Табор уходит в город: как живут ромы в Литве и почему им тяжело интегрироваться в общество
В этом году неподалеку от Вильнюсского аэропорта снесли самое крупное ромское поселение в странах Балтии — табор в районе Киртимай, где проживали чуть более четверти литовских ромов. Решение о сносе поселения актуализировало проблему дискриминации ромов, которые пока с трудом ассимилируются в городскую жизнь, несмотря на программы по интеграции и социальную поддержку. Зачастую проблема — в стереотипах вокруг этой этнической группы, жить по соседству с ромами мало кто хочет.
«Красная зона» и новая логистика
Ромы в Литве чаще всего ассоциируются с табором. На протяжении 60 лет в вильнюсском районе Киртимай стоял табор — с 1940-х годов здесь жили котляры, этническая группа ромов, сформировавшаяся на территории Румынии. В 1950-х здесь обосновались также ромы из Литвы и Польши. Этому способствовало постановление Верховного совета СССР от 1956 года, которое запрещало ромам передвигаться по территории страны. От них требовали обязательного приема на работу и регистрации. В то время территория вильнюсского табора принадлежала колхозу. Председатель колхоза разрешил ромам остаться, зарегистрировал их в колхозе — так начало формироваться ромское поселение.
В независимой Литве население табора начало сокращаться по нескольким причинам: эмиграция, переселение в частное или социальное жилье.
В 2020-м это поселение ромов было ликвидировано. Городское самоуправление планирует сохранить на части территории государственный лес, другая часть отойдет под склады и центры логистики — совсем недалеко расположен аэропорт Вильнюса.
Табор считался «красной зоной» и официально рассматривался полицией как зона повышенного риска — в СМИ появлялись заметки о процветающей здесь наркоторговле и криминале.
Отношение к ромам в Литве скорее отрицательное. В 2019 году компания Baltijos tyrimai провела опрос, в ходе которого выяснилось, что по соседству с представителями ромской общины не хотели бы жить 63% опрошенных. Для сравнения, такой же процент граждан не хотели бы жить рядом с людьми, вернувшимися из тюрьмы. Также 39% участников опроса не хотят работать вместе с ромами, еще 65% не стали бы снимать жилье вместе с ромами. За 14 лет позиция жителей Литвы по отношению к ромам изменилась незначительно — в 2005 году о нежелании жить рядом с ромами заявили 77% респондентов.
Впрочем, судить о ромах только по табору — неправильно. Ромская община Литвы — это более 2000 человек. В таборе жили чуть более четверти из них — 560 человек.
Расселение табора
Процесс расселения табора и попыток сноса длился более 10 лет. Формальная причина — незаконность построек.
Светлана Новопольская, директор Ромского общественного центра, который находился на территории табора с 2001 года, говорит, что организация настаивала на том, чтобы сначала ромам предоставили жилье, и только потом сносили дома. И в кабинетах все соглашались. Потом на территории табора появились бульдозеры. Чьи они, выяснить так и не удалось:
«Строительная инспекция говорит — это не наш, это, наверное, [городское] самоуправление. Самоуправление отвечает — это не наш бульдозер», — вспоминает она. К тому же, положение о незаконности построек само по себе вызывало вопросы. По словам Новопольской, раз оно было принято после того, как дома простояли в таборе не один десяток лет, их не могли построить в нарушение закона.
Новопольская говорит, что в последнее время условия жизни в таборе были морально слишком тяжелыми: «Ромы были готовы бежать. В таборе для них было страшнее и опаснее, чем где-либо. Полиция нагло разговаривала с местными, обещая найти “квартиру”, намекая на тюрьму. Они вели себя вызывающе: могли ночью заехать во двор, открыть дверь машины и включить музыку», — рассказывает Новопольская.
Тем не менее часть жителей все равно не хотели уезжать. Среди них были те, чьи семьи поколениями жили в таборе, и в городе они чувствуют себя небезопасно.
Компенсации, социальное жилье и списки для полиции
По данным городских властей, социальное и муниципальное жилье сдано в аренду 24 семьям ромов. Еще 23 семьи получили компенсации на арендное жилье. Ромы были переселены в различные районы Вильнюса. Самоуправление города передает правоохранительным органам информацию о жилье, в которое переселяются ромов. Одна из проблем проявилась сразу — от новых соседей на ромов начали поступать жалобы. Городские власти заявили, что «приняли меры, чтобы жалобы не повторялись».
Ромскому общественному центру удалось добиться права составлять список снесенных домов и их жителей. «Мы знаем ромов, некоторые из них не владеют грамотой и социальными навыками. В списке — номера домов и имена жителей с указанием несовершеннолетних, где семья находится сейчас и получает ли компенсацию. Всего примерно 300 человек», — поясняет директор центра.
