«Я за всю жизнь столько по голове не получал, сколько за 5 минут в Таганроге», — «азовец» Расти о 2,5 года плена

Выжигали свастику электрошокером

— Меня за то, что ты на Украинский спортсмен-борец, родившийся во времена российской империи. Шестикратный чемпион мира по борьбе.Поддубном набил орла, так «крепили» на СИЗО в Таганроге.Таганке, — рассказывает Расти своему тату-мастеру Дмитрию, показывая нам свою татуировку на ноге. Мастер прикладывает к другой ноге Расти рисунок большой стоножки. Ее они собираются бить около 6 часов.

— русские думали, что это немецкий орел на дяде российской империи, — продолжает Расти.

— А что ты им ответил?

— Я даже его не видел до того момента, не обращал внимания. У них татуировки означают «наколки», а значит, ты «зек» или «бандюган».

— Хорошо, что не заставили сдирать.

— Один парень сдирал «Идею нации». Шрамы на татуировке остались. А мне электрошокером выжигали свастику на татуировке. Хорошо, что от шокеров не остаются шрамы.

Сначала Дмитрия вместе с другими «азовцами» увезли в Еленевку, где он пробыл четыре месяца до сентября 2022-го. Расти был одним из тех военных, которые застали теракт. Тогда работники колонии обходили бараки и выводили по списку военных, среди них были офицеры, солдаты и мобилизованные.

«Их перевели в другой барак, мы думали для того, чтобы разгрузить наши бараки, потому что людей было очень много», — говорит Расти.

В ту же ночь Дмитрий услышал «выходы» «градов», впрочем, сначала не обратил внимание — боевые действия тогда проходили недалеко и звуки «выходов» приходилось слышать часто.

«Как только “грады” закончили работать, как я услышал взрыв. Многие проснулись, но нам ничего не было видно. Только зарево и крики, а потом запах человеческой плоти… жареного мяса», — вспоминает ту ночь Дмитрий.

россияне говорили, что это прилет со стороны украинских военных, но находившиеся там ребята рассказывали, что это взрыв изнутри, говорит Дмитрий.

«Я потом общался с работниками ФСБ в Таганроге, они говорили, что это украинская контрбатарейка, но так быть не может. Контрбатарейка не срабатывает через минуту после “выходов”», — рассказывает Дмитрий.

«Если вы попадете в эти заведения, они вас надрессируют»

После Еленовки Расти попал в СИЗО Таганрога.

«Помню, к нам в Еленевку перевели парня из Донецкого СИЗО. Он говорил: “Если вы попадете в эти учреждения, они вас надрессируют”. Когда я попал в Таганрог, они начали дрессировать меня и других.

Там ты себя как человек не можешь проявить, у тебя нет никаких прав, ничего не можешь сказать. Ты можешь к ним только обратиться: «Так точно, гражданин начальник» или «Никак нет, гражданин начальник». Если ты говоришь им по-другому, они тебя бьют».

В первый день в Таганроге, рассказывает военный, им с ребятами устроили «приемку»: «Там так забивали, что я за всю жизнь не получал на тренировках столько раз по голове, сколько за 5 минут на приемке».

«Я был настолько истощен, перебит, у меня темнело в глазах. Был один парень-”азовец”, он приводил меня в чувство постоянно, потому что я сознание терял. Я ему очень благодарен за это», — говорит Расти.

Сотрудники СИЗО забросили его в двухместную камеру, в которой находилось более 20 человек.

«Я попросил ребят снять с глаз скотч, на руках у меня были стяжки, от которых остались шрамы. Мне было очень плохо, и этот “азовец” начал вызывать врача.

Меня вывели из камеры, спецназовец говорит врачу: “Посмотри на это, он уже отходит”».

Расти не мог стоять на ногах. Врач дал ему салфетку с нашатырем, но он не чувствовал запаха. Но избиения не прекращались. Выбрили все волосы, брови и ресницы.

«Это были обычные работники, не люди, которые занимаются допросами. Человек, который каждый день ходит на работу, приходит домой к своим детям, обнимает, целует их, а потом возвращается и бьет нас».

