Про «морских свинок», аспиранток-официанток и «дырявый трубопровод». Три взгляда на то, как это — быть женщиной в науке

11 февраля отмечается Международный день женщин и девушек в науке. hromadske спросило в трех украинских исследовательниц, подвергаются ли они дискриминации со стороны коллег, кто их вдохновляет и каково это — быть женщиной в науке.

Нана Войтенко

Нейробиолог, профессор, заведующая отделом сенсорной сигнализации Института физиологии им. А.А. Богомольца НАН Украины. Занимается исследованием механизмов боли. Стаж в науке — 28 лет. 

В Институт физиологии я впервые пришла в начале девяностых еще студенткой, чтобы найти лабораторию, где смогу проводить исследования для дипломной работы. Наш заместитель заведующего кафедрой повел меня в лабораторию, где требовались студенты. Я стояла в коридоре, а ему за дверью басовито выговаривал один очень известный академик, возглавлявший отдел: «Ну что ты опять мне девушку привел! Мне ребята нужны! Ребята, которые могут установку собрать!». 

Одним словом, не взял меня академик к себе. Но я благодарна судьбе, что так произошло, потому что в конце концов попала в отдел Платона Григорьевича (Платон Костюк, известный физиолог, бывший директор Института физиологии, — ред.). И установки я там тоже собирала.

В нашей сфере тогда было разделение труда на «мужской» и «женский». Ребята занимались электрофизиологией, а девушки — «культурой». Не культмассовой работой (как сначала подумала я, когда только пришла из физики в биофизику), а культивированием живых клеток, на которых затем проводят электрофизиологические опыты.

На электрофизиологические опыты Платон Костюк набирал физиков, а это были в основном ребята. Например, в моей институтской группе из 16 человек было всего две девушки. А работать с культурами клеток он брал выпускников биологического факультета, где учились преимущественно девушки.

Сегодня на физике учится примерно поровну девушек и юношей. А в отделе, который я возглавляю, больше нет разделения на «мужскую» и «женскую» работу.

Мне повезло, потому что, кроме этого эпизода, в начале карьеры я почти не сталкивалась в своей работе с дискриминацией по гендерному признаку. Но мой положительный опыт вовсе не означает, что этой проблемы нет.

Почти половина из тех, кто работает в Национальной академии наук Украины — женщины. Обычно это считается чем-то очень хорошим, мол, у нас в науке больше женщин, чем в Европе. На самом деле это свидетельствует не о равноправии, а о низких зарплатах в научной отрасли. Из-за этого мужчины просто не идут на такую работу, а выбирают другую, где больше платят.

Если же посмотреть на руководящее звено — президиум НАН Украины или директоров институтов, то тут даже об иллюзии равноправия речь не идет. Из 33 членов президиума только две женщины, а среди директоров институтов их единицы.

Но есть и поводы для оптимизма есть. В прошлом году президентом НАНУ стал Анатолий Загородный, который понимает эту проблему и уделяет ей внимание. Его позиция заключается в том, что на выборах академиков и членкоров НАНУ, которые будут в апреле, следует отдавать предпочтение женщинам, если остальные заслуг кандидатов равны.

Здесь с ним трудно не согласиться. Но важно отметить, что женщины не должны занимать должности только потому, что они женщины. Людей нужно оценивать по заслугам, а не по полу, как это делается в нашем патриархальном обществе.

Я очень часто ставлю себе в пример Анну Валентиновну Ельскую, которая долго была директором Института молекулярной биологии и генетики НАН Украины. Она одна из очень немногих женщин, которые не только смогли возглавить институт, но еще и сделать его успешным. При этом она из скромной интеллигентной семьи из Донецка, и за ней не стояли ни родственники-академики, ни еще какие-то сильные мира сего. Она всего в своей жизни достигла сама благодаря мотивации и уму.

Именно благодаря Ельской наука в ее институте сегодня делается на мировом уровне. Но кроме науки ей еще пришлось защищать институт от застройщиков, которые хотели забрать часть его территории. И она справилась! Как директора ее очень уважали за твердость характера с одной стороны, а с другой — любили за то, что она была отзывчивой и относились с пониманием к сотрудникам.

Девушкам, которые хотят заниматься наукой, ни в коем случае не следует слушать советы в стиле «Зачем оно тебе надо? Это не женское дело». Только вы сами можете решить — ваше это дело или нет.

