Три инсульта, кома, клиническая смерть и тяжелая ампутация — история войны 22-летнего защитника
Георгий Раскалей получил тяжелое ранение под Бахмутом, потерял руку, впал в кому, пережил клиническую смерть и три кровоизлияния в мозг. Врачи давали немного шансов на восстановление. Даже прогнозировали потерю зрения на всю жизнь. И все это в 22 года.
Парень впал в тяжелую депрессию, начал задумываться о самоубийстве, но благодаря поддержке избавился от удручающих мыслей и почти полностью восстановился. О пути к свету — в материале hromadske.
«Мы должны были вгрызаться в ту землю»
Житель Ирпеня Георгий Раскалей подписал контракт с ВСУ за два года до полномасштабного вторжения. Тогда ему было всего 19.
Великая война застала парня на боевом посту на Донецком направлении. Дома в Ирпене его ждали мать, сестра и двое несовершеннолетних братьев.
«До большой войны мы сидели в окопах и за семь месяцев ни разу не выстрелили из "градов". А 24 февраля стою я на посту (мы охраняли склад с боеприпасами), подбегает товарищ и говорит: "Собирайся, расчеты машин сейчас уезжают".
Я понимал, что нам нужно стоять, вгрызаться в ту землю зубами и держаться, потому что за нами Киев, за нами наши родные», — вспоминает Георгий.
Первые реальные столкновения с оккупантами были тяжелыми и ожесточенными. Враг становился все более подготовленным.
«Сначала мы даже смеялись над их артиллеристами. Но прошло немного времени, и они стали очень активно стрелять. Однажды три дня подряд обстреливали наши позиции в Заказник в Луганской областиСеребрянском лесу. Если бы мы себе такое позволили, у нас бы наверняка очень быстро закончился долгосрочный запас снарядов», — говорит мужчина.
Выживать в таком аду удавалось благодаря военным умениям и личной стойкости.
«Закапываешься в блиндаж и начинаешь молиться. Сначала немного боишься. Ну как немного… когда бьет 120-мм миномет, то оно по нервам дает. При этом нужно хоть чуть-чуть наблюдать за противником, потому что они любят бить из артиллерии, а в тот же момент подходить группой с ящиком гранат и плотно забрасывать наши позиции», — пояснил защитник.
«Взял гранату и готовился себя подорвать»
В мае прошлого года на позициях возле Бахмута Георгий получил тяжелое ранение.
«Шел штурм. Я подбежал к пулемету и начал работать. Стали кончаться патроны, и я побежал в блиндаж за новыми. В этот момент прилетела мина. И все.
Хорошо, что я был еще с автоматом. Если бы без него, уже был бы мертв: автомат висел сбоку, и много обломков, летевших в тело, попали в оружие», — вспоминает он.
Десятки обломков посекли правую руку. Под завалами в блиндаже защитник стал терять кровь. Но собратья не растерялись: откопали Георгия, оказали первую помощь. Когда вытаскивали, начался танковый обстрел.
«Когда бьет танк, это самое страшное: сначала по тебе прилетает, а потом уже ты слышишь выход снаряда из танка. И вообще не понимаешь, что происходит. По тебе все время прилетает, и ничего здесь не поделаешь: он стоит в 3-5 километрах и разбивает позиции, а из своего пехотного вооружения ты можешь только броню поцарапать», — объясняет Раскалей.
Он отдавал себе отчет, что ранение серьезное, поэтому взял гранату и сказал собратьям его оставить, но друзья не слушали.
«Я сейчас воткну кому-то в глаз иглу, а ты быстро сбежишь»
Из-за взрыва мины Георгий пережил три инсульта и четыре контузии. Его доставили в Днепр в больницу имени Мечникова. Там наступила клиническая смерть и кома. Чтобы стабилизировать состояние и спасти жизнь бойцу, врачи решили ампутировать руку.
Мужчина пришел в себя уже в больнице в Киеве. Сначала не верил, что все кончилось.
