«Сейчас наш шанс вернуть Крым и Донбасс. Вот именно сейчас. Не вчера и не завтра» — главный волонтер страны Тарас Чмут

С Тарасом Чмутом мы встречаемся в штабе фонда в центре Киева. Во двор постоянно заезжают и выезжают военные и волонтерские автомобили, разгружают и загружают каски, бронежилеты, рации, аптечки и многое другое. 

Тарас Чмут — украинский военный, морской пехотинец, воевал на российско-украинской войне на Донбассе. Военный аналитик. Фонд «Вернись живым» он возглавляет с 2020 года. Во время разговора у него постоянно разрывается телефон. Диалог мы начинаем с нужд армии. 

Какими были самые экзотические просьбы к фонду от военных? 

Одна бригада терробороны попросила 250 ноутбуков. Одна из официальных частей вооруженных сил направила письмо с подписью генерала: просили от туалетной бумаги и салфеток до зубной пасты, бритв и двух Снайперская винтовка ДрагуноваСВД с ночными прицелами. Одна из частей ВСУ просила Противотанковые ракетные комплексы«Джавелины», NLAW, Зенитно-ракетный комплекс«Стингеры» и Ручной противотанковый гранатометРПГ. Одна механизированная бригада просила какую-нибудь антидроновую пушку и так далее.

А как вообще правильно работать с вами — и как вы работаете с другими? Как понять эти потребности и что на самом деле фонд может получить?

Можем все получить, это только вопросы времени и потребностей.

И МиГи советские (МиГ-29 — советские самолеты-истребители, которые Украина просила у Польши для защиты украинского неба, — ред.)?

Да, мне предлагали купить. Цена зависит от логистики и формы оплаты. Но сейчас можно купить что угодно. Ну, понятно, что Современные истребители, стоящие на вооружении армии СШАF-35 мы не купим. Запросы есть от всех на все: от формы, снаряжения, одежды, бронежилетов, защиты до боеприпасов, оружия, тепловизоров, коптеров, машин, связи, лекарств, медицины, транспорта, ремонта техники, починки брони и т.д.

За две недели лета 2014-го волонтеры делали одну поставку чего-нибудь (микроавтобус, 20 броников, какая-то еда, чай, белье, форма б/у). Сейчас мы каждый день передаем на десятки миллионов гривен — в какие-то дни больше, в какие-то меньше. Условно мы получили 2650 касок, которые разошлись за два дня — на 27 миллионов гривен, кажется. Это только одна партия, которую мы ждали неделю. Сейчас к нам едут несколько тысяч бронежилетов (одна партия — 5 тысяч, вторая — 10 тысяч). Логистически это не может быть быстрее.

Мы первые, кто в Украине официально по-белому завез помощь, товары двойного назначения. Быстрее — невозможно. И то, что мы делаем сейчас, в нормальной жизни — это 2-3 месяца. Мы это делаем за 7-10 дней. Везем отовсюду — Соединенные Штаты, Израиль, Чехия, Польша, Словакия, страны Балтии, Западной Европы. Мы не помогаем всем подряд. У нас есть приоритеты.

Приоритет — чтобы Украина как государство смогла выстоять в войне и победить. Для этого нужно помогать ограниченным ресурсом, потому что даже 2 миллиарда собранных гривен — это ограниченный ресурс в масштабах войны. Помогать тем, кто дает результат. Результат дают артиллерия и ракетные войска, танки, ПВО, отдельные группы Силы специальных операцийССОи специального назначения (ГУР, Альфа). В первую очередь те, у кого есть силы и средства.

Если не работает наша артиллерия, то вся украинская ТрО в суперкрутых бронежилетах, в шлемах с аптечками становится двухсотой, потому что они с автоматами много не навоюют. Если не работает ПВО, то с неба просто перебьют всю нашу арту, танки, органы управления города, поэтому ПВО должна работать. Если не работают танки и механизированные войска, то мы не идем в контрнаступление, потому что терроборона на школьных автобусах не навоюет и не вернет города. Поэтому мы должны эти средства вкладывать, прежде всего, в те подразделения, которые имеют силы и средства, опыт, умение применять и воевать эффективно.

