Уничтожили 9 танков — получили «Золотую Звезду». История героя-танкиста Сергея Пономаренко

Наша редакция работает круглосуточно из разных уголков страны, чтобы вы были в курсе того, что происходит. Если вам важно то, что мы делаем, и вы уже поддержали Вооруженные Силы Украины, можете поддержать наше информационное войско.

Весной этого года населенные пункты из Харьковской области — Изюм и Барвенково — упоминали военные эксперты по всему миру. После захвата Изюма российские войска планировали стремительным броском окружить группировку ВСУ в районах Славянск — Краматорск — Бахмут. Для этого оккупантам нужно было выйти на рубежи в районе Барвенково. Однако реализовать замысел россиянам не удалось. Во время продолжительных боев их остановили украинские бойцы. По итогам одного из таких сражений звание Героя Украины получил командир роты 3-й танковой бригады Сергей Пономаренко. Сейчас он заместитель комбата. Вот его история, которую он рассказал hromadske.

На наших шесть танков было двадцать их

Бой, по итогам которого меня наградили, не был для меня каким-то особенным. В каждом бою, абсолютно в каждом, ты пытаешься отработать на максимум, выдать все возможное из того, что у тебя есть.

Тогда была попытка нашего подразделения во взаимодействии с 25-й бригадой (25-я отдельная воздушно-десантная бригада, — ред.) штурмовать Топольское (село на окраине Изюма, — ред.). По разведанным там было сосредоточено мало сил противника. Но когда мы вступили в бой, то поняли, что силы противника там превосходят. Для понимания: на 6 наших танков было около 20 их. И это только те, что мы видели. К тому же была поддержка артиллерии. До боя сосчитать все это было нельзя, все было замаскировано.

Мы выдвигались одновременно двумя направлениями. Первое — из Большой Камышевахи, а второе — из Малой Камышевахи. Намеревались войти в Топольское и при поддержке пехоты закрепиться на рубеже. Пехота несколько выдвинулась вперед по лесополосе и ждала, чтобы войти в населенный пункт после того, как мы подавим огневые силы противника.

Когда мы вступили в бой, то поняли, что силы противника там преобладают. Мы нанесли по максимуму огневого поражения, откатились, чтобы дозарядить боекомплект. В этот момент враг начал активно применять артиллерию разных калибров и не позволил больше выйти на огневые позиции.

Во время боя была подбита машина командира взвода Ярощука, поэтому было принято решение еще раз ворваться одной машиной, чтобы не подвергать других опасности, еще раз нанести огневое поражение, чтобы подавить огневые точки противника. Во время этого выезда подцепили поврежденную машину и вытащили с поля боя.

В бою моя рота уничтожила девять танков

Я не веду счет личным заслугам, считаю только заслуги роты. Так вот, в том бою моя рота уничтожила девять танков. Это те, про которые визуально подтверждено, что сгорели. Но были и такие, что были завалены сооружениями, били из помещений, из ангаров. Были и те, по которым попадали, но они не горели и, возможно, со временем были эвакуированы противником. Точное количество (уничтоженных в бою танков врага, — ред.) назвать довольно сложно, ведь беспилотники наши не летали, и визуальной или видеофиксации не было.

К сожалению, при всей уничтоженной технике не удалось подавить огневое сопротивление противника. Оно продолжалось и даже наращивалось. Я так понимаю, что, возможно, где-то за этим населенным пунктом, Топольским, в лесополосах были какие-то резервы, которые потом подтягивались и вступали в бой. Уничтожался один танк, а на его место выезжали еще два.

Достаточно сложно было сосчитать численность вражеских сил. Все было в огне, в дыму, и во время боя трудно было обнаруживать новые цели. Работали по вспышкам, в том числе по вспышкам в помещении. Но, учитывая количество уничтоженной техники и примерно ориентируясь на время между разрывами, можно определить, сколько по тебе работает пушек. Поэтому мы примерно можем определить, что в том направлении работало около 20 единиц вражеской техники. Это мы говорим только о танках. БМП, «Тигры» их не считаешь, потому что когда работают танки, то меньший калибр просто не замечаешь. Ты слышишь трескотню, но не считаешься с ней, потому что она такой опасности для танка не представляет.

Первым, кто мне сообщил, что я получил Героя Украины, был мой бывший комбат Петр Павлович. Он постоянно отслеживает весь жизненный путь всех ребят, которые с ним были в зоне АТО. Он первым меня поздравил.

Я сначала не поверил. Но потом он сказал номер приказа и дату. Я вошел, проверил — ну и был приятно удивлен.

