«Нашим гражданским людям необходимо поражение» — «азовец» Милан

«Еще в четырехлетнем возрасте я знал, что мы будем воевать с м*скалями», — говорит Милан, боец бригады «Азов». В 2013 году, во время Революции достоинства, он вернулся в Украину из Италии, где жил со своими родителями. Мама была против этого. Они долго спорили, но 19-летний парень принял «самое твердое решение» в своей жизни.

После Майдана Милан присоединился к добровольческому тогда еще полку «Азов», который назывался «Черные человечки».

Милан считает, что, только понимая, какую цену ты сам отдал за государство, перестанешь выбирать руководителей, которым это государство безразлично. Поэтому призывает всех мужчин присоединяться к фронту: «Ты, задонотив 500 гривен, называешь себя экономическим фронтом? Вставайте со своей кровати и идите воюйте!».

О ветеранах в избирательных списках, о том, что война быстро не закончится, и о тех, кто не заслуживает быть гражданами государства — разговор военнослужащего Сергея Гнездилова и «азовца» Милана в «++ подкасте».

О жизни до «Азова»

2013 год был для меня выпускным в медицинском колледже, где я заканчивал обучение по специальности «Лечебное дело». После этого с моей семьей было решено, что я приеду жить в Италию и там буду учиться, работать и вливаться в общество.

Однако в конце 2013 года, когда началась Революция достоинства, в свои 19 лет я принял самое твердое решение в жизни: я обязательно вернусь в Украину. Моя мать была против, потому что уже очень многое вложила в своего ребенка. Мы с ней долго ссорились. Дошло до того, что мама хотела от меня отказаться, но потом смирилась с этим решением.

Весной 2014, после окончания событий на Майдане, оккупации Крыма, начала боевых действий на Донбассе, я принял решение вступить в какое-то добровольческое формирование. В Вооруженные силы я пойти не мог, потому что у меня «белый билет» — мама раньше времени позаботилась, чтобы ее ребенок не попал в армию. На тот момент я не мог найти выход на Национальная гвардия УкраиныНГУ, поэтому самым простым способом было приобщиться к какому-нибудь добровольческому батальону.

Я решил присоединиться к тогдашнему батальону «Азов», который вначале назывался «Черные человечки», что означало противодействие «зеленым человечкам», которые зашли в Крым без знаков различия.

О семье и языковом вопросе

В чем ребенок рос, что он слушал, кто его окружал — это все определяет, чем ребенок будет интересоваться в будущем, что он будет делать, на какой стороне баррикад он будет.

В моей жизни был мой дед, руководитель движения «Покутье» от Черновола в районе. И он очень боялся, что я вырасту коммунистом, потому что родственники мамины — простые советские рабочие, и они не отличались какими-то порывами к борьбе. Папин отец, мой дед, очень сильно из-за этого вопроса волновался. Он хотел, чтобы его внук продолжал борьбу за Украину. То есть, еще будучи в четырехлетнем возрасте, я знал, что мы будем воевать с м*скалями.

Культура — это первое, что пострадало в Украине за не один век, и за нее стоит бороться. Борясь за культуру, мы, возможно, не допустили бы того, что произошло в 2013-2014 годах.

Однако стоит подметить также вопрос языка: когда возникают какие-то конфликты в обществе, я хочу до обоих лагерей кое-что донести. Во-первых, к украиноязычным: вы должны набраться терпения к тем, кто отравлен «русским миром». Что касается русскоязычных, то здесь все проще: им необходимы усилия. Без осознания того, что «русский мир» принес с собой яд для украинской культуры, мы эту проблему не разрешим.

О работе психологов в «Азове»

В «Азове» я — временный исполняющий обязанности заместителя командира бригады по работе с личным составом. Я отвечаю за организацию и коммуникацию многих направлений, которые относятся к поддержке надлежащего морально-психологического состояния среди бойцов бригады. Сюда входят профилактика правонарушений среди военнослужащих, коммуникация с нашей внутренней медийкой, социальная работа с семьями погибших, с ранеными. Также отвечаю за хорунжую службу, она же — группа гуманитарного обеспечения и информационной подготовки, и за группу психологов, которые занимаются с бойцами.

Основная суть всех этих групп состоит в том, что они должны ставить бойца в строй, то есть делать все необходимое для того, чтобы максимально подготовить бойца к будущим вызовам.

Минусы есть, мы о них говорим, мы должны их признавать. В подразделении, где все хорошо, — все плохо.

