«Сколько денег мне положено?» — мать на похоронах сына-военного. Кто имеет право на 15 млн после гибели бойца

Ребенок, родившийся после смерти отца

Анна и Олег Кулаковские из Полтавы обручились за год до полномасштабного вторжения. До этого жили вместе 7 лет. У 40-летнего мужчины подрастают двое мальчиков-близнецов от предыдущего брака. У Анны есть сын, которого они с Олегом воспитывали вместе.

Мужчина — военный, служил в десантно-штурмовых войсках, участник боевых действий на Донбассе. К началу 2022-го служил по контракту. 12 февраля его бригаду направили в Харьковскую область, а 23-го — в Сумы. На следующий день жена поговорила с ним утром, а затем связь исчезла. В части сообщили, что он, вероятно, погиб.

Неделю искали тело. Выяснилось, что Олег был за рулем боевой машины, которая ехала в колонне. Нарвались на засаду вражеской ДРГ. Начался обстрел, то ли пуля снайпера, то ли обломок снаряда попали Кулаковскому в голову. Он погиб сразу. Машина без управления сдетонировала: там были боеприпасы и оружие. Тело водителя сгорело.

Потом была экспертиза ДНК. Похороны прошли через два месяца после гибели. В это время женщина узнала, что беременна.

 «С одной стороны, это страшно, что Олег не узнал про беременность, и сын не будет знать отца. С другой стороны, мы хотели ребенка, и у меня теперь есть стимул выжить», — говорит в телефонном разговоре Анна.

В трубке слышен крик младенца. Мальчик родился 14 октября, в День защитников и защитниц Украины. Назвали Алексеем, что в переводе с греческого — защитник.

В случае Анны 15 миллионов гривен должны быть разделены на семерых: родителей мужа, его двоих сыновей-близнецов, на саму Анну и ее детей. Ни с кем проблем не возникло, кроме маленького Алеши. Он родился после смерти отца.

Еще беременной женщина спросила в военкомате, имеет ли право ее будущий ребенок на эту выплату. Один раз ей ответили, что да, другой раз — что нет.

Анна — юрист по специальности. Она знает, что все решается через официальные письма, поэтому написала в Министерство обороны, чтобы забронировать долю будущего ребенка. Она считает: если в законе нет четкого указания по поводу нерожденных детей, то можно действовать по аналогии с гражданским наследственным правом. Там говорится: дети, рожденные в законном браке в течение 10 месяцев после смерти отца, имеют право на часть наследства.

Кулаковская получила отказ от МО: «Право имеют только те члены семьи, которые были на момент смерти военнослужащего».

Оба ребенка Анны получают пенсию по потере кормильца. Женщина хочет воспользоваться параграфом закона, в котором отмечено, что такие лица имеют право на долю разовой помощи. Эти документы у нее приняли в военкомате, но предупредили, что на старшего мальчика она получит разрешение, а на младшего, пожалуй, нет.

С момента подачи документов прошло три месяца, ответа все еще нет. Если женщине откажут, она будет судиться с Министерством обороны.

По ее мнению, в законе о компенсациях следует прописать, что право на разовую помощь имеют и дети, рожденные в течение 10 месяцев после гибели отца.

«Еще посоветую семьям писать официальные письма, напирать на закон. Надо добиваться защиты своих прав», — настаивает Анна.

Комментарий адвоката и управляющего партнера юридической фирмы «Социальный паритет» Дмитрия Йовдия:

Министерство обороны считает, что 15 миллионов гривен — это не наследство, а разовая выплата. Поэтому на нее имеют право только родственники, существовавшие на момент смерти военного. Позиция Минобороны ясна: меньше выплачивать, искать возможные зацепки. Поэтому Анна, скорее всего, получит отказ. Но я советую судиться и ей, и остальным женщинам, которые с этим будут сталкиваться. Получить письменный отказ и обращаться в суд. Шансы с хорошим адвокатом есть.

Гражданская жена: девушка, вы никто

25-летний Иван Ковалев сделал предложение любимой год назад. Десантник 81-й отдельной аэромобильной бригады за несколько суток до Дня святого Валентина поехал по службе из Полтавы в Харьковскую область.

14 февраля к Юлии Рябухе с букетом и кольцом пришла подруга. На кольце надпись: «Я тебя люблю». Иван перезвонил через несколько часов: «Ну что, согласна? Что-то долго думаешь». Посмеялись.

Они встретились за полгода до того и сразу поняли, что они пара. Стали жить вместе, запланировали свадьбу.

