«Он вел себя как прокурор»: диссидент Николай Кунцевич — о Викторе Медведчуке

Дарья Гирна

64-летний диссидент Николай Кунцевич живет в одной из хрущевок Соломенского района Киева и нечасто появляется в СМИ. Он был осужден трижды: в 1974-м, 1981-м и 1984-м. Во время третьего судебного процесса, утверждает Кунцевич, его адвокатом был Виктор Медведчук, который просил для него больший срок, чем требовал прокурор.

Впрочем, адвокат Виктора Медведчука это отрицает, мол, обвинения лживы, а Медведчук никогда не был адвокатом Кунцевича.

Николай Кунцевич более 11 лет провел в тюрьмах СССР за антисоветскую агитацию.

Громадское приводит основные тезисы беседы с диссидентом и ответ представителя Виктора Медведчука.

Народный артист Украины Николай Кунцевич родился в Киеве в 1954 году. Учился в 57-й школе, откуда его отчислили в 3-м классе за антисоветскую пропаганду. Продолжил обучение в 14-м интернате. Окончил студию эстрадно-циркового искусства.

В мае 1974 года вместе со знакомым пришел к памятнику Тарасу Шевченко, где впервые прочитал двесвои байки. Через два дня его арестовали, а затем приговорили к пятигодам лишения свободы за «злостное хулиганство». Отбывал наказание в колонии № 40 города Дрогобыча.

О третьей судимости и Викторе Медведчуке

В 1981-м на «Радио Свобода» прозвучали мои стихи, а в некоторых вузах Киева нашли мои рукописи. Меня повторно осудили за хулиганство, дали 4 года и 6 месяцев и отправили в колонию Белой Церкви. Я отбыл там 2,5 года и на концерте художественной самодеятельности в колонии прочитал главу из поэмы Евгения Евтушенко «Братская ГЭС». Во время моего выступления в зале сидел замполит колонии. В какой-то момент он встал и говорит: «Кунцевич, это вы написали эти стихи?» Я говорю: «Нет, Евтушенко» —«Так вот вам 10 суток штрафного изолятора, а Евтушенко 15».

Через 10 суток меня вызвали и замполит говорит: «Кунцевич, вы меня обманули. Евтушенко не сидит в нашей колонии». Я говорю: «Понимаете, если брать конкретно 35 колонию, то он здесь не сидит, но если брать в масштабах СССР, как колонию, то сидит».

В результате я досидел еще заЕвтушенко 15 суток, а затем приехал следователь прокуратуры Киевской области и объявил о возбуждении уголовного дела за распространение антисоветских материалов.

Когда дело подходило к концу и надо было знакомитьсяс материалами, появился Медведчук. Как потом выяснилось, следователь вызвал мою маму, дал ей список из 10адвокатов и сказал, что могут защищать только эти, а конкретно—этот, и указал именно на Медведчука.

Он пришел ознакомиться с материалами дела и говорит: «Быстренько, мы за два часа должны ознакомиться и закончить». Я возразил, мол, буду читать дело до конца. Здесь три тома, я буду делать выписки, как предусмотрено законом.

Это мне уже мама рассказывала, что пришла к нему в юридическую консультацию на улицу Саксаганского, рядом со своей работой. Зашла и говорит: «Мне нужен Медведчук. Я мать Кунцевича, мне вас посоветовали». Он сказал, что знает, все нормально и «давайте подписывать договор». Хотя и считалось, что этот адвокат предназначен мне государством. И даже когда уже во время судебного заседания я ему объявлял отвод, мне судья сказал, что согласно какой-то статье процессуального кодекса, я не имею права отказаться от адвоката, ведь его назначилогосударство.

О ходе дела

Я сказал, что буду знакомиться с делом, сколько нужно. На это ушло10 дней. Причем это не было затягивание—это нормальный срок изучения трех томов дела. Но за эти 10 дней Медведчук пришел только пятьраз. Говорил: «Мне это не надо». За все времяон не сделал ни одной выписки.

Впечатление, которое тогда сложилось —«крыса». В полном смысле этого слова. Никакого общения между нами не было. Не только пока знакомились с материалами дела, но и во время судебного заседания. Кроме того, что я заявлял оходатайстве.

Я просил суд осуществить следственные действия (меня обвиняли в чтении поэмы Евтушенко и трактовали это как антисоветскую агитацию и пропаганду). Я говорил, что поэму написал член союза писателей СССР, что ее напечатали в журнале «Юность». Предлагал, чтобы свидетели, которые проходили в моем деле, послушали, как я наизусть прочитаю поэму, а судья будет сверять текст с тем, что в журнале.

Когда судья спросил прокурора его мнение, он сказал: «Я не отрицаю, пожалуйста, на рассмотрение суда». А когда спросили у Медведчука, он ответил, что категорически отрицает и что подсудимый умышленно пытается затянуть судебное заседание.

