Возвращение поэзии в год пандемии. Кому и за что дали Нобелевскую премию по литературе
Вручение Нобелевской премии по литературе — единственное, что может поднять книжный процесс в топ новостей. Раз в год литературные критики получают неслыханную власть: толковать туманную формулировку жюри, объяснять, кто же этот новый лауреат, и где ставить ударение в его или ее фамилии. И, конечно, еще раз посожалеть, что премию не дали Мураками, и попытаться угадать, когда же награду получить кто-то из Украины.
Коротко обо всем этом: Луиза Глюк — американская поэтесса. Да, ни одному из Мураками премию опять не дали. С ударением ошибиться сложно, а вот дискуссий о том, как правильно произносить фамилию — Глик или Глюк — будет еще немало. Когда награду получит автор из Украины, не знает никто, но я бы не надеялась что это будет в ближайшее десятилетие.
Премия примирения
В прошлом году состоялось своеобразная перезагрузка главной литературной премии мира после скандала, произошедшего из-за фотографа Жана-Клода Арно, мужа бывшей участницы жюри Катарины Фростенсон. Арно сливал информацию о лауреатах прессе, оказался в центре сексуального скандала и, говорят, даже влиял на решение жюри. Обновленный комитет объявил сразу двух лауреатов — за 2019-й и 2018-й годы.
Победу тогда праздновали польская писательница, автор больших романов Ольга Токарчук и мастер короткой прозы Хандке — менее похожих писателей надо еще поискать. Вручение награды Хандке спровоцировало очередную волну возмущения: австрийский прозаик известен своей дружбой с Милошевичем, отрицанием геноцида мусульман в Сребренице и тем, что успел поссориться с половиной коллег-писателей. Так что в этом году можно было ожидать премии примирения — и, конечно, женской, раз уж секретарь Андре Олссон еще в прошлом году пообещал изменение курса от мужской европейской литературы в сторону женского письма и культурного разнообразия. И в первой шестерке, на которую ставили букмекеры, были сразу четыре женщины.
Впрочем, ни одна из четырех топ-претенденток премию в этот раз не получила, зато награду забирает американка Луиза Глюк. Почему она — самая достойная кандидатка в этот пандемийный год? И что значит формулировка жюри «за безошибочный поэтический голос, который своей строгой красотой делает индивидуальное существование универсальным»?
Поэзия в год пандемии
После награждения двух прозаиков жюри снова вернулось к поэтической, короткой форме, и это удивительным образом коррелирует с современным состоянием мира, находящегося под угрозой. Именно поэзия в кризисные периоды становится точным маркером происходящего. Она помогает искать новые способы говорить о катастрофах и глобальных изменениях, например, о тех, что мы переживаем сейчас. Когда прозы недостаточно, метафорическая речь становится, возможно, единственным способом осмысливать потери и кризис. Именно поэтому после мировых войн первой появляется поэзия, а уже потом, ощутимо позже, — проза.
Искренность и исповедальность
Луиза Глюк — безусловно, автобиографический автор. Творчество никогда не была для нее ширмой, за которой можно спрятаться от мира, создав образ одинокого гения в башне из слоновой кости.
Исповедальность Глюк хорошо вписывается и в современные тренды: не бояться говорить о своем горе, даже если покажешься кому-то слабой или напуганной. Еще до рождения Луизы умерла ее старшая сестра, и эта отдаленная во времени трагедия повлияла на девочку. В юном возрасте Глюк заболела анорексией, с которой ей пришлось бороться в течение многих лет, поэтому стихи стали для Глик еще и разновидностью терапии.
Исповедальность ощущается в большинстве текстов — Глюк творит поэзию-которая-заживляет-раны. Но не менее важным для нее становится постоянное самовопрошание, самооткровение, сомнение. Не застыть, не остановиться в развитии, не брать на себя функции судьи. Ее позиция — слегка отстраненная, она свидетельствует об слабости, а не спасает от нее.
