Приехать наугад и услышать: «Он в списках». Большой обмен: эмоции тех, кто дождался, и тех — кто нет
«Калько! Миненко! Кто-то слышал, в каком автобусе?» — нервный мужчина суетливо подбегает к одному из автобусов, вокруг которого уже собралась толпа из родственников и журналистов. За затемненными стеклами еще не разглядеть лиц тех, кого несколько часов назад освободили из российского плена.
«Скажите, пожалуйста, они здесь? Здесь? — он пробирается к двери и спрашивает разрешения войти в автобус. Через мгновение выбегает: — В этом нет, но они есть! Это же мои мальчики, мои дорогие!» — и, радостный, бежит дальше.
Позже он расскажет, что это побратимы его сына, которые вместе с ним попали в плен. Так что они точно передадут о нем известие — первое за два с половиной года.
Новости о самом большом за все время войны обмене собрали на месте встречи и рекордное количество родственников: сотни людей, завернутых в флаги, с фотографиями, плакатами: «Помогите найти мужа. Сына. Брата…».
Кто-то едет сюда, даже не надеясь на успех, но получит счастье обнять мужа после трех лет неволи. Кому-то повезет дождаться, но так и не будет возможности обнять. А кто-то и дальше будет стоять с плакатом, глотая слезы и обступая освобожденных в надежде получить хоть какое-нибудь известие:
«Братик, посмотри, может, видел этих ребят?..».
Не найдя отклика в потухших глазах, они будут плакать, но будут стоять здесь в надежде до последнего: если не сегодня, может, завтра? Большой обмен «1000 на 1000» будет длиться три дня.
«Поменяли нашего Толю»
Перед приездом долгожданных автобусов все заметно нервничают. Представитель Координационного штаба дает наставления более сотни журналистов и операторов:
«Я вас очень прошу: не торопитесь, вас сегодня беспрецедентно много. Понимаю, что вам тяжело. Но и парни, которые приедут сюда, в очень уязвимом состоянии. Преимущественно они были три года в неволе, подвергались пыткам. Поэтому старайтесь не окружать их, не оттеснять. Дайте им вдохнуть воздух свободы».
Сотни родственников стоят в ожидании, сформировав живой коридор. Волнение накатывается: некоторым уже звонили, что их родных освободили.
Чуть поодаль стоит завернутая во флаг женщина. Глаза слезятся, едва заметная улыбка, которая как будто еще не получила внутреннего разрешения.
«Я вот говорила с ним по телефону, — тихо говорит Людмила, будто еще не верит услышанному. Ее глаза и плачут, и смеются. — Мой родной племянник — Овчар Анатолий Николаевич, год и 8 месяцев был в плену, теперь возвращается домой».
Мы приехали просто показать фотографию — может, его кто-то где-то видел. Приехали, можно сказать, наугад. И вышел такой джекпот. Вымолили. Поменяли нашего Толю.Людмила, тетя освобожденного из плена Анатолия Овчара
«Спасибо! Спасибо!» — скандируют люди и аплодисментами встречают четыре автобуса.
С тех пор ориентироваться в толпе становится тяжело. Людмила теряется. Подходит к каждому автобусу и заглядывает в окна, разворачивает флаг с фотографией племянника. Но не видит Толи.
«Воздух мой. Солнце мое. Я мечтал об этом!»
Среди освобожденных военнослужащих — морпехи, теробороновцы, нацгвардейцы, пограничники, Десантно-штурмовые войскаДШВ. Их сразу ведут в медучреждение, чтобы осмотреть, переодеть, накормить. Их тела и лица слабые и осунувшиеся, взгляды — растерянные.
«Я еще пока шокирован от этого всего…» — выйдя из автобуса, говорит Анатолий, военный 74 разведбатальона.
«Воздух мой. Солнце мое. Я мечтал об этом! Этого флага не хватало!» — добавляет, целуя кусок сине-желтого флага, в который он завернут.
— Как себя чувствуете? — спрашиваю танкиста Ивана, однако ответ и так кроется в сером лице и несколько отстраненном взгляде, хотя он стоит в объятиях жены и двух дочерей.
— Никак, — отвечает откровенно.
— Думали о планах? Чего сейчас хочется?
— Планы? Подышать этим воздухом — это уже счастье какое, — говорит Иван. В неволе он пробыл около двух лет.
