«Время — и все будет ОК». Как Украина пережила пятилетку декоммунизации

Четвертый всадник декоммунизации

Избавляться от коммунистического наследия Украины начала еще во время распада Советского Союза. Однако официальной государственной политикой эти процессы стали 5 лет назад, когда Верховная Рада приняла, а тогдашний президент Петр Порошенко подписал пакет декоммунизационных законов.

«Это была попытка за 5 лет в Украине догнать то, что было сделано лет 25 назад в странах восточной посткоммунистической Европы. Попытка, я считаю, в целом успешная», — рассказывает hromadske историк Владимир Вятрович. С 2014 года он возглавлял Украинский институт национальной памяти (УИНП), который занимался разработкой и внедрением декоммунизационных законов.

Первый из них признал многочисленные организации, в частности ОУН-УПА, борцами за независимость Украины. Второй — ввел День памяти и примирения для увековечения памяти жертв Второй мировой войны, который теперь отмечают 8 мая. Третий закон открыл архивы репрессивных органов СССР. Чуть позже, в 2018 году, УИНП также запустил процесс реабилитации жертв политических репрессий.

Но больше всего шума наделал четвертый закон — «Об осуждении коммунистического и национал-социалистического тоталитарного режимов и запрете пропаганды их символики». Именно он обязал местные власти по всей Украине демонтировать памятники и переименовывать улицы, запретил деятельность Коммунистической партии Украины. С июля 2015 года она уже не могла участвовать в выборах, а в декабре Окружной административный суд Киева постановил прекратить регистрацию КПУ.

Петр Симоненко, первый секретарь ЦК КПУ, в недавнем обращении к «товарищам коммунистам» на сайте КПУ назвал Институт нацпамяти «рассадником лжи», декоммунизационные законы — антиконституционными и заявил, что «режим олигархо-нацистов под угрозой тюремного заключения» проверяет украинских коммунистов — «носителей правды о тех временах» — на верность символам.

«Очевидно, что есть часть украинского общества, которой трудно расставаться с коммунистическим тоталитарным наследием», — говорит Владимир Вятрович.

В сентябре прошлого года правительство Алексея Гончарука уволило Вятровича с должности главы Института нацпамяти. Через несколько месяцев он прошел в парламент по списку партии Петра Порошенко «Европейская солидарность». В УИНП появился новый руководитель — историк Антон Дробович. Во время участия в конкурсе на должность он говорил, что хочет сделать официальную политику памяти в Украине более либеральной.

В музей или на OLX

Во время Революции Достоинства по стране прокатился «ленинопад». Тогда кусочки разбитых памятников, например, киевского Ленина с Бессарабки, можно было приобрести через сервис OLX — как сувениры. По словам Владимира Вятровича, декоммунизация ввела эти процессы в легальное русло и позволила сохранить ряд памятников коммунистического режима, которые сейчас можно выставлять в музеях, демонстрируя, как искусство может служить тоталитарным целям. Однако не всем памятникам так повезло. Некоторые и сейчас попадают на OLX.

Учет таких объектов ведет художественная инициатива DE NE DE. Она возникла в 2015 году. «Многие из нас прежде уже работали с темой советского наследия, с ее переосмыслением, — объясняет участница DE NE DE, искусствовед Евгения Моляр. — Сейчас мы документируем, каким образом это наследие уничтожается». Художники популяризируют тезис, что искусство независимо от предпочтений должно быть сохранено. Моляр говорит, что им удалось вызвать интерес к этому наследию в обществе — в регионах появляются местные инициативы, которые исследуют советское искусство и защищают его. Хотя часто делать это трудно, потому что много объектов не имеют памятникоохранного статуса.

Например, в Белгород-Днестровском Одесской области есть большое мозаичное панно с четырьмя путешественниками. Оздоровительный комплекс «Русь», на одном из зданий которого он размещен, сейчас можно приобрести на OLX. Евгения Моляр опасается, что панно может исчезнуть: «Мы написали обращение в городской совет и в облсовет, чтобы они проследили за тем, что работа будет сохранена. Но что они могут сделать? Разве что рекомендацию дать. Если это частная собственность, то это зависит только от желания владельца».

