Как «азовец» после плена стал айтишником и обрел свое счастье
Хотя пупок Александра Барабанова зарыт в Германии — отец был военным и служил в Германская Демократическая Республика — создана 7 октября 1949 года на территории, подконтрольной СССР. Просуществовала до Воссоединения Германии 3 октября 1990 года.ГДР, — своим родным краем мужчина считает Донецкую область, в частности Мариуполь. Оттуда родом родители, деды с бабушками.
С 11 лет он уже жил в «городе стали». Выучился на моряка-моториста, несколько лет проработал на торговых судах, которые возят зерно и нефть, но бросил: рейсы по полгода не сближали его с женой и сыном. В 2016 году устроился мотористом на катер в пограничную службу.
«Это морская охрана: мы контролировали наш район, проверяли суда, чтобы чужие не заплывали, браконьеров ловили. Например, есть у людей лицензия на отлов бычка, а другой рыбы разрешается прилов не более 10%, а мы толстолобика, камбалу у них находили ящиками или осетра, которого ловить вообще запрещено. За одну голову штраф в то время был 50 тысяч гривен», — вспоминает Александр. Он по своему желанию разговаривает на украинском, который ему не всегда легко дается: делает паузы, чтобы подумать.
Полномасштабное вторжение застало мужчину в Бердянске.
«Наше подразделение нельзя назвать боевым, наша задача — патрулировать воды, а оружие — страшное только для единичных нарушителей границы, да и то годится разве что для предупредительного выстрела. Воевать с кораблями на море мы не могли», — объясняет, почему его подразделение не отправили сразу на отражение вражеских атак.
В Мариуполь он вернулся буквально через несколько дней, но уже не смог попасть домой. По приказу должен был находиться в части — выполнять поставленные задачи. А тем временем его жена, сын, мама и бабушка, которые жили в трех квартирах одного подъезда, прятались от обстрелов в подвале ближайшей школы. Это спасло их жизни.
«Мой дом располагался на одной из центральных улиц — на Морском бульваре, простирающемся вдоль моря. Дом длинный. Сначала прилетело в середину, а вторая авиабомба разрушила мой подъезд, он просто осыпался до самого низа. Если сейчас посмотреть по обновленным картам Google, то там есть след от моего дома. А его самого не осталось совсем», — Александр вздыхает.
Но об этом он узнал позже, потому что мобильная и интернет-связь не работали. Только через несколько недель узнал, что родные эвакуировались в конце марта. До этого россияне расстреливали все зеленые коридоры и пешком было не выбраться. Мама и бабушка выехали с волонтерами автобусами через Ростовскую область россии в Германию.
С женой ситуация грустная. На момент вторжения они уже не считали себя парой, были на грани развода, но сын стал заложником обстоятельств — мама вывезла его в оккупированную часть Запорожской области, к своим родителям. Там они до сих пор.
Александру тяжело, потому что сейчас он не общается с 12-летним сыном:
«Я военный, был в плену (об этом далее — ред.), перестал звонить и писать еще в 2023 году, когда меня обменяли, чтобы не создавать им проблем. Чем его пичкают, догадаться нетрудно, воспитывают ватником. Бывшей там нормально, все мои доводы о будущем ребенка она слышать не хотела».
«Азовсталь», плен и формула выживания
Весной 2022 года штаб части, в которой служил Барабанов, базировался на судоремонтном заводе. Командир совместно с руководством полка «Азов» распределяли людей группами по 15-20 человек, которые выдвигались на позиции и удерживали город.
«Мы стояли бок о бок с “азовцами“ — натренированными ребятами элитного отряда специального назначения Нацгвардии. Были им как подмога. Нас всех со временем выдавливали с позиций, потому что силы слишком неравные. И вот мы откатились к “Азовстали“ — к середине города. Там много бункеров, подземных ходов, которые за город вели, но их постепенно бомбами перебили. Наш бункер размещался возле шлаковой горы, с самого края, по ее склону можно было к нам слезть. Наша задача — контролировать, чтобы этого не сделали враги», — вспоминает недели противостояния военный.
В середине мая его, как и остальных бойцов, вывели в плен. Александру повезло: он был цел, здоров, и факт его выхода в плен зафиксировали работники Красного Креста. Такое случалось очень редко. Барабанов заполнил анкету, в которой указал контактные данные своих родственников. Он указал телефон матери, которая к тому времени находилась уже в безопасности в Европе.
Сначала военного привезли в Оленовку Донецкой области, а за день до теракта перевели в Свердловск Луганской области. В колонию общего режима.
