«У нас все нормально, только света нет и постоянно стреляют» - репортаж из Авдеевки

Настя Станко,Константин Реуцкий

В Авдеевке живет 22 тысячи человек, из них примерно две с половиной тысячи - дети. С 28 января окраины города постоянно обстреливают. С 29 января в городе нет света, с 30 - воды. Температура воздуха на улице колеблется от -18 до -22. Сегодня начались проблемы с отоплением. На местном стадионе власть обустроила пункты обогрева, людей кормят солдатской кашей.

Как меняется жизнь города в условиях постоянных обстрелов и холода - в репортаже Громадского из Авдеевки.

Воскресенье, 11 вечера. Мы подъезжаем к Авдеевке, на фоне черного неба видно только огни коксохимического завода. Предприятие для Авдеевки - «наше все», из 22 тысяч местных 4 тысячи работают на заводе. Они получают не самую низкую зарплату, если сравнивать с другими украинскими городами. Из-за работы на заводе многие не уехали при обстрелах зимой 2015 года.

Кроме коксохима город больше нигде не освещается. На улицах - ни души.

Наш автомобиль глохнет посреди дороги, пока мы разбираемся, мимо проезжает военная машина.

Из звуков - только постоянные «входные - выходные», или как здесь еще говорят «вылеты - прилеты».

На слух определяем, что снаряды приземляются в нескольких километрах от нас - в промзоне. И все же, в такой тишине и темноте становится немного страшно. Нам надо где-то переночевать, и из-за отсутствия связи мы не можем дозвониться до одного из тех, кого знаем.

Приезжаем в общежитие завода. На часах - полночь.

- Мы не пускаем посторонних.

- Но на улице -22, и стреляют, и мы заплатим.

- Вам здесь не понравится, и света нет.

- Чудесно, нам все понравится.

- Все равно нет.

Выходим на улицу. Стоим. Слушаем: «бах-ба-бах». Молчим. Мимо нас вдруг пробегает заяц, останавливается, смотрит равнодушно и бежит в ночь.

Вахтерша общежития таки решает нас впустить. Сначала наотрез отказывается брать деньги. Потом говорит: «Койка» у нас стоит 13 гривен». Переводим в евро. Шутим: курорт для европейского туриста.

Пусть нет света и воды, зато тепло. Не спим почти всю ночь - стреляют.

В 8 утра понедельника выглядываем в окно: дети идут в школу, даже не пригибая голов.

Универмаг «Украина» работает, а магазин «Брусничка» закрыт. Кафе не откроется и после 12-ти. Из взрослых на улицу первыми выходят выпившие.

Встречаем женщин, которые идут за хлебом, - спрашиваем, запасаются продуктами для худших времен:

- Нет, так, хлеб, мелочи... на смерть не запасешься, - говорит женщина 60 лет.

Покупают в магазине вещи первой необходимости: сахар, хлеб, консервы.

На остановке - очередь на маршрутку до Покровского, ближайшего «спокойного» города. Заметив журналистов, люди в очереди громко сетуют на обстрелы. Молодой человек кричит о «провокации со стороны ВСУ», но на наш вопрос, где именно были эти «провокации» и готов ли он нам показать последствия - убегает.

Маршрутка тем временем до отказа наполняется и уезжает.

Несмотря на интенсивные обстрелы в течение уже нескольких часов, люди спокойно едут на завод, возвращаются оттуда. Дети идут из школы. Встречаем бабушку. Она пешком идет со Старой Авдеевки - частного сектора, ближайшего к промзоне, где идут бои. Здесь накануне двое местных получили тяжелые ранения. Подвозим ее, женщина едет в больницу на дневной стационар - это в районе Химик:

- Предынфарктное состояние, надо прокапать. У меня дочь молодая умерла, врачи залечили, так что я сужусь с ними, и переживаю. Если бы убило меня, было бы неприятно, потому что некому на эти суды вместо меня ходить.

Возвращаемся в Старую Авдеевку. На улице Колосова стоит разбитый еще в 2015 году магазин. Называется «Магазин». С его директором и продавщицей в одном лице мы познакомились два года назад. Она абхазка и дважды переселенка. Сначала переселилась из Абхазии, а затем - из Донецка. Когда ее спросили, почему не уходит дальше, она отвечала, что с нее хватит. Хозяева отдали женщине магазин в пользование, она его снова открыла. Собирала пули на крыльце горстьми, бросала в пластиковую бутылку, и не обращала на это особого внимания. Магазин работал при всех обстрелах. Сейчас тоже работает. Сегодня на крыльце - пятеро пьяных мужчин.

