«Он воспрял духом, услышав об акциях в свою поддержку в Киеве и во всем мире»: режиссер Куров о своей встрече с Сенцовым

Ирина Ромалийская

Российский режиссер-документалист Аскольд Куров, который снял картину «Процесс», историю о незаконно осужденном Олеге Сенцове, на днях побывал в колонии на Ямале. Сенцов голодает там уже больше трех недель. Он требует освобождения всех политузников Кремля, которых удерживают в России и в оккупированном Крыму.

Громадское поговорило с Куровым о том, как держится сейчас Сенцов, что думает об акциях поддержки по всему миру и о голодовках из солидарности с ним, узнали, почему с ним так и не увиделся архиепископ Симферопольский и Крымский Климент. А также поговорили о возможной реакции режиссера на одиночный обмен, на который может пойти российская сторона.

7 июня Александр Кольченко прекратил голодовку, я не знаю говорили ли вы об этом с Олегом, и как бы он воспринял эту новость?

Я думаю Олег был бы очень рад, мы с ним об этом говорили, и когда мы виделись, он знал о том, что Кольченко объявил голодовку и он очень сожалел, потому что знает, в каком физическом состоянии находится Саша, что у него есть дефицит веса и хронические заболевания. Конечно, ему это совершенно ни к чему. Он сказал, что никого не призывает (голодать), но солидарен со всеми, кто присоединяется. А по поводу тех людей, которые на воле объявляют голодовку, то призвал этого не делать, потому что на воле есть какие-то другие способы борьбы.

Российский режиссер-документалист, автор фильма «Процесс» Аскольд Куров в студии Громадского Киев, 7 июня 2018. Фото: Громадское

Аскольд, как проходила ваша встреча, расскажите.

Все произошло довольно неожиданно, потому что я туда ехал, чтобы снять видео сюжет о поездке адвоката Сенцова Дмитрия Динзе и архиепископа Климента (архиепископ Симферопольский и Крымский Климент, УПЦ КП — ред.) в колонию к Олегу Сенцову. Решение администрации колонии о том, что они готовы пустить меня на свидание с Олегом, было неожиданным для всех.

Вы попросили о встрече?

Это ремарка от адвоката, сделанная вскользь, что может быть Аскольду можно разрешить звонок или как-то увидеться. Это не было озвучено как просьба. Тем не менее, они это услышали и решили пойти на встречу. Я не знаю почему, это против всех правил. Потому что я не являюсь ни родственником, понятно, ни адвокатом.

Я думаю, администрация колонии понимает, сколько внимания сейчас приковано к голодовке Олега Сенцова и к самой колонии, хотели вот так продемонстрировать открытость, чтоб был такой свидетель, непредвзятый, того, что Олег Сенцов находится сейчас в нормальном состоянии и не жалуется на условия содержания.

Где происходила эта встреча?

Там есть специальное помещение для краткосрочных свиданий. Это комната с кабинками, перегороженными стеклом. Заключенный находится за стеклом, на скамейке, и посетитель — по другую сторону. Нужно общаться через специальные телефоны, но в этом нет необходимости, мы с Олегом общались так. И так было хорошо слышно.

Это было в присутствии конвоиров?

Обязательно. В присутствии конвоиров и дежурного. И еще они придумали специально такие условия – они полностью снимали нашу встречу на видеокамеру.

Зачем? Нет, по-моему, обычно такой практики.

Никогда такого не происходит, но это было обязательным условием, что они все зафиксируют.

Каким вы увидели Олега?

Я Олега не видел с 2015 года, последний раз — во время объявления приговора в Ростове. Конечно, внешне есть изменения. Но он, во-первых, похудел, готовясь к голодовке. Сейчас он потерял восемь килограммов. Видно, что и климатические условия не на пользу. Он жалуется, что здоровье ухудшается, и это видно по состоянию кожи, эта бледность.

Ремарку позвольте про климатические условия, для меня это был один очень выразительный штрих: когда вы прилетели, там снег лежал.