«Зэков держали отдельно. А нас — по 150-200 человек в бараке. Охрана, а набирали ее из местных, относилась к нам по-разному. Молодым, у которых в 2014-м еще ветер в голове гулял, так промыли мозги пропагандой с телика, что они смеялись над нами, избивали нас, выставляли раздетых на мороз, обратно загоняли дубинками. Считали нас врагами. А вот взрослые, которые помнили Украину, помнили жизнь до оккупации и по каким-то причинам остались на этой территории, были более человечными. Не били, общались наравне, без пренебрежения, когда лил дождь, не держали на улице, позволяли иметь нити, иглы», — рассказывает Александр о самом тяжелом периоде своей жизни.
Уточняет: самое сложное — неопределенность. Заключенные знают свой срок: условные пять лет. Он когда-нибудь подойдет к концу — и человек выйдет на свободу. А для украинского военнопленного будущее его туманно.
«Я для себя понял, что если ты в такой ситуации, то нужно жить той обыденностью, которая есть. Не думать, что ты никогда не выйдешь, но и не считать, что выйдешь скоро. Жить одним днем. Я научился замечать вещи, на которые никогда не обращал внимания, потому что они просто существовали всегда. А когда их отобрали, то стал радоваться: божьей коровке, перемещению звезд. С побратимами по вечерам угадывали, с какой стороны взойдет луна».
Спустя девять месяцев его обменяли. По какому принципу он попал в списки, не догадывается. Никто из его знакомых, прошедших плен и обмен, представления не имеют, как и кого выбирают.
Пленных доставили домой на самолете — очевидно, через Беларусь. Он не видел этого, потому что, как всегда в таких случаях, украинским военным заматывают глаза скотчем поверх шапки.
На встречу приехала мама Александра.
Через несколько месяцев после госпиталей и реабилитационных центров он вернулся на службу. В 2023-м еще не был принят закон о мобилизации, который бы отменял службу бывших военнопленных или делал ее возможной по желанию. Нес службу на блокпостах, а через год уволился.
Женился и пошел учиться в IT
Что же дальше?
«У меня были планы такие: нужно куда-то двигаться, нужно работать — и работать там, где будет хотеться», — говорит Александр. Именно в то время он встретил свою нынешнюю жену Викторию, они попутешествовали по Украине, посетили родственников в Европе.
Интересно, что до знакомства и мужчина, и его избранница разговаривали на русском, а тут как-то вдруг договорились перейти на украинский, потому что язык «жив только тогда, когда мы на нем разговариваем».
В то же время он задумался об IT-сфере, о которой мечтал с юности. Где-то вычитал, что ветераны могут бесплатно учиться, и нашел Mate academy — онлайн-академию IT-профессий.
«Их поддерживает Минцифры, а также Украинский ветеранский фонд и Veteran Hub. Я связался, разговор был по видеосвязи. Мне объяснили, что платить не нужно. Я записался на курсы по Язык программирования высокого уровня, используемый для разработки веб-приложений, анализа данных, искусственного интеллекта, автоматизации и многих других задач. Он отличается простым, читаемым синтаксисом, который делает его популярным среди новичков.Python. Сначала было очень тяжело: я давно не учился, тема для меня новая, мозги закипали и просто кричали: “Отстань!”. Программа насыщенная, запоминать нужно много. Но понемногу мой ржавый велик поехал. Еще сбивало с толку то, что обучение бесплатное, то есть я мог бросить и ничего бы не потерял. А те, кто платил деньги, после учебы должны были устроиться на работу и выплачивать долг из зарплаты. Таков договор», — комментирует свое обучение ветеран.
После четырехмесячных курсов академия рекомендовала его своим партнерам. И сейчас он работает айтишником в компании по разработке программного обеспечения, нацеленного на помощь обороноспособности страны. Работа официальная, есть соцпакет.
Сейчас Александр доволен своей жизнью, потому что он на пути, о котором мечтал, потому что у него выходит по нему идти, хотя это дается очень непросто.
Кроме него, еще 42 выпускника-ветерана академии строят карьеру в IT, и каждая история вдохновляет и дает веру в то, что люди имеют возможность найти себя в гражданской жизни после службы.
Что он посоветует другим ребятам, которые по разным причинам уволились со службы, спросила я напоследок.
«Трудно вернуться к гражданской жизни, иногда военные вообще не понимают, зачем это им. Особенно если имеют какие-то увечья. Я могу советовать только тем, у кого похожие со мной обстоятельства, — поставить мозг на место, потому что главное — это здравый смысл. А дальше подумать, что сейчас такое время, что нельзя сдаваться, потому что пройден такой путь, преодолены столь тяжелые обстоятельства. Определяйтесь: что я хочу, для чего жить? Эта цель даст силы менять что-то. Двигаться. Хоть небольшими отрезками, чтобы не останавливаться», — констатирует ветеран.