По словам Владимира Вятровича, если памятники советского прошлого находятся не в музеях, а в центрах городов или сел, то речь не идет о переосмыслении — таким образом мы их в дальнейшем легитимизируем. Участники DE NE DE другого мнения. Они говорят, что произведениям в публичном пространстве можно дать другой контекст. «Мы начали иронический проект Ero Heroes об изысканной телесности и эротичности в советских монументах. С определенного ракурса объекты теряют идеологическую пропагандистскую надстройку, они как бы освобождаются, обнажаясь, и становятся эротическими. Так мы пытаемся показать, что не надо ничего уничтожать — можно просто посмотреть под другим углом».

Евгения Моляр говорит, что декоммунизация — это борьба с проявлениями, которая не касалась работы непосредственно с переосмыслением прошлого. «К примеру, тему Второй мировой войны, которая была основополагающей в советской пропагандистской идеологии, в этом законе просто обходят. Но как можно говорить об осуждении идеологии, если обходить тот базис, на котором она стоит — триумф "Великой победы"».

Олицетворением провала декоммунизации в Украине Евгения Моляр называет свою историю с Кмытовским музеем изобразительных искусств им. Иосифа Буханчука в Житомирской области. Его коллекция почти полностью состоит из искусства советского соцреализма второй половины XX века. В 2018 году участники DE NE DE начали сотрудничество с музеем. «Мы показывали советские работы в определенном диалоге с современными работами. В проекте "Жесты отношения" показывали в частности, каким образом можно переосмыслить Вторую мировую войну через осмысление войны современной».

Работники нового отдела современного искусства дали странице музея в Фейсбуке его оригинальное название, которое, по их словам, соответствует сути — «Кмытовский музей советского искусства». Однако это не понравилось депутатам Житомирского областного совета. Они заявили, что страница пропагандирует советскую символику и ее надо удалить. Из-за конфликта из названия страницы убрали слово «советское». А в феврале 2020 года дирекция музея и Житомирское управление культуры, рассказывает Евгения Моляр, заявили участникам DE NE DE, что больше не нуждаются в их помощи. По словам искусствоведа, депутаты запугивали сотрудников и руководство музея, вызывали их в прокуратуру. «Люди были не готовы к такому давлению, и, конечно же, они решили, что лучше вернуться к спокойной жизни и пожертвовать профессиональными достижениями».

Моляр рассказывает, что за эти два года сотрудничества в музее увеличилось финансирование, началась реставрация и научная работа с коллекцией. «Но из-за слова "советское", которое напугало депутатов, они заставили руководство отказаться от развития и вернуться на исходные позиции, когда музей хранит советское искусство, но стесняется, показывает его так, словно оно не советское. Это сокрытие похоже на то, что происходит в публичном пространстве, когда советские монументы красят желто-голубым».

КОллектив Молодых СОциально МОтивированных Людей

«Странно, история раньше словно намеренно обходила эти места. Совсем рядом, но не тут была Полтавская битва. А через века под ветвями старых каштанов, в соседнем Лубенском уезде, скучала Анна Керн, воспетая великим поэтом. Объезжали окрестные пути Гоголь и Шевченко. Все происходило рядом, но не здесь. Здесь не было ничего: только песок и днепровские плавни», — так начинается описание города, который раньше назывался Комсомольском, на сайте его городского совета.

История посетила эти места в 2015 году вместе с декоммунизацией — город, названный в начале 1960-х годов в честь Коммунистического союза молодежи, подлежал переименованию. Как объясняется на сайте Института нацпамяти, Комсомольск получил название по инициативе газеты «Комсомольская правда», разместившей призыв: «Есть город Комсомольск-на-Амуре, будет город Комсомольск-на-Днепре». Менять это название местные жители не хотели, поэтому городской совет попытался оставить его хитростью. Воспользовавшись идеей местного учителя физики Сергея Железняка, он расшифровал Комсомольск как «КОллектив Молодых СОциально МОтивированных Людей (Ь) Стопроцентных Казаков» и таким образом постановила, что название не содержит символики коммунистического режима.

