«В СССР русскую церковь использовали для уничтожения украинской», — историк Наталья Шлихта
Как в советские времена создавали «нового человека»? Какую роль играла церковь в обществе? Почему спорт в Советском Союзе был идеологизирован?
В этом эпизоде программы «Україна розумна» Владимир Ермоленко и Наталья Шлихта говорят о советском обществе и его роли для современной Украины.
Наталья Шлихта — заведующая кафедрой истории Киево-Могилянской академии, кандидат исторических наук. Исследует историю советского общества и историю церкви в советском государстве. Автор книги «Церковь выживших».
Разговор записали в Кафе Старого Льва в Киеве.
Чем для вас было советское общество, и какую роль оно играет для современной Украины?
Советская система стремилась убить человека — как индивида, как человека мыслящего, как человека, который задает вопросы и ищет ответы, который удивляется этой жизни. Для советского человека мир был разделен на «наше» добро и «их» зло. Некоторые из этих черт продолжают жить и в современном украинском обществе.
Удалось ли СССР создать того «нового человека», советского человека, которого он стремился создать еще с 1920-х годов?
Идея действительно появилась еще в 1920-х годах. Но больше всего присоединился к внедрению и реализации этой идеи Хрущев. Ведь он хотел построить коммунизм за 20 лет. В 1961 году была принята Третья программа Коммунистической партии Советского Союза, и там даже использовался термин «новый человек», «новое общество».
У этого «нового человека» были определенные характеристики. Например, это человек, который говорит прежде всего на русском языке. В СССР был лозунг: «Русский язык — это язык межнационального общения в Советском Союзе».
Было утверждение, что английский язык — это язык капитализма, а русский — язык социализма.
Да, и в 1920-х годах, еще во времена «коренизации», была выдвинута теория «борьбы двух культур». Мол, несмотря на коренизацию, языки малых национальностей являются языками крестьянскими, отсталыми. А вот русский язык — это язык модерности, современности, пролетариата. Поэтому даже несмотря на уступки разным народам, в том числе и украинскому, русский должен победить.
Другой чертой этого «советского человека» был коллективизм. Потому советский человек не мыслит себя вне коллектива. Советский индивид может существовать только в коллективе.
Еще одна черта: «советский человек» был готов самоотверженно работать на благо государства — или, как это называли, «на благо общества». Был такой термин «общественно полезный труд». Шутили о том, что если труд создал человека, то «общественно полезный труд» создала советского человека.
И так появилось такое понятие, как тунеядец, «дармоед» — для обозначения тех, кто не работает.
Да, потому что в советском обществе человек не мог не работать. У Стивена Коткина, американского исследователя-советолога, есть меткая фраза: «Все советские люди имели право работать, но никто не имел права не работать».
«Нового человека» создавали также через «новое тело» — через спорт и физическое воспитание. Затем спорт становится инструментом самоутверждения СССР вовне. Это важная была тема?
Да. Советский человек должен был быть, как писалось в тех же партийных документах, «гармонично развитым» — и физически, и душевно.
Мне на ум приходит аналогия с другими тоталитарными режимами, например — с итальянским фашизмом. В фашистской Италии был очень популярен образ Муссолини с обнаженным торсом. Физически развитого «вождя».
Действительно. Параллели есть. Телесность советского человека никогда не игнорировалась в течение всего периода существования Советского Союза. На уровне идеологии мы отслеживаем четкие месседжи: нужен физически здоровый человек, потому что это трудоспособный человек, а СССР хотел иметь трудоспособных людей.
Кроме того, физически здоровый человек может защищать свою родину на разнообразных «фронтах». А советский человек постоянно, всю свою жизнь боролся на разных фронтах, с видимыми и невидимыми врагами, защищал свою Родину.
Но это было на уровне идеологии. На уровне реальной жизни всерьез привлекать людей к занятиям физкультурой и спортом начали только в хрущевские времена. Тогда появились утренние зарядки на радио; школьные занятия начиналась с «физкультминутки», «физкультминутки» были и на предприятиях. Но это уже в 1960-е годы, позже.
От «физического» давайте перейдем к «духовному». Одна из ваших центральных исследовательских тем — это тема церкви в СССР. Какую роль играла церковь, в частности Русская православная церковь, в Советском Союзе?
