«Поезд “Киев — Война”»: услышать голоса с того света

Концепция фильма была простой: зайти в поезд №126 Киев — Константиновка и спросить людей, которые в нем едут, что они думают о войне. Но за этой субтильной простотой стоит крепкая гениальность, потому что именно так открывается правда, не приукрашенная художественностью, игрой или другими кинематографическими эффектами.

Правда такова, что «Поезд “Киев — Война”», возможно, является одним из самых честных и именно поэтому — одним из самых страшных современных документальных фильмов. В нем нет взрывов, убитых или замученных людей. Он о том, кто эти люди, из-за кого это все произошло: кто начал войну, кто пытался ее остановить, кто от нее бежит или наоборот — принимает в ней участие, защищая тех, кто бежал, кто остался и вообще всю остальную Украину. Информативно и страшно, правдиво и угрожающе, искренне и запойно — это документ времени, важный и точно необходимый.

Если в «Донбассе» Лозницы местные жители в 2015 году выглядят гротескными, разоренными остатками людей, а в «Атлантиде» Васяновича тех жителей в 2025 году уже и нет, то в «Поезде...» Грицюка они есть, и они очень живые. Они разные, их много, они многословны, со слезами на глазах или с перегаром изо рта (что очевидно, потому что заговариваются, уже через минуту могут сказать, что ничего такого не говорили, и от их слов с души воротит). Истории, исповеди, ссоры, приколы — это лавина слов и эмоций. И выдержать эту лавину — еще та работа, поэтому такой выносливости режиссера можно позавидовать.

Как и посочувствовать ему, потому что в своем передвижении между вагонами от купе к купе, из тамбура в тамбур он слышал противоположные мнения и сплошные противоречия, чувствовал на себе агрессию, печаль, сожаление и боль. На режиссера, как на интервьюера, наезжали, от него отворачивались, его буравили глазами, дышали на него перегаром, хотя иногда и наливали коньячок, изливали душу, улыбались.

В фильме представлен невероятно пестрый, но и четко понятный люд — от переселенцев, которых уже 1,5 миллиона, до поселенцев, которые не хотят никуда переезжать, от волонтеров и военных до возможых шпионов и даже туристов. Один пассажир на вопрос, поехал бы он посмотреть Донбасс, сказал, что да, для того, чтобы «проникнуться атмосферой смерти, разрушения, как в Чернобыле».

В других же случаях, более прозаических, зритель услышит человеческую тоску или пыл, откровенную ненависть или полное непонимание реальности. «Забыть это все», — говорит девушка. «На Кремле повесить украинско-грузинский флаг», — говорит мужчина. Очень важно в ответ на фразу «Они же захватили Крым» услышать «Да кто его захватывал, там что, стреляли, что ли?». Или — что хотят мира безо всяких условий, «а кто там будет, Украина или Россия» — им все равно. Или «Кто это начал?.. Наверное, Америка» и «Если бы Майдан разогнали, то ничего бы и не было...»

С режиссерской точки зрения, у «Поезда “Киев — Война”» — требовательная и ограниченная средствами выражения форма закрытого помещения. В «коротком» пространстве и без перспективы, Грицюк использует все возможные ракурсы, фактуру и идеи, придуманные еще Эйзенштейном. Камера «разнообразна», она может вглядываться в глаза и профили, заглядывать через плечо или через двери и окна или даже смотреть с высоты полета дрона. Корней за кадром проговаривает свою главную подводку, объясняет некоторые общие вещи посреди фильма и завершает оптимистичным выводом в финале. Все просто. По форме. Но усложнение с помощью художественных приемов и полета фантазии отвлекло бы зрителя от главного — «услышать Донбасс».

Хотя, надо сказать, в фильме есть и «момент тишины», очень правильный, целесообразеный отдых от слов, созданный естественным делением на день и ночь. Уже под утро, когда даже ночные посиделки и споры прерывает сон, камера снимает спящих пассажиров. Пустые коридоры, молчаливые курильщики, дымящийся чай, сосредоточено натянутый носок...

В определенном смысле это парадокс — не показывать войну в фильме о войне, а только говорить о ней. Но в этом случае задача кинематографа, по форме призванного показывать, экранизировать, визуализировать слова-мысли-чувства, ограничилась требованием предоставить главную сцену слову. И дело здесь не в документалистике как в жанре, где слова людей уже являются документом без необходимости подтверждать их изображением. А в том, что слова людей в «Поезде...» творят в голове зрителя мир, отдельные составляющие которого уже существуют на уровне множества разбросанных телеканалами и интернетом камней, как отдельные факты, куски информации или слухи.

Собирая эти составляющие вместе, можно выстроить — по крайней мере в воображении — ту Вавилонскую башню, которая была Донбассом и по каким-то причинам рассыпалась. И именно причины этого колоссального развала можно увидеть в фильме. По большому счету, причина одна — человеческая проблема. То есть проблема Донбасса, да и вообще, к сожалению, проблема современной Украины заключается в отсутствии культуры, просто именно на Донбассе она стала пропастью, своеобразной Вавилонской башней наоборот. Война началась именно поэтому. Потому что когда после опустошения региона, массового выселения, тысяч убитых гражданских и военнопленных пассажир хочет вернуть «все обратно... потому что раньше я ездил на работу час, а теперь пять часов» — проблема в отсутствии культуры. Когда на седьмом году войны кто-то из украинцев говорит: «А что тебе Путин сделал плохого?» и «Да, Путин как мужчина мне нравится» — проблема в отсутствии культуры. Как и то, что «никому не позволим зайти в Донецк с автоматом и наводить там свой порядок».

Яркой деталью, контрастом, звучат в фильме стихи Сергея Жадана, поэта Донбасса, как одинокий глас вопиющего в пустыне. Здесь можно вспомнить историю из американского документального сериала «Долгий путь на гору», в котором актер Юэн Макгрегор, путешествуя по Латинской Америке, приезжает в Колумбию. Ее второй по значению город Медельин, который называют ее промышленной столицей, еще 10 лет назад был одним из самых опасных городов мира. А теперь, за счет серьезных вливаний в культуру, стал безопасным, и массы туристов интересуются впечатляющим стрит-артом, муралами и вообще расцветом искусства и живописи.

«Путь в другой мир» — так называет поезд Киев — Константиновка случайный пассажир-иностранец. И действительно, Корней Грицюк решился провести зрителя по этому пути, несмотря на то, что мы и так слышим голоса с того света. Но такого концентрированного хора, собранного в одном месте и распределенного на десятки голосов, кажется, еще не было в нашем кино.

И голоса с того света, из мира Донбасса, звучат настолько откровенно и настолько шокирующее, что стоит увидеть — кому они принадлежат, и понять, с кем мы имеем дело и насколько «там» разные люди. Тем, кто этого не знал раньше.