О приговоре адвоката

Его на приговоре не было. Когда начались прения сторон, прокурор сказал, что, по его мнению, вину подсудимого полностью доказали, и попросил суд назначить максимальный срок наказания по этой статье —тригода лишения свободы. На этом прокурор закончил.

Когда встал адвокат, что уже противоречит адвокатской этике, то сказал, что вина подсудимого полностью доказана, и он согласен с прокурором, что нужно дать максимум тригода, но «по непонятным для меня причинамтоварищ прокурор забыл о том, что уподсудимого не добыто1 год, 9 месяцев и 19 дней по предыдущему сроку наказания лишениясвободы». И попросил суд добавить этот срок ктрем годам.

Не могу на камеру сказать то, что я тогда сказал в зале. Именно потому, что он так сказал, суд был вынужден взятьдвадня перерыва до зачтения приговора. Когда я знакомился с протоколом судебного заседания, я спросил судью: «Простите, я не поверю, что у вас не был заранее написан приговор». Он ответил, что действительноприговор написали, но там было тригода. И когда адвокат потребовал добавить еще почти два, судья был вынужден переписывать приговор.

На вынесение приговора адвокат вообще не пришел, а прокурор был. Хотя я ему еще до приговора говорил, чтобы пришел ко мне и написал кассацию. Он сказал, что не нужно кассацию писать, это все равно бесполезно и никто ничего не будет писать. И я кассацию писал сам. Она действительно ничего не изменила, но сам факт—адвокат даже не выполнил до конца предусмотренные законом условия.

Я сидел чуть меньше, ведь была амнистия Президиума Верховного Совета СССР 287. В 1987 году поней освободили также Черновола, Шевченко, Лукьяненко, братьевГорыней, Хмару, Горбаля, Набоку и других. Из287 политических заключенных, которых отпустили, подавляющее большинство были украинцами.

Николай Кунцевич. Фото: Дарья Гирна/Громадское

О встрече с Медведчуком после ареста

Однажды я виделся с ним, когда он, будучи главой партии СДПУ(о), приходил на встречу с председателем Народного движения Украины. Тогда я работал в секретариате Народного движения.

А в другой раз мы виделись, когда у нас с товарищами возник конфликт в метро из-за того, что мы разговаривали на украинском. На нас набросились, как потом выяснилось, один лейтенант КГБ, а второй —лейтенант милиции, но в штатском. Нас забрали в управление охраны метрополитена на Подоле и возбудили уголовное дело.

Тогда следователь сказал искать адвоката. Я обратился к Медведчуку, потому что он уже был лидером СДПУ(о) —партии, которая в то время делала вид, что сотрудничает с Народным Движением Украины. Я принес фабулу обвинения, хотел чтобы он меня защищал. Я считал, что он поможетхотя бы потому, что я член Народного движения. Почему-то казалось, что человек немного изменился. Все же он не вошел в обновленную «Коммунистическую партию», а создал социал-демократическую.

Но он даже не стал со мной разговаривать, прошел мимо. Он меня узнал. Но я думаю, он ни за что не пошел бы защищать человека, в фабуле дела которогобыло какое-то национальное направление.

Дела Медведчука

Кроме моего дела, дела Стуса, у Медведчука былоеще дело Литвина, дело директора Чернобыльской атомной. При советской власти человека, который поступална юридический факультет, как и на факультет международных отношений, обязательно проверяли в КГБ.

От редакции:

В декабре 1979-го Медведчук также защищал поэта и политзаключенного Юрия Литвина в суде Василькова. Литвина, что было характерно для 70-х годов, обвинили не в преступлении против советского государства, а в том, что он якобы «будучи в нетрезвом состоянии и нарушаяобщественныйпорядок, оказал сопротивление работникам милиции с использованием насилия». Это былочетвертое дело диссидента, он получил тригода лишения свободы в колонии строгого режима. Как и Стус, Юрий Литвин погиб в неволе при неизвестных обстоятельствах в августе 1984-го: его нашли в камере с разрезанным животом. На последнем слове в суде Литвин сказал следующее:

«Пассивность моего адвоката Медведчука взащите обусловлена ​​не его профессиональным профанством, атеми указаниями, которые онполучил свыше, иподчиненностью: оннесмеет раскрывать механизм совершенной против меня провокации.

Адвокатское участие втаких делах сведено нанет— это еще одно свидетельство отсутствия вСССР института адвокатуры при рассмотрении политических дел, где сажают людей „инакомыслящих“».

Подробнее это дело описалисторик и журналист Вахтанг Кипиани.