24 февраля Юлия дважды поговорила с Иваном по телефону, молодой человек был в Сумах. «Не волнуйся, береги себя, я тебя люблю», — успокаивал он. В тот день перестал отвечать на смс и в соцсетях. 8 марта ей позвонил друг Ивана: «Прости, что не уберег». Так Юлия узнала, что возлюбленный погиб в первый день большой войны.

С тех пор она сталкивается с препятствиями в оформлении любых документов. Официально они не состояли в браке. Поэтому ей не сообщили о смерти из воинской части, не давали разрешение на погребение: «Девушка, вы никто».

Разрешение по телефону дал брат Ивана. Он с родителями живет на оккупированной территории Луганской области. Только на опознание тела ее пустили без бумаг, поверили ее горю.

Ивана Ковалева хоронили 15 марта в Полтаве. Родителей и брата не было. Побратимы пришли на костылях. Лучший друг в момент прощания отбросил их, чтобы достойно на двух ногах проводить десантника-героя.

От горя Юля Рябуха на полгода выпала из реальности: «24 февраля я потеряла все. Мне больно, что меня считают никем для Ивана».

Она собирается подать в суд, чтобы ее признали членом семьи любимого. Хочет представлять его интересы в мемориальных делах. Например, об открытии именных табличек в Сумах или Полтаве.

Девушка собирает доказательства их совместного проживания, чтобы доказать суду, что у них были отношения. Для этого подходят фото, переписка, чеки от покупок, подтверждение финансовых сделок. Нужны свидетели, которые видели, как они вместе выгуливали собаку или ходили в магазин.

У Юлии эти доказательства есть. Но уже третий адвокат начинает разговор с вопроса: «А сколько времени вы прожили вместе? Полгода? Тогда шансы у вас нулевые. Суд рассматривает от пяти лет».

«На самом деле 5 лет — это не норма закона, это рекомендация. Меня удивляет и подавляет, оскорбляет как женщину и гражданку, что никому не нужна наша история, наша жизнь. Что если бы Ивана не убили, мы бы прожили 5, 10, 50 лет, как планировали. И наша семья была бы счастлива, я уверена. А они слышат про полгода и автоматически считают эти отношения несерьезными. А он — любовь всей моей жизни. Я не объясню это суду, потому что ему нужно сухое разбирательство», — говорит Юлия в отчаянии.

Она рассказывает, что даже женщинам, годами жившим с мужчинами в гражданском браке, сейчас говорят: «Докажите, что вам тяжело, что вы его любили, что имели общий быт».

Если Юлия Рябуха получит статус члена семьи, по закону она будет иметь право на долю разовой помощи. Сейчас из претендентов — только родители погибшего Ивана. Однако они не могут подать заявление с оккупированной территории.

«Я буду рада, если эти деньги получат родители и удастся вывезти их с Луганщины. Меня устроит вариант без компенсации. Но если она будет, у меня будет больше шансов делать добрые дела. Не буду ждать, пока городской совет Сум или Полтавы решит поставить мемориальный знак. Я просто его куплю», — размышляет Юлия.

Несмотря на минимальные шансы, она будет судиться с Министерством обороны: «Создается впечатление, что государство не помогает, а создает все более жесткие условия, чтобы эти компенсации получили не все. Я была бы счастлива, если бы мое дело даже в случае проигрыша выстрелило. Чтобы это стало толчком к изменениям в законе в отношении гражданских супруг. По крайней мере, я попробую. Меня так всегда учил Иван».

Комментарий адвоката Дмитрия Йовдия:

До 25 августа прошлого года в законе «О социальной и правовой защите военнослужащих и членов их семей» про разовые выплаты было отмечено, что на них могли рассчитывать «родители, члены семьи и иждивенцы».

Члены семьи — это лица, которые вместе проживают и имеют общий быт. То есть гражданская жена, у которой супруг погиб до 25 августа, входит в этот список. У меня были такие дела. Минобороны им отказывало, но мы судились и выигрывали.

Что касается срока в 5 лет, то он имеет значение только при распределении наследства. То есть в случае нашей героини полгода проживания с мужчиной не являются коротким сроком, хотя суды могут отнестись к этому скептически.

После 25 августа в закон были внесены изменения. И вместо членов семьи, к которым можно было при определенных условиях отнести бабушек или братьев, прописали четко: родители, официальные жена или муж, несовершеннолетние дети и иждивенцы.

На нашу героиню распространяется предыдущая редакция закона, потому что это право возникает с момента смерти. Если она докажет, что была гражданской женой, будет шанс получить помощь. Я в таких ситуациях берусь за дела погибших до 25 августа. Если после, к сожалению, помочь не могу.

Гражданским женам, мужья которых воюют, возможно, следует подумать об этом и узаконить брак.