Самый простой ответ таков: церковь не играла никакой роли. Потому что религия была одним из важнейших «капиталистических пережитков», с которыми советское государство постоянно боролось.
Но на самом деле церковь не исчезла как институт. Пропагандировать религию в Советском Союзе было запрещено, но людям позволяли, как говорила советская терминология, «удовлетворять свои религиозные потребности». Поэтому церковь существовала, хотя и были сделаны настойчивые попытки ее уничтожить.
Насколько сильными были и другие отношения, инфильтрации партии в церковь, прежде всего — в русскую?
Это другая сторона истории. Во время Второй мировой войны компартия осознала, что церковь можно использовать.
У Сталина вообще была идея превращения Московского патриархата во «второй Ватикан». Он думал через церковь получить какое-то влияние на те государства, которые в будущем стали социалистическими. Затем он от этой идеи отказался: сначала установили «народные демократии», затем эти «народные демократии» плавно перестали быть народными и стали социалистическими республиками; тогда церковь стала не нужна.
Сталин был готов жертвовать идеологией ради прагматических государственных целей. А вот Хрущев, был атеистом, «настоящим ленинцем». И Ленин, и Хрущев ненавидели Русскую православную церковь за все нехорошее, что она сделала еще во времена имперского режима. Поэтому при Хрущеве в 1960-х годах Русская православная церковь повторно уничтожалась.
Но была и вторая цель, для которой использовали Русскую православную церковь, — например, у нас, в Украине.
СССР стремился уничтожить так называемые «национальные церкви», а Украина в этом смысле была очень проблемной территорией. Ведь здесь была Украинская греко-католическая церковь. В 1920-х годах и затем уже во время Второй мировой войны была еще и Украинская автокефальная православная церковь, которая имела влияние в определенных регионах. Действовала она также во Второй Речи Посполитой, в Западной Волыни.
Поскольку эти территории СССР присоединил к себе в 1939 году, с этими церквями надо было что-то делать. Чтобы уничтожать украинские церкви, использовали Русскую православную церковь. А это совпадало с интересами самой Русской православной церкви.
То есть, греко-католическая или Украинская автокефальная церковь были гораздо большими врагами советской системы, чем Русская православная церковь?
Абсолютно. Хотя в одном из советских документов 1945 года есть интересная фраза: «Для нас все религии одинаковы — мы все их терпим». Но было больше резона терпеть Русскую православную церковь, чем украинские национальные церкви.
Немало историков, философов и социологов называют сам коммунизм политической религией. В нем был культ личности, был культ мертвых, Мавзолей, система праздников. Вы согласны с этим мнением?
Да, я разделяю это мнение. По моему убеждению, в Советском Союзе была создана политическая религия. Хотя ее создали скорее из необходимости, чем из какого-то желания.
Представьте себе Российскую империю состоянию на 1917 год. Это преимущественно сельская аграрная страна, в которой подавляющее большинство населения является верующими. В конце XIX — начале ХХ века в русском православии был кризис, и люди из «казенного» православия бежали в секты. Но все равно люди в основном верили в Бога.
А теперь представьте себе большевиков, которые совершают переворот, приходят к власти в этой огромной стране. Их идеология — современная, предложенная Марксом и прописанная никак не для отсталой Российской империи, а для самых современных европейских стран.
И эту идеологию надо распространять среди крестьян, которые даже читать не умеют. Что делать? Ответов было несколько. Один из них была ленинский: мы религию уничтожаем, начинаем ликбез для всех, используем «почту, телефон, телеграф» для пропаганды, пытаемся вытеснить церковь на законодательном и на физическом уровне.
Но был ответ других людей, которые называли себя «богостроителями». Самыми знаменитыми среди них были Максим Горький и первый советский нарком просвещения Анатолий Луначарский. Они говорили: только тогда, когда мы превратим марксизм в религию, его можно будет подать простым людям. А подать можно как? Через праздники, через обряды, через какие-то простые институты. Ты ходил в церковь, а теперь ходи в дом компартии. Только тогда мы сможем как-то выиграть эту «борьбу за души».
Интересно, что «богостроителей» осудили, но какой-то степени их идеи победили.
Их осудили, да. Но напомню, что, например, что Троцкому эти идеи очень нравились. И несмотря на то, что идеи осудили, произошло важное событие: умер Ленин. Представьте себе снова это государство, когда умирает вождь... Грех не воспользоваться, правда?
