«Риск случайного конфликта возрастает день ото дня»

Опаснее, чем холодная война. Именно так охарактеризовал новый виток конфликта между Россией и США министр иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штайнмайер. В интервью изданию “Бильд” он отметил: доверие между странами на исходе. По его словам, раньше мир был разделен на две части, но Москва и Вашингтон знали, где "проходят их "красные линии", и уважали их. А сейчас влияние крупных стран все менее предсказуемо, а количество региональных конфликтов растет.
Действительно ли противостояние настолько серьезно? Ситуацию в эфире “Громадского на русском” прокомментировал политический обозреватель телеканала “Дождь” Константин фон Эггерт.

Что ни день, то новости о том, что конфликт России с Западом все глубже. Вот сегодня появилась новость о том, что Владимир Путин не поедет во Францию на встречу с Франсуа Олландом. Действительно ли так все далеко зашло и это хуже, чем во время холодной войны?

Вы знаете, это скорее напоминает тот период Холодной войны, который пришелся на 48-62-ой годы, между блокадой Берлина и Карибским кризисом. В общем, тогда вот этих “красных линий”, о которых говорил Франк-Вальтер Штайнмайер, не было, и мир часто стоял на пороге ядерной войны, ядерной конфронтации. Вот это некое отсутствие правил и желаний настоять на своем, почти что бои без правил, это, конечно, характерная черта эпохи современного развития отношений, в том числе между Россией и Западом. И со стороны кажется, что это происходит беспочвенно. Нет вроде бы уже фактически противостояния двух систем, двух антагонистических блоков НАТО и Варшавского договора, тем не менее этот конфликт все больше напоминает Холодную войну. У него появляется и идеологическая составляющая, и уже есть военная составляющая. И я соглашусь с министром иностранных дел Германии: доверие не просто на исходе, оно практически утеряно. Я имею в виду, между Россией и остальными западными столицами. И риск случайного конфликта возрастает день ото дня.

Тем не менее, Константин, если мы говорим о “красных линиях”, то за ними на западе живет огромное количество как представителей российской элиты, так и их детей, их жен, членов их семей. Неужели даже в этой ситуации они готовы будут своими «Искандерами» по своим же детям и внукам?

Ну, я думаю, что все же пока еще риск такой ядерной войны, риск Карибского кризиса 61-го года, или Берлинского - 62-го года нам пока не грозит. Я думаю, в Москве прекрасно понимают, что любая конфронтация в Европе на территории НАТО - это фактически мировая война. Но много чего другого может произойти, к сожалению, все что касается, например, полетов российских самолетов над Балтикой. А где гарантия, что такой самолет, не дай бог, не столкнется с регулярным рейсом Хельсинки-Копенгаген? И в этой ситуации – это будет действительно очень плохой сценарий, когда речь может зайти о военном кризисе, военном конфликте. Размещение «Искандеров», конечно, тоже не снижает напряженности. И это тоже сильно напоминает мне лично не только 50-ые годы, когда я еще не жил, это напоминает мне начало 80-х годов, когда Андропов был при власти. Да, тоже было напряжение и гонка вооружений: размещение в Европе американских ракет, размещение советских ракет тоже в Европе, сбитый южнокорейский лайнер, вторжение американцев в Гренаду и смещение коммунистического правительства там. Очень много вот таких мелких элементов напряженности, и любой из них может спровоцировать конфликт, вот в чем проблема.

Тут еще интересен аспект не только потери доверия. Интересно, кто это говорит – Франк-Вальтер Штайнмайер. Его даже в Украине многие считают во многом пророссийским политиком. То есть теперь даже те люди, которые раньше смотрели на какие-то непростые взаимоотношения между Западом и Россией, должны делать окончательный выбор?

Да, конечно. Германская Социал-Демократическая Партия, которую представляет Франк-Вальтер Штайнмайер, всегда считала себя хранителем наследства Вилли Бранта, так называемой восточной политики, политики все же потепления и постоянного диалога между ФРГ, ГДР и СССР в 70-ые годы. Но сейчас у немецких социал-демократов остается все меньше аргументов. И мне кажется, что в последние недели мы видели очень серьезное обострение и без того плохих отношений России и Запада. Это, конечно, все, что связано с Алеппо. Это уже больше не война с террористами, по поводу которой можно о чем-то договариваться, идти на какие-то сделки. Это уже выглядит в глазах Запада (справедливо или нет, уже можем не говорит) как гуманитарная катастрофа. Все меньше и меньше возможностей у западных политиков сказать: «Ну хорошо, мы готовы пойти на какие-то уступки в диалоге с Москвой». Мое личное ощущение от последних разговоров в Брюсселе, что позиции НАТО и ЕС становятся практически неотличимы друг от друга. Жесткость нарастает, и я думаю, в ближайшее время мы не увидим спада напряженности.

А этот усугубляющийся конфликт с Западом, как он скажется на политике России в отношении Украины?

Я думаю, что главное, что сегодня ограничивает возможность каких-то российских действий на территории Украины, это, во-первых, денежный вопрос. Отсутствие бюджета - денег попросту нет. Мне кажется, пока отсутствует понимание, куда надо идти, зачем, и, если что, где останавливаться. Кроме того, боюсь, что даже администрация Обамы может в случае очень явного обострения военной ситуации на территории Украины пойти на поставку оружия украинскому правительству, а это, конечно, то, чего Москве не хочется. Мне кажется, нет пока в Кремле представления, что собственно там делать и как. И поэтому пока этот конфликт остается замороженным, однако это не значит, что его нельзя разморозить в любой момент.

Есть ли представление о том, как выходить из этих противоречий? Может, у кого-то из кандидатов в президенты США есть в штабе готовый ответ? Или хотя бы какие-то намеки на этот самый ответ?

Ну, лучше спросить, наверное, кандидатов и их штабы. Я-то в них не состою и даже не живу в США. Могу предположить лишь, что при этом сдвиге в недоверии, который случился в последнее время, наверное, невозможно представить себе американского президента, который придет и скажет: «Давайте заключим большую сделку». Если даже себе представить, что такой человек появится в лице, например, Дональда Трампа, то это именно сделка, Москва тоже должна будет в чем-то пойти навстречу. А это сейчас я с трудом себе представляю. В Кремле любые уступки - что по Украине, что по Сирии - видят как потерю лица. И на них реально не готовы идти. Поэтому я думаю, что принципиально ничего не изменится и после избрания нового президента США, хотя Кремль попытается перевернуть страницу, открыть какие-то новые переговоры, попытается добиться какой-то новой сделки. Но здесь потребуется реальное желание чем-то поступиться, а этого желания сегодня в Кремле я не вижу.

"Громадское на русском" 11 октября 2016 года

Ведущие: Ксения Туркова, Юрий Мацарский