Мы прилетели 4 июня, там лежит снег, и только начался ледоход. И это дополнительное препятствие, потому что зимой по льду можно переправиться на воздушной подушке, летом – на пароме. А вот в этот период, который длится примерно месяц, других способов, кроме как вертолет, нет. И это конечно проблема, потому что не всегда эти вертолеты есть, не всегда могут попасть все желающие. Сам перелет занимает 5 минут, то есть с берега на берег. Там нет до сих пор никакого моста.

Кадр из документального фильма «Процесс» — историянезаконно осужденного Олега Сенцова — российского режиссера Аскольда Курова

Вертолет – это как общественный транспорт, аэромаршрутка?

Публичный транспорт. Покупаешь билет, такая маршрутка, и летишь.

Как Олег воспринял ваш приход?

Он этого не ожидал никак и был немножко озадачен. Мы не спросили его согласия, что он думает об этом. Его поставили перед фактом, он согласился на свидание. У него ведь есть квота – три свидания в год. И он не встречается с родными, но меняет эти свидания на звонки домой, на дополнительный звонок домой в случае, если ему необходимо срочно связаться. Таким образом, мы его (звонок) израсходовали.

Но он был очень рад, и для него очень важно было получить последние новости. Он находится в изоляции. Мало того, что его поместили в отдельную камеру, в одиночку, он находится под наблюдением врачей.

К нему с опозданием приходит информация. Он выписывает «Новую газету», но получает ее только через две недели свежий номер.

Он ничего не знал о той всемирной акции поддержки, которая проходила как раз в эти дни. И он воспрял духом, когда услышал обо всех самых ярких акциях и в Киеве, и в Москве, и во всем мире.

И для него это огромная поддержка – просто знать, что о нем не забыли. Потому что ты сидишь и не знаешь, что там происходит.

А можете попробовать описать его впечатления. Он удивлялся? Радовался или впечатлялся?

Он удивлялся и радовался. Просил передать всем огромное спасибо за то, что его не забывают и за то, что его поддерживают. Для него это имеет очень большое значение.

Что он сам сказал о своем здоровье?

Он выглядел более менее бодро. Даже шутил. Сказал, что на десятый день голодовки ему было тяжелее, чем на 22-й.

Но я боюсь, что ситуация в любой момент может резко измениться, потому что говорят, что есть критическая цифра – 30 дней, когда могут начаться необратимые процессы в организме. В день нашего посещения Олега возили на обследование в медицинский центр за пределами колонии, делали УЗИ и еще какие-то тесты. Пока не выявили никаких нарушений и изменений. Он также получает поддерживающую терапию.

Это означает то, что раз в два дня ему делают капельницу. Это глюкоза и еще какие-то витамины. Он не знает точно, говорит, просто набор витаминов.

Наше время там было ограничено, всего 45 минут. Поэтому все было взахлеб, мы перескакивали с темы на тему. Я старался рассказать ему все, что его интересует, что может быть важным для него.

Он рассказал, что он продолжает работать, что пишет много, пишет рассказы. Написал роман, сейчас работает над двумя сценариями. Он не раскрывает замыслы. Давно он еще говорил, что все его сценарии и все, что он пишет, выйдет на волю только вместе с ним.

Российский режиссер-документалист, автор фильма «Процесс» Аскольд Куров в студии Громадского Киев, 7 июня 2018. Фото: Громадское

А где он их хранит? Я боюсь, как бы не забрали все эти рукописи, если это рукописи.

Нет, я думаю, что не должны это сделать, это незаконно.

Я оставлю это без комментариев: «Не должны сделать — незаконно».

Что касается писем, он говорил, что когда был в Якутске, то не получал многих писем, которые не проходили цензуру. Но когда его переводили из якутской колонии в Лабытнанги, то ему выдали все эти письма. То есть они все равно какие-то формальные правила соблюдают. Все-таки ФСИН (Федеральная служба исполнения наказаний – ред.) – это отдельная организация, и если туда не вмешиваются следственные органы, они стараются действовать по правилам. Особенно в деле Сенцова – они стараются, чтобы не было никаких нарушений, чтобы не к чему было придраться.

Аскольд, что произошло с Климентом, архиепископом Крымским и Симферопольским, его не пустили? Первичная информация – Олег отказался, потому что он атеист, потом была информация, что был выбор: или вы, или он, и Олег выбрал вас. И еще была информация, что от Климента потребовали некие документы регистрации конфессии Киевского патриархата в России. Что же все-таки произошло?