Организация также добилась, чтобы выплата компенсаций для тех, кто живет в Вильнюсском районе, были такими же, как в столице. Раньше это было 25 евро в месяц на человека, в Вильнюсе — 90 евро. Эти деньги самоуправление платит напрямую арендодателю, если ромы снимают квартиру. Так, семья из 4 человек получает 360 евро — за эти деньги можно снять жилье. Но сумма соответствует аренде, то есть, если квартира стоит 350, то самоуправление компенсирует ровно эту сумму.
Несмотря на компенсации, найти жилье для ромов — практически невозможная задача. Посетители центра жалуются: на нас посмотрят — и отказывают. Глава семьи с тремя дочерьми рассказывает: меня видят, и сразу «до свидания», не прохожу фейс-контроль. Именно поэтому организация добивалась уравнивания выплат по Вильнюсу и Вильнюсскому району — в пригороде ромам проще найти жилье.
Компенсации власти будут выплачивать до тех пор, пока ромы не получат социальное жилье. В очереди на такое жилье стоят многие жители Вильнюса, не только ромы. Но это долгий процесс. По состоянию на сентябрь этого года, в очереди на социальное жилье по всей Литве стоят около 10 тысяч человек, только в Вильнюсе — более 1800 человек. Такое жилье гораздо дешевле — арендаторы платят около 85 евроцентов за квадратный метр, в то время как средняя арендная стоимость за метр в Вильнюсе составляет около 10 евро.
В настоящее время в Вильнюсском самоуправлении насчитывается около 1000 объектов социального жилья, занятых арендаторами. В прошлом году муниципалитет приобрел около 40 новых домов, в этом году планируется приобрести еще 60, 20 из которых должны быть адаптированы для лиц с особыми потребностями.
Среди бывших жителей табора есть те, кто уже получил социальное жилье. В основном это общежития.
«Мягко говоря, это жилье не слишком социально безопасного вида. Там одна кухня на этаж, удобства во дворе. А что делать? Правда, есть общежития и поприличнее. Многодетные семьи получили двухкомнатные квартиры. Одна из семей получила двушку на шесть человек. Здесь надо понимать и ромские обычаи: например, знаю одну семью, там мать и пятеро детей. Один мальчик и четыре дочери. Парень живет один в комнате, мама с четырьмя девочками — в другой», — рассказывает Светлана Новопольская.
Табор, наркотики и новая жизнь
За прошлый год только второе управление полиции Вильнюса открыло в районе, где находилось поселение, 101 дело по статье о хранении наркотиков. Для сравнения, в остальных районах Вильнюса таких дел было 14.
«Мы собирали статистику и обнаружили, что в некоторые дни через табор проходило до 2 тысяч наркоманов. Местные жители, в том числе дети, видели это. Складывалось впечатление, что там происходит только плохое. Я думаю, что расселение облегчит интеграцию ромов в общество — они увидят другую жизнь», — говорит глава отделения полиции Эрик Яловик.
По словам главы отделения полиции, для них расселение — тоже плюс, ведь работать в закрытой среде сложно. «Член общины никогда не сообщит в полицию, условно, что его сосед торгует наркотиками. В городе все-таки общественный контроль работает лучше, общество просто не позволяет такого. С момента расселения табора мы получили несколько жалоб от новых соседей некоторых ромов — они подозревали, что ведется торговля наркотиками. В ряде случаев эти подозрения оправдались», — говорит Яловик.
Наркотики оставили глубокий след и на самой общине ромов — были разорваны социальные связи, прекратились некоторые традиции. Светлана Новопольская соглашается: да, наркотики в таборе были, и община от этого сильно пострадала.
«Сколько они похоронили молодых людей на наших глазах, сколько смертей, сколько детей-сирот, — говорит она. — У ромов есть традиция собираться у костра, устраивать чаепития. Это все прекратилось, потому что люди перестали друг другу доверять».
Один из сотрудников центра был старостой табора. «Я захожу чаю выпить, выхожу — а после меня в дом идет полиция. Попробуй докажи, что это не я их вызвал. Ромы могут подумать, что это я сделал. Даже родственные связи прекратились», — говорит он.
На вопрос о том, не перенесет ли расселение табора наркоторговлю непосредственно в город, Новопольская говорит, что эта проблема в столице была всегда, но борьба с наркотиками — это дело полиции.
«И в городе люди знают, где торгуют. Не надо ромов. Табор очень изолирован, люди, жившие там, не знают города — они редко выезжали дальше ближайшего магазина. Им ведь кто-то привозил эти наркотики. Они сами их не делали, героиновых фабрик не было, анашу не выращивали. Их снабжали, кто-то через границу провозил. И сколько времени это длилось? 20 лет на наших глазах», — говорит Светлана Новопольская.