Танкист из аграрного университета, который в 2014-м отбивал Марьинку

Я танкистом стал еще в студенческие годы. При Национальном аграрном университете была военная кафедра. Мы тогда с ребятами ходили туда и шутили: ну, военная кафедра, танкисты, какая может быть война в танках при современном развитии технологий? Пока мы окончим институт, уже будут космические войска, еще какие-нибудь. Но так сложилась история, что время идет вперед, а средства ведения войны остаются прежними.

Получив офицерское звание, принеся присягу на верность украинскому народу, когда началась война в 2014-м, я не смог оставаться в стороне, пошел в военкомат. Поначалу повестку не вручили. Еще шутили, мол, иди добровольцем. Но на следующий день мне уже пришла повестка, и так я оказался в рядах Вооруженных сил Украины.

Тогда попал в 3-й отдельный танковый батальон. Достаточно долгий путь прошли: начинали от Мариуполя и закончили под Лисичанском, в Попасной, освобождали шахту Бутовка возле Донецкого аэропорта.

3 июня 2015 года была попытка россиян захватить Марьинку. Я тогда был командиром взвода, и мой взвод вместе с 28-й бригадой (ныне 28-я отдельная механизированная бригада имени Рыцарей Зимнего Похода, — ред.) отбивал Марьинку. Взвод был усилен еще двумя танками, мы пятью машинами работали.

Тогда начальник штаба батальона, я так понимаю, не вписал нас в журнал боевых действий, не подал боевое донесение. И потому, согласно всем данным, моего взвода в Марьинке 3 июня не было. Хотя есть видео- и фотоподтверждения этому. Когда уже кончился бой, мы фотографировались и на своей технике и на поле боя после отражения штурма россиян. Но история об этом не знает.

В ноябре 2021-го я уволился из рядов ВСУ, вернулся в гражданскую жизнь. Буквально полтора месяца поработал на гражданской работе, как началась широкомасштабная война, и я не смог остаться в стороне.

После АТО договорились по необходимости вернуться на фронт 

Мы еще до начала широкомасштабной войны договаривались о планах с теми боевыми побратимами, с которыми воевали в 2014-2015-м. В 3-й отдельной танковой бригаде служил мой знакомый. Я у него интересовался, будут ли они набирать офицеров и военнослужащих, будет ли место для группы моих боевых побратимов, которые придут готовым составом воевать. Получил утвердительные ответы. Поэтому с друзьями заранее договорились, где и как будем встречаться. Мы были уверены, что в течение первых двух-трех дней россияне будут пытаться подавить полностью связь, в том числе мобильную.

24 февраля я проснулся от взрывов. Сначала не понял, что происходит. Первый взрыв меня разбудил, со вторым я понял, что это. Мои все еще спали, я уже вышел на улицу. Сделал несколько первых звонков знакомым, позвонили мне из Киева и подтвердили мои догадки о начале широкомасштабной войны. С ребятами, с которыми договаривались, в случае чего идти вместе воевать, снова согласовали маршруты и места сбора. 26-го мы уже были в Ярмолинцах (в пгт Ярмолинцы Хмельницкой области дислоцируется штаб бригады, — ред.). А уже 12 марта мы разгрузились у Барвенково.

Чем война 2014-го отличается от войны 2022-го

Она отличается тем, что сейчас враг применяет гораздо больше сил и средств. Если тогда они где-то маскировались и не такими крупными и мощными подразделениями вступали в бой, то сейчас все открыто. Плюс их офицеры и солдаты намного выше по уровню своей подготовки, чем те, что были раньше. Раньше в основном это были мобилизованные из «Л/ДНР», так называемые «ополченцы», которые особой угрозы не представляли. Но и тогда было заметно, когда ты вступаешь в бой напрямую с подразделениями российской федерации, и когда ты работаешь против подразделений каких-нибудь «ополченцев».

Профессионалов можно определить по тому, как они ведут бой, по тому, как они выбирают огневые позиции, по тому, как они наносят огненное поражение. Ну, например, можно взять бой под Довгеньким (село в Изюмском районе, — ред.). В первый день мы выскочили одним танком на два их танка, которые катались по полю. И мы одним своим танком один вражеский уничтожили, другой успел убежать. То есть, выехав на два танка противника, совершенно никакого сопротивления не встретили, и одним танком справились с двумя — подавили, уничтожили и отогнали. А уже на другой день, когда мы выскочили на это поле против трех танков россиян, то их поведение значительно отличалось. Они грамотно выбрали позиции, правильно спрятали корпус, работали сосредоточенным огнем, работали только от башни.