Насколько обеспечены вооруженные силы на передовой?

Плохо — по нескольким причинам. Во-первых, начальный этап боевых действий принес большие потери в технике, людях, имуществе, это нужно компенсировать. Во-вторых, идет мобилизация, разворачиваются новые подразделения, батальоны, штабы. Соответственно, если на 23 февраля какая-то механизированная бригада была обеспечена всем, и мы с ней работали эти 8 лет, то уже сегодня там нужны и бронежилеты, и шлемы, и медицина, и автотранспорт, и тепловизоры, и радиостанции. К тому же, есть новые люди, много в чем нуждающиеся — и мы закрываем. Каждый день наши машины едут в Чернигов, Харьков, Луганск, Донецк. Только в Мариуполе сейчас не можем. Одесса, Николаев — работаем. Кропивницкий, Волынь, Житомир — работаем. Центральная Украина тоже.

Как вы все это учитываете?

Сейчас такое время, что не до учета. Мы просто раздавали всем всё. Приходит тероборона Ирпеня: «Что есть?» — «Есть коптеры и тепловизоры». — «Давайте!» Мы пытались скупить все, что было, да и в Киеве еще что-то оставалось, и раздавали все, хоть как-то верифицируя. Сейчас мы раздаем по актам, стараемся верифицировать и работать через командиров частей.

Если сейчас к нам обратится военный и скажет, что ему нужен один броник и каска, то мы ему ничего не дадим. Если к нам обратится командир батальона и скажет, что ему на батальон нужно столько-то касок, броников, коптеров, планшетов, то мы скажем, что у нас сейчас есть в наличии, что мы из этого можем дать, чего у нас вообще никогда не будет и что мы можем дать из того, что сейчас в пути. Потом они приезжают, по акту передаем, они увозят. В идеале мы работаем с командирами бригад и батальонов.

А как государство сейчас обеспечивает?

Ключевая задача государства — обеспечить боеприпасами, горюче-смазочными материалами, техникой, вооружением и людьми. С этим государство по мере сил справляется. Мы получаем по международной технической помощи многое, в том числе оружие.

Все в нашем обществе почему-то думают, что это моментально делается. Государство, как и мы, не может за один день принять из Польши 20 фур бронежилетов и раздать их всем подряд. Просто физически не может. Один день груз проходит таможню, один день идет на какой-то логистический склад, один день учитывается, за ним едут военные, возвращаются назад, раздают в свои части — и вот вам плюс-минус 10 дней.

А ты не думаешь, что это свидетельствует о плохой подготовке? Потому что все говорили, что будет война, хотя и до последнего старались не верить, но все готовились. Или все-таки в тот момент, когда началась война, войска были более или менее обеспечены? 

Те войска, которые были на 23 февраля, были обеспечены практически всем. Но опять же терроборону начали создавать с 1 января этого года. Мы участвовали в ее создании: помогали писать закон, подзаконные акты, развернули центральные органы управления, горячую линию, начали развертывать региональное управление, но не успели, потому что стартовали активные боевые действия. Что касается регулярных частей, там все было более или менее обеспечено.

Но ведь заранее можно было продумать, что нужно закупить больше вооружений?

Конечно, государство про*бало восемь лет: два президента, надцать министров обороны, секретарей СНБО, премьер-министров, спикеров Рады и так далее. Восемь лет мы готовились к чему угодно, только не к войне, которую получили 24 февраля. Я об этом говорил много лет, а на меня смотрели, как на идиота. Я говорил, что война не закончилась, это просто пауза, и в будущем будет новая большая война. Поэтому нужно готовиться не к тому, что сейчас происходит в АТО, а к тому, какой будет война завтрашнего дня.