Женщина, сын которой воспитывался в интернате, хочет выплат

Семен и Светлана Повар вместе воспитали 17-летнего сына. За два десятилетия сходились-расходились несколько раз, у мужчины родилась внебрачная дочь. За 5 лет до полномасштабного вторжения после очередного разрыва решили пожениться — раз и навсегда. Поселились в Броварах.

В прошлом году 24 февраля супруги пошли в военкомат, но женщину отправили домой. Семен защищал Киевскую область, а затем его 72-ю бригаду перебросили в Донецкую область, под Угледар. В последний раз они полчаса разговаривали 31 августа. А потом — тишина.

Светлана не волновалась до 7 сентября, своего дня рождения. Была уверена: муж найдет, как ее поздравить. Но в тот день ее известили, что он погиб. Совсем недавно она получила приказ о награждении его Орденом мужества посмертно.

«Он совершил какой-то поступок. Я до сих пор не знаю, как Семен погиб, жду акта расследования», — делится Светлана.

Только с этим документом и пакетом других она сможет подаваться на долю разовой помощи.

38-летний мужчина никогда не рассказывал Светлане о своей матери — не общаются и все. Однажды решила их помирить, связалась со свекровью по телефону, в трубке услышала: «Что, Сеня, не сдох еще?» После этого Семен рассказал ей историю детства.

С тех пор как себя помнил, мать была пьяна. Дом или полон мужчин, или дома никого нет, а его младшие двое братьев и сестра плачут от голода. Как-то пробрался к соседу и украл банку с сахаром. Сделал сладкую воду — младшие затихли.

Она детей так лупила, что у Семена остались рубцы на теле. Женщину лишили материнских прав, малышей разбросали по детдомам. В воспоминаниях Семена лучшие времена детства — интернат.

В 16 лет перед поступлением в училище он заехал к матери. Он получал какую-то стипендию, и она так требовала отдать, что рубанула сына топором по голове.

У него хватило сил выйти на дорогу. Упал. Там его в луже крови увидел сосед и отвез в больницу. После этого Семен уехал в Киев и с матерью больше не виделся.

И вот проходит 22 года. Семен, уже взрослый мужчина и воин, погибает. Его сестра привозит мать из Запорожской области на похороны — «по-человечески попрощаться с сыном». Та даже не подходит ко гробу, находит военного комиссара: «А какие нужны документы для оформления выплат? Сколько денег мне положено?»

Светлана рассказывает, что через неделю после похорон свекровь обратилась в суд, чтобы восстановить свои материнские права. Светлана подала апелляцию на это решение: «Дело не в деньгах. Но она не имеет права называться матерью. Когда я привезла в его деревню мемориальную табличку на школу, она разыгрывала убитую горем. Все люди знают, какая она, и на это противно было смотреть. Трое ее детей на открытии даже не подошли к ней. А когда я спросила при комиссаре, что она делает, у Семена же дети есть, ответила с вызовом: “Какие еще дети? Может, у него по всему Союзу дети. Так что я, всем бабушка?”»

Пока будут идти суды, часть выплат на мать заморозят.

Светлана хочет восстановить в правах 12-летнюю внебрачную дочь Семена. Чтобы она получила часть помощи и имела статус ребенка погибшего военнослужащего. Это дает право на пенсию по потере кормильца и льготы при поступлении в учебное заведение. Но мать девочки против, потому что по документам она мать-одиночка и получала за это выплаты. Боится, что государство за 12 лет выставит ей счет.

 «Мой муж хотел доказать свое отцовство, но не успел. Поэтому я буду делать это ради справедливости», — говорит вдова.

Комментарий адвоката Дмитрия Йовдия:

Возможно, с моральной точки зрения, эта женщина не имеет права называться матерью, но если решение останется в силе, то компенсацию она получит. Поскольку юридически является одним из родителей.

Есть много ситуаций, когда родители не участвовали в воспитании детей, но не лишены родительских прав: мать уехала за границу или отец ушел из семьи. Эти люди слетаются на большие деньги, и как ни прискорбно это звучит, они имеют право.

Я предлагал бы внести в закон поправку, позволяющую в судебном порядке отстранять таких родителей от получения денежной помощи. Или, чтобы сам военный решал, кому достанется помощь в случае его гибели. Обязательно туда должны входить несовершеннолетние дети, а остальные — по его желанию.

Восстановить в правах внебрачную дочь мужа без согласия ее матери невозможно, потому что она законный представитель ребенка в суде. Можно найти способ помочь и без матери: получить деньги на себя, положить на счет, к которому у ребенка будет доступ с 18 лет.