Встреча с Богом в 8 километрах от фронта
Утро в Донецкой области редко бывает спокойным — пение птиц перебивает свист мин. Медленно восходит солнце. Пятеро мужчин на велосипедах выезжают из села на линии фронта. Они двигаются как можно дальше друг от друга, чтобы не скапливаться — дорога на выезде простреливается российской артиллерией. От Раздоловки Бахмутского района до передовой меньше километра. Здесь почти не осталось людей, не работают магазины и поликлиники.
В восьми километрах от Раздоловки — село Звановка. Здесь тоже ежедневные обстрелы. Мужчины на велосипедах едут именно туда. Дорога занимает час. Они хотят попасть на утреннюю воскресную службу в грекокатолическом монастыре отцов Василиан. Линия фронта приближается вплотную к Звановке, канонады учащаются, так что это богослужение, вероятно, будет последним, пока не выгонят россиян.
«Влили свежей украинской крови»
Как только солнце поднимается выше, серая крыша церкви начинает сверкать. Окна в монастыре кое-где разбиты, стены из-за недавних обстрелов рядом иссечены. Долго стоять снаружи некомфортно — страшно, что вот-вот прилетит. Внутри храма тихо. Сквозь окна под куполом пробивается свет. В углах стоят коробки, а у одной из стен — несколько икон и свернутые ковры. Впечатление, будто вещи собрали, чтобы закрыть церковь или сделать ремонт.
В церковь заходит небольшого роста лысый человек в золотистой рясе, на вид ему лет 35. Это отец Марко. Вне церкви он носит большой деревянный крестик на бечевке и кепку с красно-черным флагом. Священник родом из Ивано-Франковской области, но уже три года служит в монастыре Донецкой области. Монахом стал 15 лет назад.
«На мое желание стать монахом повлияло воспитание, ведь мама еще с детства брала меня воскресеньями в храм. С детства я мечтал стать священником. Впоследствии я поступил в монастырь и уже через определенный период стал священником. Я хотел, чтобы мир стал немного лучше, и видел, что это возможно только с помощью Иисуса в его церкви», — рассказывает отец Марко.
Придет ли кто-нибудь на службу в церкви рядом с фронтом, священник не знает, но все равно ждет людей. «Мне нравится здесь. На Донетчине одни из лучших закатов. Вообще хороший регион, когда войны нет».
Монастырь отцов Василиан Сердца Христова был основан грекокатоликами 2 июля 1998 года. В эти места в 1951 году переселили жителей бойковского села Лесковатое.
Лесковатое до 1951 года было в Дрогобычской области Украины. В 1951-м произошел обмен территориями. В УССР вошли Червоноград, Белз, а в Польшу — часть западной Бойковщины, из которой жителей отселили в южные и восточные области Украины.
В Звановку, Верхнекаменский и Раздоловку Бахмутского района тогда депортировали 360 семей (около 1500 человек).
«Наверное, думали, что их переселят и они ассимилируются с советским обществом. Но мне кажется, они влили свежую украинскую кровь. Это был 1951 год, и советская власть активно влияла на местных. А тут приехали люди, которые не отказывались, а наоборот — поддерживали свои традиции — народные и церковные: Рождество, Николай, Пасха», — говорит отец Марко.
«Людям хорошо, что священник на месте»
Когда началась полномасштабная война, люди начали постепенно уезжать из Звановки. Некоторые за границу, большинство — на запад Украины, потому что у них были родственники. Отец Марко оставался в деревне, потому что чувствовал, что должен продолжать служить и быть с местными.
«Люди, которых переселили в 1950-х, не так боялись ехать теперь, как прожившие здесь всю жизнь. Последним страшно было решиться ехать, особенно в направлении запада Украины, потому что они думают, что там живут жестокие люди, которые едят маленьких русскоязычных детей, преследуют всех и убивают за русский язык. Они верили и верят, что это происходит и в Киеве. Многие просто боялись уезжать», — рассказывает священник.
«Когда я у них спрашивал, что они смотрят, они отвечали: российское телевидение. А что оттуда можно взять? “россия — наши братья”. Особенно пожилые люди — им тяжело изменить мнение, они до сих пор думают, что россияне хорошие, что это не россия их убивает. Они будут говорить, что ВСУ обстреливают города, они здесь ходят — значит, они все разбомбили. А потом говорят, что если бы их здесь не было, то и обстрелов не было», — добавляет отец Марко.
В начале полномасштабного вторжения отец Марк также совершал службы в Раздоловке и Верхнекаменском, но после захвата Соледара ездить туда стало опасно.
«Просто сидеть так близко к фронту нет смысла. Если ты здесь, то нужно что-то делать, совершать служение. Люди сначала знали, что в Звановке есть священник. Они могли прийти, исповедаться, спросить совета про переезд. То есть это служение не только духовное, но и социальное. Людям хорошо, что священник на месте», — говорит отец Марко.
«Церковь — это не просто помолиться и попеть, это место, где я встречаюсь с Богом. И люди могут исповедоваться, очистить совесть, что часто помогает против страха смерти», — добавляет священник.
«Бог здесь, с плачущими людьми»
За несколько минут до 8 утра в церковь заходят пятеро мужчин и садятся в зале, ожидая службы. Среди них 60-летний Александр. Его родители в 1950-х тоже попали под депортацию из Лесковатого. Сам Александр родился уже в Раздоловке. Вместе с женой они всю жизнь прожили в селе и не хотят бросать дом. Кроме того, говорит Александр, у жены слабое здоровье, у нее нет сил на дорогу. Еженедельно мужчина с односельчанами приезжает на службу к отцу Марко.
«Дорога из Раздоловки простреливается, как вы отважились ехать?» — спрашиваю его.
«Утром они не так стреляют, так мы по одному и уехали. Надеемся, что Бог убережет нас, мы ему еще нужны на этой земле».
Через полчаса священник читает молитву, а затем раздает мужчинам продукты и медикаменты. Мы говорим о прощении и унынии во время войны. Отец уверен — Бог здесь, в небольшом храме, иссеченном снарядами, потому что он всегда там, где правда.
«Кричать “Бога нет, где Бог?..” Он здесь — с плачущими людьми. У Бога нет других рук, кроме наших. Он не привел войну, ее сюда притащили люди. Виновата в этом только москва. Как бы мы ни голосовали — зло пошло оттуда. Возможно, кто-то способствовал этому больше, кто-то меньше, но виноват путин со своей ордой.
Важно, как мы живем эту жизнь, что мы делаем. Меняем ли этот мир к лучшему, особенно во время войны. У нас сейчас огромные возможности. Люди говорили: “А что я могу сделать?” Хотя на самом деле сейчас ты можешь сделать много добра. Возможностей достаточно, но хочешь ли — вот в чем вопрос».