Но прежде чем связать свою жизнь с наукой, нужно лучше разобраться — действительно ли вы подходите друг другу. Для этого сегодня есть много возможностей: различные кружки, малая академия наук, различные STEM-мероприятия (связанные с наукой, технологиями, инженерией, математикой, — ред.). Если вы видите, что наука — это ваше, то идите к цели и никого не слушайте.

Мотивация — это 50% успеха. Но наука требует много рутинной работы. Это опыты, которые нужно ставить снова и снова, пока вы не получите убедительный результат. И это все касается не только девушек, но и юношей.

И еще одно. Надо стремиться стать первой. Ты будешь разбираться в каком-то вопросе — пусть даже небольшом, но в нем ты будешь лучшей. Тогда коллеги обращаться за твоим советом и будут уважать тебя, независимо от того, женщина ты или мужчина. Главное — твой профессионализм.

Татьяна Яценко

Кандидат биологических наук, научный сотрудник отдела химии и биохимии ферментов Института биохимии им. А.В. Палладина НАН Украины. Занимается исследованием процессов тромбообразования. Стаж в науке — 9 лет.

День женщин и девушек в науке — повод не только вспомнить выдающихся исследовательниц и их открытия, но и привлечь внимание к тем проблемам, с которыми женщины сталкиваются, работая в научной сфере. А проблемы есть. Просто кому-то больше повезло не столкнуться с ними, а кому-то — меньше.

Если бы успешность людей в карьере зависела только от их способностей и упорства в работе, то День женщин в науке не был бы нужен. Ведь это же просто абсурдно — зачем подчеркивать пол ученых, если оценивать их лишь по профессиональным качествам? Но если обратиться к статистике, то становится очевидно, что мужчин в науке ценят больше.

Сегодня женщин среди сотрудников научных учреждений Украины около половины — примерно 40% в НАНУ до 74% в НАПНУ (Национальная академия педагогических наук). Однако, чем дальше от лаборанта и ближе к академику, тем меньше доля женщин. Членов-корреспондентов НАН Украины сейчас 364, из них только 34 женщины. Из 170 академиков — только пять женщин. Даже из 83 иностранных членов Академии — только две женщины. Доля женщин в «высших эшелонах» на протяжении последних десятилетий растет, но очень медленно.

В моем отделе из 11 сотрудников 9 женщин, и по институту в целом больше половины исследовательских должностей также занимают женщины. Женщины легче соглашаются на невысокую оплату труда, чем мужчины, а в украинской науке заработная плата очень маленькая, если без грантов. А чтобы подаваться на гранты и выполнять по ним проекты, надо иметь достаточно времени, энергии и умений управлять проектом — далеко не каждый на это способен.

Но в целом по НАНУ лишь около 40% женщин-исследовательниц. Подозреваю, что из-за обилия технических институтов, где женщин традиционно мало. Девушек на технические специальности поступает меньше, чем юношей, потому что это «не женское дело», соответственно, и в аспирантуре доля девушек меньше, и так далее. Ни одной женщины-академика по техническим специальностям нет (из пяти женщин-академиков — две по экономике, две по биологии и одна по этнологии).

Мне вообще везет со средой, в которой я работаю — ни разу не приходилось слышать о том, что «женщине не место в науке». Это если говорить буквально. Зато несколько раз слышала знаменитый анекдот, что «женщина-ученый — как морская свинка: и не свинка, и не морская». При этом только один раз от мужчины, а так — в основном от женщин.

А от одной преподавательницы в университете слышала, что «чем длиннее волосы, тем короче ум» — яркий пример самодискриминации. Кажется, это так глубоко вколочено было в их головы тогдашней средой, что воспринималось как нечто естественное. Но я рада, что из молодежи никто эту ерунду даже под видом шуток не транслирует.

Исследовательские институты — «хорошее место работы для женщины» — такое мнение бытует среди некоторых научных сотрудниц. Потому что работа физически нетяжелая, отпуска большие, за длительные больничные никто не уволит, рабочий день не очень длинный, часто можно договариваться и уйти домой раньше, остается много времени и сил на воспитание детей и поддержание быта. Заработная плата маленькая, а значит и требований к такой сотруднице не может быть много, гранты писать и проекты тянуть не требуют, а женщине много зарабатывать и не надо, ведь семью должен обеспечивать мужчина.