Мы в фонде «Вернись живым» пытались хоть как-то реагировать на это. И очень хорошо, что мы успели модернизировать противовоздушную оборону сухопутных войск — четыре полка на ходу, и они себя проявили и отбили, уничтожив по меньшей мере три летательных аппарата благодаря нашей помощи. Мы вложили в них 5-7 миллионов гривен, получили не менее трех сбитых бортов, а это 120-150 миллионов долларов.

Сегодня для войны нам нужно много боеприпасов американских калибров к танкам, Самоходная артиллерийская установкаСАУ, автоматов, Боевая машина пехоты«Туров», ракет и т.д. Это то, что нужно покупать или просить как помощь у стран бывшего Варшавского договора или там, где это может быть. Например, в Финляндии могут быть «Буки», в Греции — Зенитные ракетные комплексы«Торы».

Вторая сфера потребностей — это среднесрочные. То, что мы не можем получить завтра или через месяц, но то, что нам нужно будет через полгода-год. Это системы противовоздушной обороны и средства огневого поражения на определенном расстоянии. В идеале — американские Высокомобильная реактивная система залпового огняHIMARS с дальностью 300 километров.

Фактически государство должно перезапуститься на военных рельсах и сосредоточить, с одной стороны, экономику, с другой — производство для нужд войны. Но это тоже не может быть моментально.

Одни говорят о том, чтобы предоставить нам самолеты, а другие говорят, что лучше системы ПВО. Что из этого реально помогло бы?

Да все, что мы смогли бы получить из этого, нам нужно. Оно повысило бы наш потенциал в той или иной области. Нет какой-то панацеи, чего-то, что нам даст все. Такого не существует. Что бы мы ни получили — от стрелкового оружия до ракетных комплексов — оно расширит или закроет определенные наши проблемы. Больше всего сейчас нужны ПВО, HIMARS, «Стингеры», Самоходные ракетно-зентиные комплексы«Авенджеры», Норвежская усовершенствованная система земля-воздухNASAM.

Как вы сейчас сотрудничаете с государством? 

Мы 8 лет занимаемся волонтерством как фонд компетентной помощи армии. Все эти годы мы на прямой связи с высшим армейским руководством страны — с Минобороны, ГУР, Офисом президента и другими структурами. Конечно, есть коммуникация, запрос. Правительство просит те или иные вещи закрывать. Ну, если нет денег, времени или мы можем это сделать быстро и эффективно.

Какой ты видишь целостную картину, имея информацию, которую тебе передают с полей?

Во-первых, российский первоначальный замысел полностью провалился. Мы знали, когда будет первый удар, и подготовились к нему за несколько часов. В половине двенадцатого ночи мы точно знали, когда будет удар. Я очень не хотел в это верить, но, к сожалению, утром началось. Военные тоже знали. Соответственно, мы рассредоточили технику, авиацию, выдержали первый удар. Не потеряли авиацию. Нам не выбили полностью ПВО. Мы не потеряли управляемость армией и государством.

Второй момент — это война, которую ведет не президент Зеленский, не министр обороны Резников или главнокомандующий Залужный. Это война, которую ведет украинский народ. Тотальное сопротивление, которое начали оказывать украинцы, было совершенно неожиданным для россиян. Они стали жертвой своей пропаганды и думали, что их будут здесь встречать с цветами, как освободителей. А по ним полетело отовсюду. Они не рассчитывали, что Вооруженные силы примут бой, и сопротивление будет столь мощным.

Они потеряли огромное количество техники и людей в первые недели и продолжают терять. Наша старая ПВО, как бы она ни была старой и разбитой, все же перехватывает какие-то ракеты. Сбивает самолеты. И это сильно деморализовало россиян. У них начали заканчиваться человеческие ресурсы, резервы, они стали подтягивать и росгвардию, и ОМОН, и каких-то срочников. А потери все равно огромные.