«Я не помнил, как меня выносили. Последнее — это бой: я стою у пулемета, работаю из него… и все. Открыл глаза, и первая мысль: я что, уснул во время боя?
Потом начал анализировать ситуацию: автомата нет, ребят рядом нет, я где-то лежу, место незнакомое, с правой рукой что-то непонятное (я ее чувствую, но пошевелить не могу), а левая привязана к кровати. Да еще и медсестры в палате сидят и разговаривают на русском. Сразу мысль: я в плену!» — рассказывает Георгий.
Тогда он стал выбираться из «плена».
«Я незаметно отвязал руку, вынул капельницы из вен, отгрыз зубами одну иглу, чтобы у меня было хоть какое-то оружие. Встал с кровати, сделал два шага и упал.
Прибежал врач, стал снова ставить капельницы и спросил, какая у меня военная часть. Это я только сейчас понимаю, что так он проверял, насколько восстановились функции моего мозга, и тогда я ему сказал, что лучше сразу застрелить меня», — говорит защитник.
Мужчина не поверил, что он в безопасности, даже когда в палату пришла мать.
«Я сказал маме, что план действий таков: “Я сейчас воткну кому-то в глаз ту иглу, и пока будет кипиш, ты быстро сбежишь. Иди на запад, выйдешь к нашим"», — вспоминает Георгий.
Но мать и врачи, которые начали говорить по-украински, все же убедили военного, что бояться уже нечего.
Мама сделала исключение
Хотя непосредственная угроза была позади, война за здоровье для защитника только начиналась. Георгий признается, что постичь новую реальность, в которой придется жить без руки, было очень непросто.
«Я очень жалел, что [находился] на втором этаже больницы: будь я на седьмом, можно было бы выйти в окно. У меня вся жизнь была заточена под две руки: я играл на пианино и гитаре, работал массажистом, даже занимался фехтованием», — объясняет парень.
Но поддержка матери, ежедневно находившейся у больничной койки сына, вернула Георгию желание жить.
«Она — психолог, а у психологов есть правило не работать с родными. Но она сделала исключение и начала работать со мной, потому что другого выхода просто не было», — рассказывает военный.
Каждый день они вместе выполняли нейроупражнения, учили стихи и делали все, чтобы мозг Георгия восстановился после трех кровоизлияний.
«Сначала я учился просто сидеть. 20 секунд сидел, а затем терял сознание. Врачи говорили, что я могу потерять зрение, и, чтобы этого не произошло, нужно было развивать мозг. Но мать этого не сказала, она просто мотивировала меня делать эти упражнения», — говорит Георгий.
Уже через месяц такой реабилитации мужчина начал понемногу ходить. А со временем — и бегать. Его начали готовить к бионическому протезированию, и вдруг судьба решила еще раз испытать Георгия на стойкость.
«Чтобы поставить бионику, нужно, чтобы электрические сигналы от мозга поступали в мышцы. Сигналы у меня были, но не подавались. Мы с врачом провели замеры: один из десяти. Ну все, приехали», — вспоминает защитник.
Военный начал упорно тренировать ослабленные мышцы, хотя врачи не давали никаких гарантий, что бионический протез вообще приживется. Но прошло две недели, и показатели Георгия, как он сам говорит, «полетели в космос».
Уже около месяца мужчина учится справляться с бионической рукой.
«Я не могу сказать, что уже привык к ней, но хотя бы каким-то чужеродным телом ее не чувствую», — уверяет защитник.
Он вернулся к своему хобби — бальным танцам, которыми занимался в мирной жизни.
«В войска я уже не вернусь, потому что буду там больше мешать, чем приносить пользу. У меня три инсульта. Один прилет рядом — и будет четвертый. Поэтому планирую работать в реабилитационном центре в Киеве, чтобы помогать раненым ребятам», — делится Георгий.
Украинцы с инвалидностью могут получить бесплатную помощь от организации EnableMe Ukraine.
Автор: Артур Гор