И вообще я особой проблемы в этом не вижу, если кому-то такая система действительно комфортна, зарплата устраивает и нет никаких амбиций. Но это, во-первых, формирует отношение к женщинам-исследовательницам как к «морским свинкам», а во-вторых, создает целый слой пассивных людей на должностях научных сотрудников, которым и этого достаточно.

Однажды мне пришлось быть аспиранткой-официанткой на празднике Дня поля. Мы, рядовые аспиранты, работали на опытных полях Института физиологии растений без выходных полтора или два месяца. Работа была физическая, например, сортовая прополка — это когда кустики пшеницы, которая визуально не того сорта, что на участке, надо вырвать вручную. И так по 6-8 часов в день.

А перед этим самым Днем поля всем девушкам-аспиранткам дали выходной, потому что «вы же будете еду гостям разносить, чтобы вид хоть нормальный имели». И все это воспринимали как норму, поэтому и мне вроде приемлемым это показалось сначала. Пока этот самый день не наступил, и я не увидела, куда я попала.

В лесопосадке между полями были расставлены столы и полевая кухня. Девушкам, одетым в юбочки и вышиванки, с заплетенными косами, надо было разносить котлеты и компоты приглашенным агрономам, а старшие дамы из института толпились на кухне, ну где же еще место женщине из научно-исследовательского института? Кто-то из руководства велел мне не подходит к их столу, потому что я слишком худая и высокая, а «женщина должна быть, как пирожок».

То, что я тогда почувствовала, пожалуй, называется «культурный шок». И не скажу, что ребятам-аспирантам тогда повезло больше, у них свои абсурдные функции были. Все же дискриминация — это не только о плохом отношении к определенной категории людей, это и о потере человеческого отношения вообще.

Скорость карьерного роста зависит от отношений в семье и распределения бытовых обязанностей. Если человека при наличии амбиций поддерживают, или хотя бы не ограничивают, то пол не влияет на развитие карьеры. Если же женщина сама исходит из позиции «я женщина, мне и ставки младшего научного сотрудника достаточно, а дома дети не кормлены, занавесочки не выстираны», или если муж так считает, то конечно профессионального развития не будет.

У меня есть знакомая, которая писала диссертацию и научные статьи в перерывах между занятиями, которые она вела в университете, потому что после работы надо убрать-постирать-мужа накормить, а в 9 вечера свет в квартире выключался, потому что муж спать ложился и мешать стуком по клавиатуре нельзя.

В моем коллективе нет систематической «женской» проблемы. И я понимаю, что мне повезло, а у кого-то другого может быть совершенно другая ситуация.

Как-то мне повезло познакомиться с доктором Кэрол Робинсон. Она стала пионеркой целого нового направления в науке, которое называют нативомикой (оно исследует белковые молекулы в их естественном состоянии и окружении, — ред.). Но для этого в свое время ей приходилось преодолевать сопротивления скептиков в научной среде и доказывать, что предложенные ею подходы действительно работают. А началось все с того, что 16-летняя Кэрол пошла работать лаборанткой в Pfizer и попала в лабораторию масс-спектрометрии, где поняла, что это именно то, что ее интересует.

Кэрол Робинсон — первая женщина-профессор Оксфорда и первая женщина-профессор химии в Кембридже. Сейчас она — Дама-командор Ордена Британской Империи и президент Королевского химического общества Великобритании.

Во время ее выступления, где она рассказывала о своем исследовательском пути, ее спросили, как ей удалось добиться успеха, совмещая научную работу и семью (ведь у нее трое детей). В последующем разговоре доктор Робинсон сказала, что по сути своей это вопрос смешной, и его никогда не задали бы мужчине-профессору, чего бы он в жизни ни достиг. Но она понимает, что, с другой стороны, ее история все же может мотивировать других женщин.

Существование Дня женщин в науке очень раздражает некоторых мужчин и даже женщин-ученых. Мол, зачем акцентировать внимание на поле ученого — это только отвлекает от профессионального уровня человека, и женщины сами не хотят быть учеными (инженерами, хирургами, пилотами, и т.д.). Я надеюсь, что со временем потребности в праздновании такого дня не будет, потому что присутствие женщин в научной сфере не будет проблемой ни для кого, в первую очередь для самих исследовательниц.

Анастасия Скорик

Кандидат физико-математических наук, младший научный сотрудник Радиоастрономического института НАН Украины, координатор научно-популярного клуба «Свободный университет Майдан Мониторинг» в Харькове. Занимается исследованием пульсаров и машинным обучением для анализа астрономических данных. Стаж в науке — 10 лет.