Мы готовим человека: ты, условно, никогда не был под артиллерийским обстрелом, ты можешь повести себя непредсказуемо, это может тебе не понравиться, и у тебя будет какая-то очевидная реакция. То есть мы осуществляем профилактику, без которой мы будем работать с последствиями, а это гораздо труднее, чем работать с причинами.

Об увековечении памяти погибших

Люди должны знать о бойцах, которые отдали свою жизнь в составе бригады. В составляющей национальной памяти герои занимают важное место. Однако делать акцент только на мертвых — это, мне кажется, не совсем правильно. Мы должны помнить также и живых героев.

У нас сейчас есть некоторые проекты на начальной стадии, где мы хотим собрать всех наших бойцов бригады, погибших в разные периоды, и освещать эту информацию постепенно в интернете. Мы не можем сделать одно мемориальное кладбище для «азовцев», но мы по крайней мере можем сделать его онлайн.

В Вооруженных силах существовала Книга памяти, но она делалась людьми, у которых не было творческого, структурного подхода. Сама тема ушла в небытие, она стала непопулярна. С развитием социальных сетей и различных проектов, например, «Эпизоды войны» и «Несокрушимые», которые освещают в Instagram истории парней, это перешло в альтернативу веб-сайту.

О рекрутинговой кампании

Запустив проект с Work.ua, мы выставили на сайт 28 специальностей. Я не буду говорить о том, что у нас огромный приток людей — дефицит людей есть повсюду.

Мы предлагаем реально элитное подразделение Национальной гвардии, достойное денежное довольствие и отсутствие всех тех затягов и нарративов, которые можно встретить в Вооруженных силах Украины.

Мы предлагаем человеку выполнять по факту ту же работу, которую он выполнял в гражданской жизни, буквально чувствуя себя человеком, а не какой-то военной единицей.

Я не могу сказать, что есть необходимость только в штурмовиках или только инженерах, артиллеристах. Парни, занимающиеся штурмом в ротах специального назначения, больше рискуют погибнуть, чем условный бухгалтер. Поэтому, конечно, люди, которые подпадают под серьезную категорию риска, всегда будут в дефиците.

О позитиве по телевидению, охлосе и демосе

Национальную идею я сформулировал бы так: нашим гражданским людям необходимо поражение. Когда люди видели, что нашему государству может прийти конец, все подниматься, все были едины.

Как только начинается позитив, «Ванька-встанька», пес Патрон и другая чепуха, которую мы можем видеть по телевидению, люди расслабляются. Люди думают, что парни здесь занимаются какими-то околокурортными делами.

«Я тебя не посылал в зону боевых действий, я же не просил тебя за меня воевать» — такие слова, к сожалению, встречаются до сих пор.

Люди, которые во время войны не участвуют в общественной жизни своего государства, не заслуживают быть его гражданами. То есть я за то, чтобы забрать у этих людей право голосовать и участвовать в политической жизни страны. Где ты был и что делал, когда Украина воевала? Задонатив 500 гривен, ты называешь себя «экономическим фронтом»?

Возможно, это звучит несколько недемократично, но я хочу отметить разницу между демократией и охлократией. У нас есть условный демос, граждане. Есть охлос, народ, который при Советском Союзе был частью сколлаборированного общества, которому было безразлично, в каком государстве оно будет, которое хотело выйти из Советского Союза просто потому, что думало, что так будет лучше. Он не жил никакой национальной идеей.

О необходимости милитаризации общества

УПА боролась за идеи, заложенные еще Украинской Народной Республикой. Такого слова, как «победа», у уповцев не было. Они воевали и не знали, увидят ли победу или увидят ли ту Украину, за которую они борются. Для меня это достаточно высокая материя.

Когда я учился во Львовской «сухопутке», мой преподаватель сказал мне в конце 2021 года: «Я боюсь 2022 года, потому что в 1922 году был создан Советский Союз, и есть огромная угроза, что российская федерация захочет посвятить этому какое-нибудь событие и сделает что-то страшное».

Мы должны тянуться к милитаризованному обществу. Мы должны понимать, что на нас могут напасть в любой момент.

Израиль никогда не кричал о том, что он сейчас одержит победу над Палестиной и заживет, как прежде. Нет, они так не говорят. Они всегда готовы защищать свое государство. И этот нарратив нужен нам. Необходимо популяризировать военную службу, развивать культ воина и делать все для того, чтобы предотвратить нападение на наше государство.

