не обстрелы городов, а именно тот вокзал».
В конце концов вернулись в Славянск, чтобы продолжить работу — развозить помощь военным, раздавать гуманитарку местным. Каждый вечер в рабочем чате переписывались и решали, что опасность пока не критическая — можно побыть еще немного дома.
Так продолжалось месяц. 5 апреля они поняли, что не могут работать под постоянной угрозой и уехали. Ира вывезла маму с братом в Польшу, а сама приехала в Дрогобыч, где ждала остальных коллег. Начала волонтерить в местной организации, помогала переселенцам, упорядочивала склад.
Когда коллеги из «Теплицы» приехали в Дрогобыч, то увидели, что переселенцы нуждаются не столько в предметах первой необходимости, сколько в стабилизации и адаптации. Так начались детские проекты — совместные поездки, занятия, лагеря.
Но Ира все время хотела обратно в Славянск. В конце концов, все-таки поехала — повезла военным автомобиль и помощь.
«Там было мало людей, это был уже другой город, — говорит Ира. — Но все равно: я приехала, выхожу из машины, надо мной как раз пролетают истребители — а я счастлива. Просто счастлива быть там».
Пробыв в Славянске несколько дней, Ира вернулась в Дрогобыч. Руководительница «Теплицы» сказала, что для них есть жилье и работа — это были основные условия для Иры. Запасной план — поехать за границу и работать там, чтобы содержать семью. О маме и брате она заботилась уже два года, с тех пор, как умер папа.
«С 14 лет мой дом — это мой рюкзак, — говорит Ира, — Я переехала. Пока я здесь с командой могу работать с детьми. Но уже прохожу подготовку для гражданских и думаю над тем, чтобы пойти в ВСУ. Я свободна — и хочу продолжать помогать».
«Люди приехали сюда не для того, чтобы диктовать свои правила или быть врагами»
«Мы в Славянске уже не чувствовали так сильно, что в стране война — город развивался. Но я все эти годы понимала, что война рядом, — говорит Даша, которая руководит в «Теплице» социальным направлением. ― Часто ездили в прифронтовые города и села, я видела, как живут там люди, какая там депрессивность».
Даша была уверена, что россияне снова захотят захватить всю Донецкую область. Она не знала, не напрасна ли ее работа, не потеряет ли город все нажитое за восемь лет, но все же продолжала. Сделала ремонт в квартире, планировала сделать и в своем святогорском доме.
Даша работала с детьми с инвалидностью, занималась изменением подходов к работе с сиротами. Организовала фотовыставку о людях с инвалидностью. Планировала международные проекты в сфере помощи детям. И одновременно работала воспитательницей в детском саду.
20 февраля пришло распоряжение проверить детские «тревожные чемоданчики» и планы эвакуации. В игровой форме детям объясняли, как правильно падать, закрывать уши, открывать рты. Впрочем, до последнего Даша не думала, что все произойдет так быстро.
В апреле Даша уехала из Славянска в Кривой Рог. Ее молодой человек каждый день повторял, что нужно уезжать, но она хотела как можно дольше оставаться и волонтерить с детьми.
«В последний день я сидела в “Теплице” и рыдала, что мне не нужна никакая эвакуация, я хочу остаться и помогать людям», — говорит Даша.
Все же ее убедили. В Кривой Рог к знакомой она повезла всю семью — 10 человек. Сначала оставалась с ними — заботилась о бабушке и дедушке, разбиралась с документами, обустраивала быт. Пыталась работать в «Теплице» дистанционно, общалась с зарубежными партнерами, координировала закупки и отправку в Славянск. А когда ее молодой человек должен был поехать работать в Полтаву, решила, что нет смысла ждать дальше — и поехала к коллегам в Дрогобыч.
«Я увидела, что важно дать людям ощущение, что они нужны здесь, — говорит Даша. ― Они приехали сюда не просто пересидеть. У переселенцев есть полное моральное право и право граждан Украины на услуги, обращения, помощь. Здесь старые проблемы для них становятся новыми вызовами. Люди приехали сюда не для того, чтобы диктовать свои правила или быть врагами».
«Переселенцы должны знать, что могут обратиться к сообществу»
«Готовились ли мы к войне? Мы пытались об этом не думать», ― говорит Анна, руководительница «Теплицы».
Некоторые подруги советовали ей побеспокоиться о собственной безопасности, но она только напоминала об этом мужу, ожидая плана действий от него. Он уверял, что и с ней, и с двумя сыновьями все будет хорошо, а усиления боевых действий не произойдет.
Свое мнение муж изменил только 23 февраля. Времени на подготовку было мало, поэтому решили в случае чего вывезти детей в соседний поселок Черкасское. Так и не собрав тревожный чемоданчик, легли спать.