Мы не знали, что нас обменяют. Вчера еще был там, кричали: «Подъем, отбой, иди сюда». Там мы никто, хуже зверей. В обмен я поверил только на границе. Потому что «на обмен» ехали не раз, а на самом деле — из одного лагеря попадаешь в другой. Сейчас эмоции переполняют… Меня ждет жена, сын, мать, друзья.Николай, уволенный пограничник. Пробыл в плену 1 год и 7 месяцев
Едва держится на ногах в объятиях жены Александр Негир. Сам о себе говорит: «От меня остались одни кости». Его Елена тоже приехала из Сумской области на обмен наугад. Она его ждала 1 год и 10 месяцев. Писала письма. И вот узнала, что муж не получил ни одного из них.
«Мы переоценили всю свою жизнь, которую прожили до этого, и сделали выводы. Что многое потратили не на то. Но ничего. Мы догоним… — едва говорит Александр. — Я понял, что семье нужно больше внимания уделять…»
«Дошло», — смеется в слезах жена. Дома их ждет четырехлетний сын.
После трех лет неволи мужа дождалась и Эля. Приехала из Павлограда. Но признается: без особых надежд. Когда ей позвонили из Координационного штаба, земля ушла из-под ног.
«Я сказала, что его очень сильно люблю и очень ждала, — плачет. — Он был 85 килограммов. Очень похудел. Но ничего… откормим. Главное, что он дома».
Эля тоже долго не могла найти своего Андрея в толпе. Автобусы пустели, а она его не видела. В конце концов, упала от изнеможения и заплакала. Когда Андрей выбежал из больницы, они обнялись и быстро исчезли за входом в здание — всем отлегло.
«У него туберкулез. Меня к нему не пускают»
Возле больницы стоит женщина, говорит по телефону и всматривается в окна верхнего этажа: «Я тебя не вижу…».
Через мгновение — увидела! И закрыла глаза руками.
«Петя, все хорошо, главное, что ты дома… А ты уже куришь. Ну куда ты куришь, скажи мне, пожалуйста? Выбрасывай сигарету!» — говорит поспешно и нервничая, плача и смеясь Надежда.
Она ждала своего морпеха 3 года и 1 месяц. В последний раз он звонил еще с завода Ильича в Мариуполе в апреле 2022 года. Приехала, как и все остальные, скорее для поддержки морской пехоты, но сама — без особых надежд. Знала: в российской тюрьме муж заболел туберкулезом.
Вот он в списках на обмен. Позвонил из границы. Сюда его доставили «скорой» — так, что она и не видела. И не знает, пустят ли ее к нему в ближайшее время. Но это уже не главное.
«Боже, слава Богу, он уже дома. Он уже дома», — все повторяет она.
Рядом с ней заплаканная женщина. Они приехали вместе. Ее сын попал в плен одновременно с мужем Нади. Но ей так не повезло.
«До сих пор ждем…» — говорит она.
«Верните мое сердце из плена», — так и держа плакат, чуть дальше кто-то молча рыдает. Становится понятно: известий нет.
«Скажите: вы здесь никого не узнаете?»
«Слава Украине!» — выкрикивает кто-то из окна.
«Героям Слава!» — отвечает громко внизу Людмила. Это ее племянник Толя. После кругов поисков она его нашла…
Вечереет. Измученные, но уже осмотренные, накормленные и переодетые бывшие пленные возвращаются в автобусы, чтобы ехать на дальнейшую реабилитацию. Люди снова окружают их живым коридором.
«Ребята, не встречали? Не встречали?».
«93-ю не слышали бригаду?», «Из 95-й никого не видели?».
«Посмотрите, пожалуйста… Может, видели моего сына? 68 бригада».
«59 бригада! Скажите, вы здесь никого не узнаете?».
«31 бригада, под Авдеевкой?» — родственники хватаются за них, как за последнюю надежду услышать хоть какие-то новости о своих пропавших без вести родных.
Освобожденные из плена в большинстве своем машут головой: «Нет, не слышал». «Такого не видел»…
«Благодарю вас, что вы ждете. Ждите, — находит силы ответить родственникам освобожденный пограничник Николай. — Надо верить. Мы там тоже верим, что нас не забывают!..».
***
23 мая, в первый день масштабного обмена пленными между Украиной и рф «1000 на 1000», удалось вернуть 390 украинцев: 270 военных и 120 гражданских. 24 мая домой вернулись еще 307 украинцев. Конечный этап обмена должен состояться 25 мая.
Мужчина, который искал побратимов своего сына, Ивана Романа, их нашел: они сообщили, что Иван был с ними в тюрьме, но попал ли он на обмен — не знают. Мужчина эти дни дежурит возле больницы с надеждой увидеть сына.