Поездив по Старой Авдеевке, встречаем военных

- Кто вас сюда вообще пустил? Здесь постоянно стреляют.

Этой ночью из Авдеевки выезжаем, потому что должны работать, а в городе об интернете нет и речи. Ночуем на базе проекта Минобороны «Эвакуация - 200». Здесь занимаются тем, что забирают тела погибших, а также ищут тех, кто погиб давно.

Утром им говорят, что, возможно, перемирие, и они будут искать в нейтральной зоне тела боевиков, чтобы их передать. Мы снимаем, как они собираются на эту тяжелую работу.

Рядом с одной из машин с надписью «груз - 200» сидит собака и грызет кость. Один из ребят-поисковиков обращает на это наше внимание:

- Учитывая специфику нашей работы, зрители обязательно заинтересуются, чья это кость.

Все смеемся.

В такой работе, говорят они, тоже должен быть юмор - иначе можно сойти с ума. Самое сложное, рассказывают, - непосредственно передавать тела родителям или супругам. В этот день они привезли четырех погибших украинских военных, накануне - еще четырех.

Утром в Авдеевке обстреляна пятиэтажка, обошлось без жертв. Снарядом здесь сорвало кусок крыши. На четвертом этаже живет семья с детьми. Теперь в их квартире нет окон.

- Ударило, стекло посыпалось, папа сказал отойти от окна, было страшно. Но немножко, - рассказывает 7-летний Богдан.

- А сейчас страшно?

- Сейчас - нет.

Сегодня окраины города четыре раза обстреляли из градов. Их здесь не слышали уже два года. Когда мы общаемся с людьми - бахкать не перестает. Но никто в подвалы не спускается, все остаются в своих домах. Здесь нет паники, как было в Дебальцево зимой 2015-го.

В квартире Богдана около 15 градусов тепла. Батареи остывают, но не холодные, родители ходят в свитерах.

Местные власти с самого утра с помощью спасателей расставили 10 военных палаток для обогрева местных жителей. На стадионе, в километре от «девятины» или «разукрашки», как её еще называют местные, - этот девятиэтажный дом на окраине никто не разрисовал его побило снарядами. Поэтому пункт обогрева именно на стадионе нам представляется не самым безопасным местом. Впрочем, люди сюда идут.

Берут буханку хлеба - вытаскивают деньги, полицейские говорят, что это бесплатно.

Из еды здесь - гречка с тушенкой, горячий чай и порезанный хлеб. Кто-то ест, кто-то заряжает телефоны, здесь работает генератор и есть розетки. Пользы от этого немного, потому позвонить все равно никому здесь нереально - на «девятине» нет связи. Но все получают смс:

«Ты как боец ​​под Сталинградом, солдат ВСУ» и «Тебя найдут, когда снег растает». Подобные смс приходили и в Дебальцево в 2015-м.

В углу палатки греется женщина. На вопрос, не хочет ли она уезжать, говорит «ни за что»:

- Я уже зимой пятнадцатого ездила, очень дорого снимать квартиру, так что больше я отсюда ни ногой.

- А если отопление совсем отключат?

- Все равно не поеду.

Такое настроение здесь у большинства. С желанием уехать к местной власти обратилось меньше сотни местных. Руководитель Донецкой военно-гражданской администрации Павел Жебривский говорит, что автобусы для эвакуации готовы.

В поисках связи мы подъезжаем к коксохиму. На окраине есть кафе «Бревно». У них тоже нет света, и отопление почти не работает, но еду готовят. Единственные сегодня в городе. Здесь, в отличие от полевых кухонь, дают бульон, борщ и драники, но за деньги.

Чай только в бумажных стаканчиках.

- А чайник чая можно?

- Нет. Ну, то есть, чайники есть, но нечем их мыть, потому что нет воды, - говорит официант.

Напротив кафе дедушка ждет маршрутку с завода в город.

- Давайте подвезем, все из города сегодня утром, а вы - в город.

- Я домой.

- Не боитесь? Там стреляют.

- Чего я бояться буду, я свое пожил.

- Ну что вы, вам еще жить и жить.

- Да я и не против.

Смеемся. На остановке у коксохима многолюдно, все после смены возвращаются в город. Завод работает, хотя почти на пределе своих мощностей, и, как говорит его директор, - только для того, чтобы отапливать город.

В толпе девушка говорит с кем-то по телефону:

- У меня все нормально. Только света нет и стреляют.