О друзьях и побратимах

Если мне завтра придется умереть — я прожил яркую жизнь, насыщенную. Жалеть о ней — ни в коем случае. Я хотел бы эту историю рассказать людям, чтобы они видели, что они живут, как амебы, просто серые амебы. Вставайте со своей кровати, идите воюйте, находите своих реальных побратимов, живите по полной. Наша жизнь — она одна, мы не знаем, когда она завершится, и просрать ее на вещи, не имеющие веса, — это глупости.

После 2014 года понятие «друг» потеряло для меня всякое значение. У меня появилось понятие «побратим» — совершенно незнакомый мне человек, с которым у меня есть общие ценности, общие идеи, с которым я иду в зону боевых действий и которому доверяю свою жизнь.

Об адаптации военных к мирной жизни

Случаи, когда парни использовали оружие, приехав в мирную жизнь, были с 2014 года и будут. Командиры и родные — это ключевые люди, которые должны участвовать в адаптации военной к мирной жизни.

Создаются образовательные и рабочие программы, благодаря которым военнослужащий может вернуться к гражданской жизни вместе с теми, кто разделяет его боль. Он будет с людьми, понимающими, что такое обстрел, головная боль после обстрела, пулевое ранение.

Парни не будут искать коммуникацию с людьми, которые остались в тылу, потому что на кону стоит выживание государства, и они занимаются тем, чтобы это государство выжило. Гражданские могут поддерживать государство и его существование, но предотвращать его уничтожение — этим занимаются парни, которые носят мультикам, пиксель и другую форму.

Об армии и политике

Происходит политическая заангажированность бойцов. Политические партии, элиты будут пытаться урвать наиболее авторитетных, медийных лиц, которые будут работать в их интересах.

Мы не можем говорить, что армия вне политики. Армия — это инструмент политики.

Почему граждане снимают с себя ответственность за тех, кого они навыбирали? Могут ли военные сделать правильный выбор? Они видят кардинально иную ситуацию. Единство во мнении о выборе кандидата в военных однозначно более прогрессивно, чем у гражданских. Когда ты знаешь, какую цену ты отдал за государство, ты не будешь выбирать для него руководителя, которому будет плевать на него.

Руководителю этой страны не безразлично. Но у общества есть определенное недовольство тем, что делается или не делается.

Мы не можем постоянно просить вооружения у наших западных партнеров. Мы не можем постоянно надеяться на США и Европу, а должны учиться сами защищать себя. Мы должны отвоевать свободу, независимость, не допустить тех вещей, на которых наша нация уже обожглась: голодоморы, репрессии, красный террор.

Пусть я буду воевать всю свою жизнь, но я буду знать, что мой ребенок живет в свободном государстве и что я причастен к его защите, я сделал то, чего требует мой гражданский долг.

Об утопичности победы

Марафон — достаточно токсичный пропагандистский инструмент, который использует наше государство. Он не даст результата, какие цели перед ним не ставили бы.

Понятие «победа» — абсолютно утопично в наших реалиях, развал россии как государственного субъекта — в настоящее время нереальная вещь. И даже если ее хотеть, для этого необходимо прилагать усилия.

Мы возвращаем территории, останавливаемся на границе — и что дальше? В нас не стреляют? Нашему государству больше не грозит вторжение?

Наша жизнь должна быть в постоянной борьбе, как у каждой страны, которая отвоевывает свою независимость. Вооруженные силы Украины, политическая образованность — это приоритет этого государства.

О помощи партнеров Украины

Движение на Восток и нейтралитет — это те сценарии, по которым мы уже работали. После распада Советского Союза Украина должна была оставаться нейтральным государством. Сейчас мы имеем возможность попробовать как военный союз НАТО, так и Европейский Союз в плане цивилизованного европейского общества. Нам это нужно.

Большинство мира, который нам помогает, видит в нас перспективу. Помогали ли бы нам просто потому, что «нам вас жалко» — нет, на нас делают ставку, нас хотят приобщить к сотрудничеству в будущем.

Какое развитие будет после того, как США прекратят нам помогать? Я считаю, что этого не произойдет, потому что большая часть Конгресса и гражданского общества выступает за помощь Украине.

Вспомним первую чеченскую кампанию Республики Ичкерия, когда ичкерийцы, не имевшие достаточного количества вооружения, экипировки, техники, выстояли против россиян. Удастся ли нам это сделать — я не знаю.

Необходимо бороться не покладая рук и не надеяться ни на кого, кроме себя. Потому что, перекладывая ответственность на Евросоюз, НАТО, Штаты, мы движемся к окончательной гибели.

Нам необходимо менять образ мышления, брать ответственность за военно-промышленный комплекс в Украине и развитие милитарного общества.