Во время первой и второй судимостей моим адвокатом был Каплан. Да, он не принадлежал к десяткеособо доверенных, но принадлежал кдесятке лучших адвокатов Украины. И когда он меня защищал, он убедил меня, чтобы я не настаивал на антисоветском направлении дела. Он говорил: «Николай, лучше это будет хулиганство. Тебе будет лучше, пойми это, пожалуйста». Хотя я как раз хотел, чтобы статью квалифицировали как антисоветскую пропаганду. А он доказал, что это хулиганство —понимал, что так будет лучше. Ведь достаточно один раз получить 62 статью, и потом вообще не выйдешь.

В принципе, так они со мной и поступили в 1984 году. Медведчук не выбирал модель поведения, ему сказали, как надо себя вести. И, что противоречит адвокатской этике, вел себя как прокурор. Фактическив суде прокурор меня защищал больше, чем мой адвокат.

О возможном возвращении Медведчука в политику

Откровенно говоря, я не вижу больших шансов. Да, в Верховную Раду он может зайти, ведь есть определенное количество людей, которые будут голосовать за партию Рабиновича.

Об ответственности за суды над диссидентами

Политическая ответственность безусловно должнабыть. Уголовнойне может быть —есть такое понятие как срок давности, а максимальный срок давности за самые тяжкие преступления, кроме преступлений против человечности, это 20 лет, максимум 25. А уже 27 прошло. У меня совершенно нет на него обиды. Это ноль. Очень хорошо мои чувства отразил художник с «Радио Свободы». Если вы видели эту карикатуру.

О деле

Моего дела в архивах СБУ нет с 1990 года. У меня есть ответ СБУ на запрос Института национальной памяти. Они делали запрос по делу Стуса и моему.

«Одновременно информируем, что дело на Кунцевича не сохранилась в СБУ. Должны отметить, что в КГБ Украины сохранялось дело оперативной разработки №697 «Стихоплет» относительно Кунцевича, котороеуничтожили в 1990 году. Для поиска дела на Кунцевича советуем обратиться к государственной судебной администрации Украины».

Возможно и такое, что Медведчук заметает следы, но мне в том же Институте памяти сказали, что дело Стуса осталось, потому что невозможно было егоуничтожить. Стус уже умер и был номинантом на Нобелевскую премию, а это уже очень серьезно—это международный уровень. Так же нет дела ЛевкаЛукьяненко (только первое) и двух дел Черновола.

Николай Кунцевич. Фото: Дарья Гирна/Громадское

От редакции: На запрос Громадского вархивыСБУ пришел ответ, который фактически дублирует то, что зачитал Кунцевич, и на что ссылается адвокат Виктора Медведчука.

В ответе на запрос указано, что уголовные дела, которые завели на Кунцевича, отсутствуют в архивах СБУ.

Жизнь в независимой Украине

После освобождения из заключения я познакомился с прекрасным журналистом Сергеем Набокой, он меня привел в Украинский Хельсинский союз, потом я пришел в Народное движение Украины и практически все время работал в секретариате. Некоторое время был в «Украинской республиканской партии», помогал двум народным депутатам. Был заместителем директора Колледжа театра и кино.

В 2013-м вышел на Майдан, получил контузию, повредил ногу и на время потерял зрение. Но потом, благодаря хирургу Дмитрию Жмурику, зрение на 20%в левом глазу восстановили. Теперь я плохо вижу и плохо передвигаюсь.

Как проходил мой день? В 6 я включаю телевизор и в полночь выключаю. Мне часто звонят друзья, рассказывают, что происходит. Помогаю ребятам, которые борются против строительства Каневской станции. Помогаю им писать жалобы.

Как комментирует заявление Кунцевича представитель Виктора Медведчука

На запрос Громадского, действительно ли Виктор Медведчук был адвокатом диссидента, ответил его адвокат Игорь Кириленко. Он говорит, что Кунцевич распространяет лживую информацию, которая является «частью заказной грязной кампании, инструментом политических технологий для дискредитации всемирно известного политика и общественного деятеля»: «Виктор Медведчук никогда не выступал защитником М. Кунцевича».

Адвокат политика ссылается на отсутствие дела в архивах СБУ: «Директор государственного архива СБУ А. Когут в своем письме №24/5-к-2075 от 11 сентября 2018 года сообщил мне, что в архиве СБУ отсутствуют какие-либо уголовные дела по КунцевичуМ.В. Отсутствие в архивах СБУ уголовного дела по КунцевичуМ.В. является красноречивым свидетельством того, что все обвинения этого персонажа в адрес Виктора Медведчука являются лживыми».

Материал подготовлен в рамках проекта Центра исследований освободительного движения —«Deconstruction. Архивы КГБ для медиа», который сталвозможным благодаря поддержке Посольства Чешской Республики в Украине в рамках программы Transition, а также Международного Вышеградского Фонда совместно с Министерством иностранных дел Королевства Нидерландов.

Редакторы: Юлия Банковая, Роман Батькович
Фоторедактор:Виктория Курчинская

Этот материал также доступен на украинском языке.