Астрономия — это была мечта детства. Все началось с детской книги, где Солнечную систему сравнивали с фруктами и ягодами: Солнце — это арбуз, Юпитер — это яблоко, Земля — это горошина и т.д. Никогда не жалела, что связала жизнь с этой наукой. Порой даже сейчас меня пробирают дрожь, насколько интересными и необычными вещами я занимаюсь.

А защищать кандидатскую стоило хотя бы для того, чтобы посмотреть на реакцию людей, когда говоришь им, что я — астрофизик! Жалею только о том, что наукой заниматься трудно с финансовой и организационной точек зрения, и много перспективных молодых ученых вынуждены покинуть эту профессию.

В аспирантуре я занималась исследованиями пульсаров в низкочастотном радиодиапазоне. Я проводила наблюдения на радиотелескопе УТР-2 — это декаметровый радиотелескоп, который является крупнейшим в мире по эффективной площади в своем диапазоне.

Сигналы от пульсаров очень похожи на кардиограмму, только для небесных объектов. Изучая их, можно заглянуть в магнитосферу пульсара и понять, как в ней генерируется излучение.

Сейчас я постигаю направление машинного обучения для анализа астрономических данных. Это обширная и очень и перспективная тема.

Не только в Украине, но и во всем мире существует проблема The Leaky Pipeline (дословно: «дырявый трубопровод», — ред).Она заключается в том,что даже если в университетах на технических специальностях обучается примерно одинаковое количество девушек и юношей, то чем дальше по карьерной лестнице, тем меньше женщин остается в специальности. Это факт, с которым не поспоришь.

День женщин и девушек в науке должен, как минимум, привлечь внимание к этому явлению, и это очень хорошо, что он порождает интересные дискуссии в различных научных сообществах и заставляет задуматься над причинами явления The Leaky Pipeline.

Если не брать во внимание должности, то в моей специальности соотношение женщин и мужчин составляет примерно 40% на 60%. Не так уж и плохо, на самом деле. Среди молодых ученых много девушек, но что касается руководящих должностей или докторов наук, здесь процент женщин становится меньше. Привет, The Leaky Pipeline.

Наверное, мне повезло, потому что я никогда не сталкивалась в профессиональной среде с дискриминацией на основании того, что я женщина. По крайней мере, не сталкивалась серьезно. Может и были какие-то «косые взгляды» или «замечания», но я не сильно обращала на них внимания.

С одной стороны, как правило, на женщинах лежит больше обязательств, кроме работы (это так называемый неоплачиваемый труд), которые так же необходимо выполнять. С другой стороны, часто как раз молодые ребята уходят из науки, чтобы прокормить семью, поэтому конкуренция падает. Известный факт, что как только специальность становится прибыльной, женщин оттуда вытесняют. А наука, к сожалению, у нас пока неприбыльная.

Меня вдохновляют все украинские исследовательницы, которые достигли успеха в своей области. Особенно те, с которыми я лично знакома. Это биофизик Валерия Трусова, которая читала очень классную популярную лекцию в нашем клубе «Свободный университет». Это Ирина Николаевна Бельская, руководитель отдела физики астероидов и комет НИИ астрономии Харьковского национального университета, которая попала в ТОП-20 украинских ученых с наибольшим индексом Хирша (коэффициент, определяющий уровень цитирования автора в научных трудах, — ред.). Это руководительница моей бакалаврской работы Елена Юрьевна Банникова, которая сейчас защищает докторскую и занимается активной международной деятельностью. Это и мои подруги, молодые ученые, которые проводят конференции, ездят по международным программам и поддерживают мой родной институт.

Моей личной жизни наука не мешала никогда. Думаю, здесь главное найти партнера, который уважает тебя, твой выбор и твое развитие. И это касается не только науки, но о любой сферы профессиональной деятельности.

Девушкам, которые хотят заниматься наукой, я бы посоветовала искать поддержку среди подруг, друзей, научных руководителей и коллег. Не обращать внимания на мелкие «подколки», но и не мириться с настоящей дискриминацией. А мужчинам — оценивать реальные результаты, не делать «поблажек» и не относиться предвзято.

Мой любимый лозунг — Celebrate Diversity(«Да здравствует разнообразие», — ред.). Все мы очень разные, у каждого свой жизненный путь. Поэтому стоит воспитывать толерантное общество, и тогда гендерные проблемы не будут такими важными.