По закону, новое название должна предложить именно местная громада. Если нет — это делает Институт нацпамяти. Так получилось и с Комсомольском. УИНП предложил назвать его Горишние Плавни — в честь деревни, которая до 1972 года располагалось в трех километрах от центра современного города. Село так назвали из-за характера местности — те же горишние, то есть верхние, днепровские плавни, о которых вспоминают на сайте города. Однако это название не понравилась ни местным жителям, ни тогдашнему президенту Петру Порошенко.

3 июня 2016 года решение Верховной Рады о переименовании Комсомольска вступило в силу. В тот же день мэр города Дмитрий Быков обратился в суд, чтобы переименование признали недействительным. Через неделю, после общественных слушаний, горожане определились со своим названием — Святониколаевск. Однако поздно — через полгода суд отклонил иск.

Принудительное переименование Комсомольска стало одной из самых громких декоммунизационных историй. Владимир Вятрович говорил, что так город получил «самый узнаваемый бренд в Украине». Обвинения, что декоммунизация проводилась насильственными методами, он называет безосновательными. «В двух из трех случаев именно местные громады предложили новые названия. В трети этого не произошло из-за отдельных местных политиков, которые пытались имитировать декоммунизацию, переименовывая Днепропетровск в Днепропетровск, Комсомольск в Комсомольск и т.д.»

Согласно результатам исследования Социологической группы «Рейтинг», проведенного в ноябре 2016 года, почти половина опрошенных украинцев (48%) поддерживают идею запрета коммунистической идеологии в Украине. Против — 36%, не определились — 16%. Количество сторонников запрета было таким же и два предыдущих года.

Однако переименования без учета общественного мнения приводят к ухудшению отношения к идее декоммунизации, считает директор Киевского международного института социологии (КМИС) Владимир Паниотто. Он рассказывает, что в Кропивницком, бывшем Кировограде, большинство людей были против переименования, а если уж это делать, то большинство было за Елисаветград. «В 2018 году переименование в Кропивницкий поддерживали 19% населения, в 2016-м, перед переименованием, было 8%, то есть положительная динамика, но она очень невелика. И потом отношение к Порошенко в Кропивницком ухудшилось, и за него меньше людей проголосовало».

По результатам последнего исследования КМИС, 34% украинцев сожалеют о распаде СССР. В России таких людей вдвое больше — 65%. Положительно относятся к Сталину в Украине 14%, в России — 40%. «По сравнению с Россией это более или менее, но в целом треть сожалеет о распаде Советского союза, это не очень хорошо», — говорит Паниотто. Также в 2013 году 52% украинцев говорили, что пребывание в составе СССР дало Украине больше пользы, чем вреда. Сейчас таких людей — 35%. Однако частично эти изменения связаны с тем, что новое исследование проводили без учета мнения людей в Крыму и на оккупированном Донбассе, объясняет директор КМИС.

На въезде в Горишние Плавни до сих пор стоит стела с надписью «Комсомольск», окрашенная в цвета украинского флага. В годовщину переименования города неизвестные выломали из нее две буквы, однако городские власти восстановили монумент. Институт нацпамяти просил Генпрокуратуру, СБУ и Нацполицию расследовать этот случай, потому что по закону стелу должны были демонтировать. Старое название — Комсомольск — до сих пор часто можно встретить и на официальном сайте Горишнеплавенского городского совета. В информационно-справочной службе нас заверили, что все суды из-за переименования в прошлом. Мэр города Дмитрий Быков отказался общаться с hromadske.

Разрушители истории

Дома у 22-летнего Дмитрия Браславского на обоях с цветными рыбками висит черно-белый портрет Владимира Ленина. Дмитрий — журналист из Славянска. А еще он занимается декоммунизацией. Около года назад он увидел серп и молот на здании местного колледжа. «Мне стало интересно, почему на пятый год декоммунизации ничего не делается, и я направил обращение к местной власти. Мне ответили, что его уберут. И я понял, что это произошло только благодаря моему обращению».

Впоследствии Дмитрий присоединился к общественной инициативе «Декоммунизация. Украина». Участники проекта ведут учет памятников, мемориальных досок и других объектов, которые должны демонтировать, и пишут обращения по этому поводу в местные органы власти.