Мифологизм и смерть
Родители Луизы интересовались Древней Грецией и привили эту любовь дочери. Попытка совместить автобиографичность с глобальностью мифологии — вполне модернистский прием, вспомнить хотя бы «Улисса» Джойса или тексты Т.С. Элиота. Здесь Глюк, безусловно, продолжает традицию литературных предшественников: в центре книги «Луг» — путь Одиссея, в «Аверно» важен образ Персефоны, «Триумф Ахилла» повествует о мучительном осознание полубогом своей смертности.
Луиза Глюк — из тех авторов, которых можно назвать «нервом эпохи», как ни клишировано это звучит. Поэтесса чувствует свою ответственность перед миром и осознает конечность, хрупкость нашей жизни. Впрочем, именно такая экзистенциальная обреченность позволяет нам почувствовать себя людьми. А благодаря мифологической наполненности время в текстах Глюк приобретает циклический характера, и каждая смерть предвещает следующее рождение: если Персефона сходит в Аид, она обязательно вернется, если подснежник прогибается под тяжестью снега, он все же увидит солнце. Так неожиданно пессимизм превращается в новую надежду.
Строгая красота, символизм и юмор
Критики неоднократно отмечали, с которой внимательностью и точностью Глюк подбирает слова. «Напряженность исповедального стиха, лишенного прилагательных, утонченного до нерва ряда глаголов», — так характеризовал тексты Глюк критик The New York Times Уильям Логан.
Ни одна птица, богиня или цветок (цветы, кстати, занимают особо важное место в творчестве Луизы) не появляются в ее текстах случайно. Каждый образ скрывает столько потайных смыслов и призваний, что стихотворение напоминает ребус, а чтение — процесс его расшифровки. Это также объясняется сознательной позицией Глюк: она использует слова экономно, помня об их сакральном статусе.
Секретарь жюри Андерс Олссон отметил острый юмор нынешней лауреатки. И действительно, в некоторых текстах он прямо-таки беспощаден, а беспощаднее всего — в дебютной книге «Первенец».
Преемственность традиции
Райнер Мария Рильке, Сильвия Платт, Эмили Дикинсон — Глюк ценит своих литературных родителей и не пытается отрицать их влияния. Более того, место самой Луизы в литературном каноне неоспоримо: уже сейчас по ее творчеству защищают диссертации и пишут научные работы.
«Но я о ней никогда не слышал», — справедливо скажет украинский читатель. К сожалению, это больше говорит о том, насколько мало у нас переводят мировую поэзию, чем о нынешней нобелиатке.
Кураторство и теория поэзии
Глюк преподает в Йельском университете, отбирает молодую поэзию для серии Yale Series of Younger Poets — дебютных сборников молодых американских авторов. Шотландская поэтесса Кейт Кланши отметила, что Глюк не только потрясающая поэтесса и хорошая подруга, но и невероятная наставница. Поэтому перед нами как раз тот случай, когда вокруг одного человека формируется культурный центр.
Луиза не только автор 14 сборников, но и теоретик поэтического творчества. Ее первая работа на эту тему «Доказательства и теории» принесла ей премию Пен-клуба, а вторая, «Американская оригинальность», была отмечена критиками как удивительно проницательный анализ авторов из ее личного канона от Райнера Марии Рильке до Дэна Чейссона.
Что читать?
Одной из первых книг, где ощущается вся мощь поэтического голоса Глюк — «Дом на болотах» 1975 года. Однако нобелевское жюри обратило внимание на «Дикий ирис» — сборник, который принесла автору Пулитцеровскую премию. На украинский язык есть отдельные переводы Елены Гусейновой, Марты Госовской, Оксаны Луцишиной. Однако, к сожалению, пока ни одного изданного сборника.
В этом году не будет традиционной церемонии в голубом зале Стокгольмской ратуши, а лекцию лауреат произнесет в Йельском университете, где она сейчас преподает. Это отражает идею «высокой полки» — интеллектуальной поэзии, которую будут исследовать будущие поколения. Представить, например, Боба Дилана в стенах Университета Миннесоты — сложно, а вот Луиза в Йеле будет выглядеть абсолютно естественно. Поэтому остается только ждать, что новый лауреат, несмотря на границы и вызовы, захочет сказать миру.
Автор: Богдана Романцова, литературовед, редактор издательства «Темпора»