Оккупанты воюют примитивно. Они не бросали в бой всех. У них есть технологическое преимущество — количество вооружения. Но они не могут реализовать потенциал этого оружия из-за нелепой тактики, поэтому первый удар мы выдержали очень стойко. Вскоре будет второй, в ближайшее время, это может быть через день или неделю. Сейчас обе стороны подтягивают резервы, перегруппировываются и пробуют осознать, кто, где и как будет действовать.

То есть наша армия гораздо качественнее?

По человеческим ресурсам да. По крайней мере, потому, что она ведет национальную войну за свою независимость. Сильная сторона Украины в том, что нас поддерживает со стороны Запада Международная техническая помощьМТП, а слабая сторона россии в том, что в результате разноплановых санкций их государство начинает ощущать: что-то идет не так.

С одной стороны есть множество убитых, и как бы россия ни хотела, в наше время это невозможно скрыть. Их реально тысячи, много людей уже погибли в этой войне, и я не уверен, что каждый россиянин понимает, за что. Когда в Геническе, Мариуполе, в «русских» городах их встречают с украинским флагом и называют оккупантами и нацистами, это серьезно бьет по их идеологии.

С другой стороны, я не вижу достаточно сильной поддержки, решительного желания Запада остановить эту войну и дожать россию. Со стороны Украины не будет и не должно быть никаких уступок. Переговоры могут быть только об условиях российского отступления, возвращении Донбасса и Крыма. Не знаю, как быстро и с какими потерями, но нам уже нечего терять.

Ты не думаешь, что президент пойдет на определенные уступки, чтобы люди не страдали?

Если во время войны вы выбираете не страдать, то капитулируете и будете страдать вдвое больше. Невозможно вести никаких переговоров с россией, только об условиях их капитуляции, отступления, сдачи — можно употреблять любое слово, чтобы они вышли из этой игры. Но никакого «Минска-3» быть не может. россия — это государство-террорист, слово которого ничего не стоит. Заигрывания со стороны Европы и Запада только развязывают им руки и подыгрывают. И в этой войне отчасти виноваты Германия, Франция, другие страны, которые позволили россии напасть.

Можешь немного рассказать о твоих последних двух неделях? 

Мы все живем здесь (в штабе фонда, — ред.). Работаем 24/7. Телефон превратился в помойку мессенджеров, потому что они забиты сотнями, а может и тысячами непрочитанных сообщений, которые никогда и не будут прочитаны, наверное. Мы закупаем, коммуницируем, раздаем, решаем проблемы, отбиваемся от каких-то городских сумасшедших и немного спим, немного едим. Мы работаем очень эффективно. Нас около 50 человек. Три офиса — в Киеве, Виннице, Ивано-Франковске. И еще около 50 волонтеров.

Что тебя больше всего радовало за это время?

Благодарности от военных за то, что у них что-то сработало или помогло. Есть такие, что просто звонят поблагодарить. Там разбили российскую колонну или уничтожили пару «Буков», а где-то остановили попытку прорыва — это хорошие истории. Какие-то видосы, показывающие, как с помощью коптеров уничтожают русню, или трофеи, которые приносят — шевроны, сухпайки, российское оружие. Это очень прикольно. Ужасно радует, когда у нашей работы есть предметный результат.

Тарас, как вообще нужно готовиться дальше?

Война не кончилась. Все сейчас сидят расслабленные. Я вижу это. Все думают, что так будет и завтра, и через месяц. Нет, не будет.

Как ты думаешь, сколько это будет продолжаться?

Я не знаю. Хочу, чтобы это поскорее закончилось, но Украина не должна идти ни на какие уступки. Поэтому я готов жить так столько, сколько нужно. Наша позиция как никогда сильна. Сейчас наш шанс вернуть Крым и Донбасс. Вот именно сейчас — не вчера и не завтра.

Цена будет высока. Мы потеряем еще очень много хороших людей — и военных, и гражданских. Но не мы напали на них, и правда на нашей стороне, а она всегда побеждает. россия — страна-оккупант, страна-террорист. И если в мире больше некому с ними воевать, значит, это будет делать Украина, потому что нам не повезло по крайней мере географически иметь с ней общую границу.