Он делит чиновников на три категории. Первые — «послушные», которые убирают советские символы после первого же обращения. Вторые не убирают, объясняя это юридическими препятствиями. «Например, есть памятник, но под ним расположено захоронение. Это исключение в законе, и это не будут убирать. Или серп и молот на фасаде здания, охраняемого законом, потому что оно — памятник архитектуры местного значения. Надо вывести здание из реестра памятников, демонтировать серп и молот, а затем вернуть здание назад в реестр», — объясняет Дмитрий.

Третья категория — чиновники, которые, как говорит молодой человек, упираются всеми возможными способами. «Есть обнаглевшие, которые в тупую не хотят ничего делать. Мол, серп и молот — это ничего плохого, крестьянские орудия, мы не будем это убирать. А есть те, которые все передергивают и прикрываются сомнительными фактами. Например, не хотят демонтировать памятник советскому генералу Дмитрию Карбышеву, потому что якобы он участвовал в изгнании нацистов из Украины. А его тогда здесь не было (генерал Карбышев попал в немецкий плен в августе 1941 года — ред.)».

Некоторые чиновники, говорит Дмитрий, обвиняли его в разрушении истории и даже угрожали. «Один матом говорил: "Еще раз увижу, что ты пишешь..." Он думал, что после этого я остановлюсь. А я послал десять запросов — пусть отвечает». Полиция тоже саботирует процесс, говорит парень, не открывает уголовные производства. «Но и общественную декоммунизацию никто не отменял, когда патриоты сами все это демонтируют».

По последним данным УИНП, в Украине еще не демонтировали ориентировочно 350-400 объектов. Большинство из них — изображения серпа и молота. Не переименованными остаются около 300 объектов топонимики, 7 населенных пунктов, и две области — Днепропетровская и Кировоградская. Для переименования областей нужны изменения в Конституцию, однако Конституционный суд уже постановил, что их можно переименовать в Сичеславскую и Кропивницкую. Названия еще 12 населенных пунктов до сих пор проверяют.

Есть и другие до сих пор нереализованные декоммунизационные планы. В Киеве за пять лет так и не появился Музей монументальной пропаганды СССР. Институт нацпамяти предлагал открыть его на территории Национального экспоцентра Украины, бывшей Выставки достижений народного хозяйства. Это место подходило, потому что ВДНХ создали в 1940-50-годы — времена пика тоталитаризма, говорит Владимир Вятрович. По его словам, в Киевсовете идею поддержали, однако для реализации не хватило ресурсов.

Сейчас киевские советские памятники, которые не разбили в процессе демонтажа, ждут звездного часа по разным учреждениям. Например, памятник чекистам с «Лыбедской» лежит в разобранном виде на территории Музея авиации. Его должны отвезти в Сумскую область — облсовет хочет забрать его в свой Музей монументального искусства «Парк советского периода». По данным УИНП, это единственный государственный музей декоммунизированных идолов. В нем собрали 46 скульптур партийных и государственных деятелей коммунистической эпохи. Музей создали в 2016 году в Путивльском государственном историко-культурном заповеднике.

Также УИНП еще не успел перевезти архивы КГБ из помещений СБУ, МВД и Службы внешней разведки в специально созданный архив Института национальной памяти. Помещение под этот архив, которое УИНП получил в прошлом году, нуждается в реконструкции. Однако из-за пандемии коронавируса и принятых изменений в бюджет архив лишили финансирования, рассказывает Владимир Вятрович.

Портрет Ленина, который висит у Дмитрия Браславского дома, молодой человек нашел еще до «декомунизационных» законов — возле полуразрушенного завода. Когда начал заниматься декоммунизацией, сделал для себя «уголок совка» с советскими газетами, листовками и этим портретом. «Можно его порвать, выбросить, потому что Ленин дрянь, но я его сохраню. Потом, может, в музей отдам или в домашнем музее будет. Так же с Николаем Островским — он подпадает под декоммунизацию, но я его произведение "Как закалялась сталь" читал недавно, мне интересно было. Я, конечно, все это осуждаю и понимаю, но это не значит, что активисты-декоммунизаторы какие-то дебилы, которые все, что можно, разрушают».

По мнению Дмитрия, если бы декоммунизацию начали сразу после распада СССР, то до сегодняшних дней никаких символов не оставалось бы: «Но это необратимый путь. Со временем отношение меняется, люди начинают новыми именами называть. Поэтому нужно время — и все будет ОК. Время и усилия».