Именно поэтому потом Горького вернули из эмиграции. И Сталин его начал использовать.
Не только потому. Но, да. Ведь тогда только глупый не понял, что нужно использовать смерть вождя. Поэтому, по моему убеждению, грандиозным символом советской политической религии является ленинский Мавзолей. Вообще культ Ленина, и его воплощение в ленинском Мавзолее. Потому что культ Ленина — это единственное, что оставалось более или менее неизменным на протяжении всей советской истории.
Жена Ленина, Надежда Крупская, выступала против создания Мавзолея. Но его построили — и Зиновьев как-то сказал, что пройдут века, а это место будет для всех людей становиться «все более важным» и «никогда не зарастет к нему народная тропа».
Советский Союз пытался построить бесклассовое общество, где все равны. Но действительно ли существовала равенство в СССР?
Нет, в Советском Союзе равенства не было никогда. Даже на уровне идеологии его не было. Поэтому построение бесклассового общества постоянно «откладывали».
Сначала его «отложил» Ленин: он считал, что сначала надо победить всяких «буржуев», и только тогда можно будет строить бесклассовое общество. Затем его отложил Сталин: по его теории, в условиях приближения к социализму классовая борьба только обостряется. Поэтому все «эксплуататорские» классы надо было уничтожить. Отсюда 1930-е годы, отсюда Большой террор, Голодомор и т.д. Это уничтожение всевозможных «врагов».
И вот в 1936 году, в знаменитой Сталинской Конституции (как подчеркивалось — «самой демократической Конституции» тогдашнего мира) было прямо написано: все «эксплуататорские классы» мы победили. Предполагалось, что следующий вывод будет заключаться в том, что у нас равное общество. Но в 1939 году Сталин объяснил: у нас существует два класса, класс рабочих и класс кооперированного крестьянства. И между ними есть прослойка интеллигенции.
И плюс еще все эти «остатки» бывших классов, Сталин называл их «бывшие люди».
Официально состоянию на 1936 год считалось, что их уже нет.
Но потом начались знаменитые процессы и террор.
Да. Сталинская Конституция, процессы, после этого Большой террор — они один за другим шли. То есть построение «равенства» отодвигалось во времени. И если почитать «Советский энциклопедический словарь» 1985 года, то там написано: достижение бесклассового общества предполагается в ближайшем будущем. Но в «ближайшем будущем», в 1991 году, Союз распался.
А партийная номенклатура не считалась отдельным классом?
Нет, на уровне идеологии ее ни в коем случае не считали отдельным классом.
А вот на уровне реальности советское общество никогда не было равным. Российские диссиденты Илья Земцов и Андрей Синявский как-то сказали, что советское общество было обществом двух классов: всевластного «нового класса» (партийной номенклатуры) — они ездили за границу, имели дачи, имели обеспечение — и остальных людей. Был один СССР для этих 10% «избранных», и совсем другой — для остальных людей. Поэтому советское общество никогда не было равоым, эти два «класса» существовали как бы в разных измерениях.
А КГБ? Действительно ли это была отдельная корпорация внутри «правящего класса», которая была даже мощнее чем партийный аппарат?
Подавляющее большинство исследователей КГБ считают, что да. КГБ был сильнее, чем партия, потому что сегодня ты партиец, а завтра «враг народа» и тебя уничтожают.
А каким было социальная, семейная жизни в СССР? Каким было положение женщины? Правы ли те, кто считает, что гендерная эмансипация в Советском Союзе была сильнее, чем в некоторых западноевропейских странах того времени? Потому что женщины работали, тогда как в буржуазных семьях они очень долгое время оставались на кухне. Или потому, что женщины получили избирательное право — пусть даже и фиктивное — значительно раньше, чем на Западе. Что Вы думаете?
В таком мнении ест своя правда. Действительно, женщина в СССР одной из первых получила избирательное право. Второй фактор: как вы помните, в Советском Союзе говорили, что каждая кухарка и доярка могут управлять государством 3 и вот эти кухарки, доярки действительно входили и в местные советы, и в верховные советы. Есть очень показательны документальные кадры 1930-х годов: показывают женщин, руководят бригадами, и они говорят: вот у меня в бригаде столько-то мужчин, и я ими управляю.