По данным на 2011 год, 93% литовских ромов имели гражданство Литвы. Ромская община в Литве малочисленна и не идет в сравнение с некоторыми другими странами ЕС, где ромские общины гораздо более многочисленны. Но проблемы такие же: «Видимо, дело не в количестве ромов, а в отсутствии политической воли эту проблему решать», — говорит Новопольская. Она уверена, что нежелание ассимилироваться связано с тем, что ромы не доверяют обществу. «Под интеграцией мы понимаем простую схему: есть общество, и если ты хочешь что-то от него получать, нужно отдавать. Наша цель в том, чтобы ромы чувствовали себя комфортно в обществе, чтобы могли найти работу, например», — рассказывает директор центра.
Безработным быть выгоднее
С 2004 года в Литве действуют программы по переквалификации и трудоустройству ромов. Хотя все еще силен стереотип, что ромы — ленивые и не хотят работать, но дело скорее в том, что неповоротливая бюрократическая система часто не позволяет им освоить новую профессию формально. Ромский центр сотрудничает с некоторыми учреждениями, готовыми предоставлять неформальные курсы для ромов. Проблема в том, что у части ромов нет документов об окончании школы. Часто это становится препятствием для официального обучения.
«Чтобы получить такую “великую профессию” как маникюрщица, нужно 12 классов образования. Иначе не сможешь ногти подпилить. Одна девушка закончила в Паневежисе курсы и говорит: а у меня не приняли диплом. Я ей объяснила — это тебя не приняли, дурочка, а не диплом. Тот же случай с кондитером — нужно 12 классов», — рассказывает Новопольская.
При этом ромов охотно берут работать на кухню, где не хватает рук. В магазинах Maxima работают женщины-ромы, а недавно в Вильнюсе открылся ресторан ромской кухни. Глава центра поясняет, что ромы в основном идут работать, когда вырастают дети и заканчиваются пособия.
«Многодетная семья, которая получает пособие, совершенно не заинтересована в том, чтобы работать, — поясняет Новопольская. — Если один из членов семьи трудоустраивается, они теряют все пособия и льготы и садятся на одну зарплату — и это половина от того, что они получают в качестве пособий и поддержки. Минимальная зарплата — около 400 евро на руки. Если у семьи четверо детей и двое взрослых, пособия выйдут около 800 евро плюс льготы: бесплатное питание в школе, скидка на отопление. Не нужно ромов держать за дураков, в такой ситуации, конечно, они не будут работать. Я тоже бы не работала в таком случае».
Новая сегрегация
С дискриминацией сталкиваются и дети ромской общины, посещающие школы.
По словам Светланы Новопольской, во время встреч с неправительственными организациями школы показывают только тех учеников-ромов, которые посещают уроки и осваивают учебную программу. При этом качество образования ромов оставляет желать лучшего.
«В одной из школ был даже класс Č (Čigonų — с литовского — «цыганский» — ред). Это полная сегрегация. В этом классе дети были разных возрастов — просто собрали всех ромов в одном классе», — приводит пример Новопольская.
Когда работники центра поехали с этими детьми в лагерь, там им предложили приготовить еду. «Ко мне подошли две девочки и спросили, как варить макароны. Я отвечаю — так вот же, на пачке написано. А мне говорят — мы не умеем читать. Это был 2001 год. В этом классе Č было только 2-3 человека, которые умели читать. Но они ходили в школу», — говорит она.
Анварас — литовский ром, ему 16 лет. Он поменял школу из-за травли со стороны сверстников и считает, что общество склонно винить во всех бедах ромов. «Я учился в школе в Науининкай (район Вильнюса — ред.). Там меня называли “цыганом”, чернокожим. Со временем к этому привыкаешь и перестаешь обращать внимание. Я ушел в другую школу. Обидно ли слово “цыган”? Иногда люди говорят это в шутку или по незнанию, но без злобы. А иногда хотят обидеть. Если бы я мог выбирать, я бы выбрал слово “рома”», — говорит подросток.
Сотрудница Литовского центра этнических исследований Вита Контвайне отмечает, что негативное общественное отношение к ромам в Литве во многом обусловлено именно СМИ — в медиа об этой этнической группе говорили только в связи с лагерем в Киртимай и наркоторговлей.
«Ромы в литовских СМИ долгое время упоминаются в унизительном контексте. Это форма этической ненависти и дискриминации в СМИ. Недавно эта ситуация начала меняться — посмотрим, как иное отображение ромов в медиа повлияет на общественное отношение к ним», — говорит исследовательница.
При поддержке «Медиасети»
Автор: Яна Лешкович, «Новая газета — Балтия»