Действительно сложная, многоэтапная история. Архиепископ Климент приехал туда неожиданно, и Олега просто ввели в заблуждение. Да, я знал, что едет Клемент, но мы об этом не сообщали.

А, это было неожиданно для администрации колонии?

Для администрации колонии, да, и мое появление тоже было неожиданным, потому что они ждали только адвоката. Я думаю, что Олега просто ввели в заблуждение, как он рассказывал адвокату Дмитрию Динзе, ему сказали, что к тебе приехал какой-то поп из Москвы, и какой-то твой друг. И у тебя есть выбор, с кем ты хочешь встретиться.

Да, формулировка такая, что не оставляет выбора.

Да, и он выбрал встретиться со мной и написал письменный отказ, причем дважды писал его, потому что потом у него попросили повторить эту просьбу. Но когда Дмитрий Динзе объяснил ему, что архиепископ Климент не имеет отношения к Москве, что он из Крыма, что он из Украинской православной церкви Киевского патриархата и много занимается политзаключенными в Крыму, правозащитную миссию несет, то Олег согласился на встречу и написал новое заявление с просьбой о встрече. По-моему, даже написал, что хочет исповедоваться. И с этим заявлением уже на следующий день архимандрит Климент пошел к начальнику колонии, и вдруг выяснились новые препятствия – что ему, как представителю Киевского патриархата, не зарегистрированного в России, требуется свидетельство о регистрации, потому что они по закону могут пустить только священнослужителей, которые принадлежат к каким-то зарегистрированным организациям.

Он как гражданское лицо, условно, не мог пройти?

Его теоретически могли пустить также, как меня, но я израсходовал это свидание. Но как священнослужитель (как и адвокат), он может идти вне всяких квот, согласно закону о вероисповедании.

Российский режиссер-документалист, автор фильма «Процесс» Аскольд Куров в студии Громадского Киев, 7 июня 2018. Фото: Громадское

Олег не объяснял вам, почему он может встречаться с родными?

Мне не объяснял, но я уже не раз слышал от Наташи Каплан (сестра Олега Сенцова), что он видел несколько раз, что заключенные после таких встреч впадали в депрессию, потому что ты встречаешься, расслабляешься и потом снова возвращаешься в эту тюрьму.

А Олег предельно собран, мобилизован, он не хочет расслабляться, давать волю этим чувствам. Он звонит регулярно домой, общается с мамой, с детьми, но вот от таких встреч отказывается.

К тому же, он понимает, что дорога довольно трудная и длительная, особенно для мамы, уже пожилой и больной женщины. Я думаю, что это было бы для нее очень сложно.

Не спрашивали ли вы у него, как была организована эта видеосвязь с Ксенией Собчак?

Нет, для него это тоже было неожиданно, его поставили перед фактом.

Письмо Олега странам «Большой семерки» было передано через вас?

Олег написал это письмо, узнав, что собираюсь в Киев на встречу с посольствами стран «Большой семерки». Это письмо он передал через адвоката.

Я понимаю, что мы не можем залезть в голову Владимиру Владимировичу Путину и понять, что он думает, но как вы считаете, почему он занял такую позицию?

Известно, что он (Путин) не любит, когда на него оказывают давление, он всегда отказывается выполнять какие-то требования. Но думаю, что он человек прагматичный, и Сенцов для Кремля является таким заложником, выгодным и ценным. Я думаю, что их задача в том, чтобы «продать» его по максимальной цене. За что-то. Я не знаю, за что. Когда это случится и при каких условиях – можно только гадать, но мне кажется, что обстоятельства складываются так, что этот момент должен наступить в ближайшее время.

Требование Олега – освободить всех политзаключенных украинцев, которые содержатся в России и оккупированном Крыму. Но я так понимаю, сейчас активно обсуждается обмен его одного.

Надо понимать, что Олег очень упрямый. Он идеалист и максималист. Он не отступит от своих условий. Как он сказал в самом начале – этого он и будет придерживаться. Другое дело, что может случиться так, что его никто и не спросит. Его просто посадят в вертолет… Такой сценарий очень возможен.