24 февраля Анна проснулась от телефонного звонка мужу — он вышел на балкон, поговорил, бегом вернулся в комнату и включил телевизор. Анна все поняла.
В то утро ее с сыновьями из Славянска вывозил кум — тот самый, что помогал им покинуть город в 2014-м. Старший 10-летний сын смотрел на встревоженную маму и говорил: «Говори, как есть — я все пойму. Я немного поплачу, а потом возьму себя в руки».
Оказавшись с детьми в безопасности, Анна решила, что нужно вывозить и «Теплицу» — вернулась, начали с командой собирать оборудование. Несколько дней они с Ирой провели в Черкасском недалеко от Изюма, так что взрывы слышали там значительно сильнее, чем в Славянске.
Когда появились запросы на помощь от гражданских и военных, предложения от партнеров и просьбы помочь с эвакуацией, женщины вернулись в Славянск. Раздавали гигиенические наборы и еду детям, которых вывозили из горячих точек, организовали хостел для тех, кто хотел отдохнуть в дороге, помогали выехать дальше. Всего раздали 10 тонн гуманитарной помощи.
В начале апреля Анна поняла — пора уезжать. Выбрала Дрогобыч, потому что знакомый предлагал пожить, а ее коллеги из «Теплицы» там волонтерили — координировали гуманитарку и начали помогать местным переселенцам.
Создавали пространство, где можно было говорить не о войне, делать что-то не касающееся ее — например, организовывали мастер-классы, читали, смотрели кино. Просто вместе проводили время. Благодаря такому подходу люди быстрее адаптировались. И уже тогда могли решить, что делать с собственной жизнью и планировать будущее в новом городе. Сыновья Анны тоже через это проходят — им тоже нужна адаптация в городе.
«Иногда взрослые ищут врага в маленьком ребенке, — говорит она. — Я шла позади сына, он на русском что-то мне крикнул, к нему подошел какой-то дед и говорит: “Чего ты говоришь по-русски? Сейчас придет Бандера и тебя расстреляет. И дети на улице его из-за этого оскорбляют. Теперь он выходит из дома только вечером со мной. Это очень больно, потому что эти люди не почувствовали того, что пережил мой сын — он бежал под самолетами и кричал, а потом спрашивал, не трус ли он. И на все любой шум: “Мама, что это?”»
Это едва ли не единственная негативная история Анны со времени переезда в Дрогобыч. Между координацией помощи, воспитанием детей и трудом команды она все больше влюбляется в этот город, непринужденный украинский язык на улицах и его медленный темп — и готова даже не покидать его.
* * *
«Две банки тушенки, рис, манка, четыре ящика круассанов... ― перечисляет Даша кому-то по телефону. ― Скажи Оле, чтобы после 12 пришла. Там только бабушки и дедушки».
Они с Анной и Ирой сидят в кафе-офисе напротив ратуши. Как только Даша завершает разговор, звонят Анне. Слов не разобрать, но слышен обеспокоенный голос. Анна успокаивает: «Да, с 11-ти начинаем раздавать. Еще 15 минут осталось, потому пока закрыто. Все будет. Не переживайте, до свидания».
Сбрасывает звонок и улыбается ― сейчас в Славянске под их руководством начинают раздавать продуктовые наборы, и люди звонят заблаговременно — говорят, что закрыто. Они не знают, что Анна на другом конце страны, но рассчитывают на нее и на «Теплицу».
Даша до сих пор не смирилась, что не вернется домой — ее жилье в Святогорске разбомбили, и она старается шутить, что не нужно будет тратить деньги на снос и ремонт. Но когда не шутит, то не знает, как с этим жить. Она рада, что до сих пор вместе со своей командой, но все же прошлая жизнь и планы похожи на разбившуюся вазу — больно идти вперед по обломкам. А в Славянск она пошла бы и пешком — если бы только можно было.
Ира говорит, что ей проще — привыкла не цепляться за материальное, только за отношения с людьми. Поэтому рада, что они все держатся вместе. И мечтает уехать в Славянск, чтобы отстроить город.
А Анна хотела бы остаться в Дрогобыче. Ей здесь спокойно. А помогать Славянску научилась на расстоянии.
Дрогобыч и Славянск — небольшие города, и, наверное, только этим и похожи. А еще — производством соли. И все же есть кое-что, что неожиданно их связывает — даже делает неразделимыми для тех, кто знает об одной детали. На одном из дрогобычских домов есть мурал «Цветущие руки» — две держащиеся одна за другую руки. И точно такой же есть в Славянске — возле офиса «Теплицы».