Пропасти, которые мы преодолеваем
Война глубокими воронками прошлась по нашим жизням, пытаясь поделить нас в зависимости от того, как близко мы оказались к ее эпицентру — встретили ли ее убийственный взгляд в окопе, ловили ли ее эхо в новостных лентах в других странах, возвращались ли 24 февраля в Украину или пересекали границу в обратном направлении.
На первый взгляд может показаться, что эти пропасти между нашими разными опытами углубляются с каждым новым днем войны. Но это только на первый взгляд — мы можем сокращать расстояния между нами, строя мосты между пропастями.
***
«Как вы жили в оккупации?» — спрашиваю я охранника херсонской больницы.
«Как-как? А вы не знаете, как в оккупации?» — со справедливым упреком отвечает он.
Не знаю. Этот опыт миллионов оказавшихся в оккупации украинцев мне незнаком, хотя я бы узнала его где угодно — по отпечатку страха в глазах.
То же я слышала от изюмских медиков, которые остались помогать горожанам.
«Нет, вы меня не понимаете», — отвечали врачи на мое «понимаю» после рассказов о том, как это — спать в комнате с -5°C или «умываться» салфеткой. Тогда, в сентябре, они были правы. Я вернулась в Киев, где люди веселились на вечеринках, а они оставались в деоккупированном городе, где все еще готовили еду на мусорках. Тогда я еще не знала, что через три месяца тоже буду умываться влажными салфетками в столице.
Все мы проживаем очень разные опыты этой войны. Пока в одной части страны украинцы готовят еду на костре прямо на улице, в другой — идут к сельскому голове требовать, чтобы соседям чаще выключали свет. Пока военные защищают восточную границу в окопе под Бахмутом, на Закарпатье кто-то пытается переплыть пограничную реку. Пока волонтеры собирают деньги на дроны, бизнесмены продают гуманитарную помощь. Пока жители Авдеевки спасаются в подвалах от обстрелов, пенсионеры в Житомире пытаются выжить на пенсию, которую обесценивает инфляция. Пока мать в Киеве думает, как согреть новорожденного во время долгого блэкаута, другая украинка где-то в Берлине думает, как разобраться с бюрократической машиной Германии.
Действительно, иногда мы сами выбираем, какую роль отвести себе в истории. Иногда мы сами углубляем пропасти. Но самые большие воронки все же образовала война, которая наглым трактором прошлась по нашим жизням. Никто из нас ее не выбирал. Большинство не выбирало, где ее встретить. Но теперь мы наконец-то можем выбрать, как взглянуть ей в лицо.
Эти пропасти вырыла россия, но мы победим, если будем строить между ними мосты.
В центре для переселенцев, где я время от времени помогаю, одна из посетительниц сказала, что ее очень растрогало, как жители запада и центра помогают украинцам с востока. Война показала нам, что человечность не имеет границ и не зависит от географии, что у востока и запада гораздо больше общего, чем кому-то могло показаться, что север и юг могут протянуть руку помощи в самые трагические времена, что самый сильный тот, кто не поворачивается к горю спиной.
Это ведь мы в Польше 24 февраля ехали к границе и приглашали незнакомцев к себе домой. Это мы, уехав в Польшу, организовывали центры помощи и массовые акции. В Тернополе мы открывали двери для людей, которые убегали от бомбардировок в Мариуполе. И это мы спасались от оккупации в Бердянске и находили убежище в Ужгороде. Это мы возили помощь старикам и бедным в оккупированный Херсон.
Это мы в Нью-Йорке собирали помощь для защитников и жителей Харьковской области. Это мы отчаянно звонили на горячие линии, предлагая свою помощь для усыновления детей, у которых война забрала родителей. Это мы открывали курсы украинского языка во Львове. Это мы учились говорить по-украински и не боялись писать с ошибками. Это мы из Крыма бок о бок воюем с ребятами из Волыни и становимся товарищами на всю жизнь.
Это мы из последних сил и несмотря ни на что возводим мосты, когда россия превращает цивилизацию в руины. Это мы ищем свет, когда становится все темнее. И это мы побеждаем с каждым построенным мостиком.
Это авторская колонка. Мнение редакции может не совпадать с мнением автора.