От башни — это когда корпус полностью спрятан, а торчит только верх башни танка с пушкой. В таком случае в танк гораздо сложнее попасть. Одно дело, когда ты стреляешь в силуэт, который высотой 2,7 метра, а другое дело, когда там выглядывает буквально каких-нибудь 50-70 сантиметров этого танка. И еще башня — это самая крепкая броня. Туда довольно сложно попасть и поразить.

Из танка по спичечной коробке на дистанции 1900 метров 

Если сравнивать танки — российские восьмидесятки (танки серии Т-80, — ред.) или Т-90 с семьдесят вторыми (танки серии Т-72, — ред.), на которых прямо сейчас участвуем в боях мы, то да, у россиян есть преимущество. Там и система управления огнем лучше, и ходовые качества лучше. Но, в принципе, у них есть Т-72, ​​такие же, как у нас. И в ВСУ тоже есть Т-80, Т-64, Т-64 «Булат», которые ничем не уступают российским. Единственное, есть вопросы по Т-90. У них довольно хорошие ночные прицелы, и что касается ведения огня в ночное время, то в большинстве своем их Т-90 имеют преимущество. А во всем остальном преимущества у российской техники нет.

Т-84 абсолютно устраивает по всем показателям, лучше и не надо.

Я не пробовал ездить и работать на «Леопардах» или «Абрамсах», поэтому я не могу сказать, насколько они лучше или хуже. Но я скажу, что даже Т-64, если он удачно пристрелян, это довольно классная машина. Я бы сказал, снайперская винтовка, но большого калибра. Чтобы вы понимали степень точности этого танка: в 2014 году номер моей машины был 334 (оттуда и позывной 34), то на дистанции 1900 метров он в спичечный коробок попадал.

В бою все зависит в основном от мотивации и способности экипажа. Ребята боевые, ребята настроены правильно, и потому если где-то техника не дотягивает, то оно все на волевых и мотивационных качествах дотягивается.

Мотивация военнослужащих во времена АТО и мотивация всех ребят из нашего подразделения сейчас кардинально отличается. В 2014-2015 мобилизовывали в основном ребят, которые не хотели воевать. Тогда довольно часто у ребят проскакивала мысль: а что мы тут делаем, а зачем это все, а может, не нужно? А теперь все однозначно понимают: почему они здесь, за что они стоят и что от их действий зависит.

«Вы — тридцать моих детей, за которых я несу ответственность»

Я всегда о своих ребятах говорил: у меня было трое детей, а теперь 30 детей. И всегда шутил: вы 30 моих детей, за которых я несу полную ответственность. И заезжая в зону боевых действий, я совершенно честно, глядя в глаза, сказал, что я с вами захожу, и я с вами выйду, не оставлю никого. Ну и пытаюсь сдержать обещание. На сегодняшний день у нас один без вести пропавший, к сожалению. Тело его не нашли, поэтому я очень надеюсь, что он где-нибудь в плену, что мы его найдем и обменяем.

Отношение к россиянам? У меня к ним отношение еще с 2014 года одно: это агрессор и никакой пощады, никакого сотрудничества, никаких разговоров с ним вести невозможно. Их однозначно нужно только бить, только выгонять, восстанавливать территориальную целостность и уже потом, когда мы выйдем на свои границы, возможно, будем о чем-то с ними говорить. Пока хоть один солдат вооруженных сил российской федерации находится на территории Украины — говорить не о чем.

Война — шанс оторваться от якоря, которым для нас была россия

Для меня лично победа — это вопрос будущего нашей страны, будущего наших детей. Хватит куда-то ездить и искать себе где-то доли. Пора засучить рукава и сделать красивую цветущую красивую страну у нас дома.

Когда украинцы не будут куда-то ехать, когда не будут лгать людям, когда не будут людей обманывать, когда ты сможешь выйти во двор и понять, что развевается украинский флаг, что люди говорят на украинском языке, ты можешь пойти найти себе работу, ты можешь ребенка отвести в нормальный садик, ты можешь проехать по нормальной дороге.

Эта война — это огромный шанс для страны. Шанс оторваться от якоря — российской федерации, которая все эти 30 лет независимости тормозила нас в развитии. Главное же в войне — победить сознание. Нужно понять, что никакие мы не братья, никакие мы не братские народы.

И, возможно, через каких-то 10-15-20 лет мы даже поблагодарим за что-то россиян — что пусть и были большие жертвы, но мы наконец сбросили с себя этот якорь, который нас сдерживал, тормозил наше развитие. И мы станем нормальной, процветающей страной.