Другое дело — почему это все делалось? Это делалось потому, что в 1930-е годы, в период первых двух пятилеток, нужна была рабочая сила — не важно, какая. И это все проводилось под лозунгом «мы женщину раскрепощаем». Поэтому женщины шли на предприятия, работали в металлургических цехах, мешали бетон и так далее. Это была часть идеологии и часть прагматики: использовать рабочую силу, все равно какую.
Затем пришла Вторая мировая война, и СССР теряет огромное количество мужского населения. Женщины не могли не работать, потому что мужчин было мало, и многие из тех, кто остался в живых, были инвалидами.
С другой стороны — да, эта ситуация дала возможность женщинам получать образование, продвигаться по карьерной лестнице. Но в то же время женщина все равно была ответственной за семью.
Давайте поговорим о сопротивлении системе. У него были разные волны. Украина почувствовала давление системы раньше, потому что когда на Западе говорят о Большом терроре 1936-1938 годов, мы понимаем, что у нас это началось значительно раньше, еще с конца 1920-х. Насколько сопротивление этой системе играло большую роль? Насколько диссиденты причастны к разрушению системы?
Следует сначала определиться с терминологией. 20-е и 30-е годы — это не террор в ответ на сопротивление, это террор «на опережение». Это не террор против тех, кого можно назвать оппозиционерами — это террор, прежде всего, против своей партии. Террор против управленческого аппарата, тех людей, которые действительно помогали строить эту систему. Был Сталин, и были Ежов, Ягода, Берия (руководители НКВД в разные времена сталинского периода — ред.), которые выполняли то, что Сталин им приказывал.
Но и Ежова, и Ягоду эта система тоже уничтожила.
Да. Есть такая советская частушка: «Ежов, Ягода, Берия со Сталиным менялись, а в ЧК как были звери — так ими и остались». Поэтому Большой террор никоим образом не был ответом на настоящее сопротивление.
Но был украинский национальный коммунизм — в определенной степени оппозиция русскому коммунизму.
Украинский национальный коммунизм не дожил до Большого террора, он был уничтожен раньше. Сопротивление 1920-х годов закончилось самоубийством Хвылевого, смертью Скрипника и Шумского — это проявление сопротивления, или скорее, инаковости, людей, которые искренне верили в марксистскую, в коммунистическую идею. И искренне хотели построить социализм.
Это не были диссиденты в том смысле, в котором Вы их назвали. Это были создатели Советского Союза. В Украине советское и социалистическое имели очень много оттенков в 1920-х годах, и их нельзя сводить к большевистской или сталинской версии, которая в итоге победила.
Зато диссиденты — это позднее явление в Советском Союзе, явление конца 1960-1970-х годов. Есть разные дефиниции, что такое диссидентство в СССР. Некоторые считают, что это, в том числе, и люди, которые называли себя шестидесятниками — представители художественной и творческой элиты, которые почувствовали воздух свободы во времена хрущевской «оттепели». Но в узком смысле диссиденты — это явление уже 1970-1980-х годов.
О появлении диссидентского движения можно говорить с 1968 года, когда появились первые протесты, например, против введения советских войск в Чехословакию, против подавления «Пражской весны». Но в целом расцвет диссидентства — это правозащитное движение, которое начинается в Советском Союзе после 1975 года, когда Советский Союз подписал Заключительный Хельсинкский акт, одним из пунктов которого было соблюдение прав и свобод человека, право на свободу совести, свободу вероисповедания и тому подобное. И диссиденты указывали руководству СССР, что они этот документ подписали, а потому обязались эти права уважать.
И так украинское движение стало правозащитным, либеральным. И вот здесь ключевой вопрос для меня. Сегодня, мне кажется, мы порой ищем героев в 1930-1940-х годах — в образах Бандеры, Шухевича и других. И, возможно, забываем о других героях — правозащитниках 1970-1980-х годов, когда украинское движение стало концентрироваться на вопросах прав человека. У вас есть такое ощущение?
Герои могут быть разными. Кто-то идет в лес с автоматом, с оружием борется против своих оппонентов. А кто-то пишет петицию в СССР в защиту человека, который сидит в психиатрической больнице. Героем может быть композитор, который сочиняет музыку, не укладывающуюся в каноны соцреализма. Героем может быть писатель, который позволяет себе написать то, что он не должен писать как «инженер человеческих душ». «Герой» — очень размытое понятие, и герои могут быть разными.