«Были такие кадры, которые заставляли по 100-1000 приседаний делать, когда ты с ограниченным питанием, после боевых действий, после ранений, после приема. У каждого ребра перебиты, носы, десятки черепно-мозговых травм. Ты находишься в постоянном стрессе, ты слышишь, как пытают ребят в соседней комнате с одной стороны, а с другой — прямо на этаже. Это неофициальные допросы», — говорит Расти.

До полномасштабного вторжения Дмитрий весил 90 килограммов, в Таганроге его самый маленький вес был 56-57, хотя у него высокий рост: «До вторжения я был 193 см, а после выхода из плена — 188. Немножко “утоптался”».

«Им нужно повесить десятки тысяч преступлений на украинцев»

«Первые пять допросов я им ничего не говорил. Начал потом придумывать что-то, потому что не знал, куда деваться. Постоянно избивали. Их интересовали украинские преступления в Мариуполе, я начал им рассказывать об их преступлениях. Они стали меня за это еще больше бить».

— Ты не понимаешь, что нам нужно.

— Вам правда надо? — спрашивал их Расти.

— Да.

— Я вам и говорю правду.

— Это не та правда.

«Я понимал, что им нужно повесить все десятки тысяч преступлений на украинцев. Я не брал на себя сначала никакое дело и они говорят: “Так он же разведчик, его на это учили”. Я думаю: “Кто меня этому учил?”. Жизнь меня к этому не готовила, я не был готов попасть в плен, я не хотел попадать в плен», — рассказывает Расти.

Из-за жестоких допросов Дмитрий взял на себя первое дело — «убийство трех гражданских», которых он не убивал. Думал, россияне от него отстанут, но его вызвали на следующий допрос: «Так ты все терпел и не брал на себя, а здесь, оказывается, на тебя есть дело. Значит, можно еще покрутить тебя, может еще что-нибудь вспомнишь, нам нужно, чтобы вспомнил».

Снова начались регулярные допросы. Расти взял на себя второе дело — «покушение на еще одного человека».

«Это дела, которые я сам на себя придумал», — объясняет военный. «Помню, во время 12-часового допроса, когда уже был лежащий, услышал новости, что будет обмен на новый год и что Херсон освободили. Меня забросили в камеру: “Смотрите, чтобы он не сдох, если умрет — это будет ваша ответственность”.

У меня были ноги перебиты, сознание на допросе на несколько часов терял. Я ребятам говорю: “Не трогайте меня, пока я не забыл, давайте расскажу новости, что будет обмен и Херсон освободили”. Такие моменты позволяли держаться», — говорит Дмитрий.

29 лет заключения и долгожданный обмен

Через год после Таганрога Расти отправили на суд. Из доказательств на нем — только гильзы от патронов 5,56 и гильзы от ПКМ.

«По делу написали: “Прицельными выстрелами в грудную клетку и ногу были попадания”. Но ни фотографий тел, ни автомобиля нет», — говорит Дмитрий.

Дмитрия приговорили к 29 годам заключения и отправили в Донецкое СИЗО. Это было самое плохое место по условиям, говорит он: «Меня заводят в камеру — я согнут, на лице у меня мешок. Открывают дверь — все ребята, которые были в камере в тот момент, прыгают на пол, руки за голову, лицо вниз и начинают кричать: “Слава россии”».

«Окно диаметром в два метра было, но без стекла. Спать нереально, холодно. У меня судороги в ногах были по 5-6 раз за ночь. Я просыпаюсь, встаю, а судороги не проходят. Воду в Донецке ежедневно дают на час. Ты ее набираешь, а потом может три-четыре дня не быть воды. Средств гигиены не было», — рассказывает Дмитрий.

Через 45 дней Расти перевели из Донецкого СИЗО в Макеевку, где он пробыл еще год, пока не попал на обмен.

«Для меня два половины года — это много. Для тех, кто никогда не был в плену или провел там пол года, — это тоже много, а для ребят, которые до сих пор там, — это немного, потому что у некоторых скоро будет три года, как они там», — говорит Дмитрий.

И добавляет: «Гулял вчера на набережной, смотрю на реку и понимаю, что люди не ценят то, что у них есть. Не ценят ту же волю. Начинают ценить только после того, как его у них забирают. И это россияне делают каждый день».

Сейчас он активно тренируется и возобновляется, чтобы вскоре вернуться на фронт.

Полная история — в видео hromadske.