«Боялась, что больше не увижу сына». Как подросток прошел через российскую пыточную в Херсонской области
В декабре 2022 года мир ошеломила новость: на деоккупированной территории Херсонской области нашли «детские пыточные». В них россияне подвергали пыткам несовершеннолетних украинцев — кого подозревали в шпионаже в пользу ВСУ. Иногда «на подвал» забирали посреди улицы, вырывая детей буквально из рук матерей за то, что они выказывали неповиновение оккупантам.
По нашему запросу в Управлении информационной политики Офиса генерального прокурора уточнили: «специализированных» застенков для детей не установили — то есть места пыток были общими для взрослых и подростков.
Всего на территории Украины, где были россияне, нашли 54 пыточных тюрьмы. Только в Херсонской области — десять. Из них 6 — в Херсонском районе, еще 4 — в Бериславском. В одном лишь изоляторе временного содержания Херсонского райуправления полиции ГУНП россияне пытали более 300 человек, а над несовершеннолетними издевались наравне со взрослыми.
Мы нашли подростка, которого держали там, и поговорили с его мамой и правоохранителями. Герои на публикацию согласились, но попросили поменять их персональные данные.
«Когда сына вели “на подвал”, вставала на колени, чтобы его отпустили»
16-летний Илья из Херсона провел «на подвале», в застенке у россиян, 6 дней. Это произошло в конце лета 2022-го. Прямо над его камерой была комната пыток. Дважды туда попадал и сам Илья.
Его мама Елена говорит, что оккупанты впервые обратили внимание на подростка в июле — на проукраинском митинге. Туда Илья пошел, несмотря на ее запрет. Он не выкрикивал лозунги и не держал в руках украинскую символику, но его «взяли на карандаш». К этому времени дома у них уже были обыски.
«К нам приходили с обысками несколько раз. Это называли проверками. Интересовались, нет ли у нас украинских флагов, кто живет, не прячем ли кого в доме. Кого мы могли прятать, когда вся область была “под ними”...» — вспоминает Елена.
После митинга оккупанты снова пришли. Обыскивали все дома на улице, переворачивали вещи.
«Всегда ходили с автоматами, поэтому им никто не перечил. Могли разве что осторожно попросить: “Ребята, не переворачивайте вещи, не ломайте”, но чтобы не пустить или еще чего — страшно. И к нам пришли. В доме я была с сыном. Они вошли втроем: один стоял в дверях с автоматом, двое других копались в шкафу. Белье все вывернули, одежду, обувь разбросали — искали что-то», — рассказывает Елена.
Мужчины тогда подошли к Илье и сказали: ты пойдешь с нами.
Елена взяла сына за руку и спросила: «Почему? Куда? Мы ведь ничего не делали!»
россияне ответили, что Илья «ходил там, где нельзя».
«Тогда я поняла, что это про митинг. Сын говорил, что видел митинг, но он не принимал в нем активного участия, за что его куда-то уводить? Я подошла к этому россиянину, попросила оставить сына», — рассказывает Елена.
Сквозь слезы женщина вспоминает: говорила, что сын еще мал, ничего не понимает, ничего не делал. Это не подействовало — его начали выводить из дома на улицу. Елена пыталась взять за руку военного, но тот ее оттолкнул. Илью вывели на улицу и предложили рассказать, что он знает об украинских военных.
«Тогда ходили слухи, что нашим ребятам (ВСУ) передавала информацию молодежь. Как-то бегали к ним или встречались — не знаю. Я знала точно, что это не Илья, и вообще не верилось, что это реально, потому что мы были окружены российской армией, — рассказывает Елена. — Илья сказал, что ничего не расскажет, хотя он ничего и не знал. Тот, который у них был главным (я так думаю), ударил его по голове автоматом, разбил губу. И Илья сплюнул кровь — так получилось, что тому мужчине под ноги».
Парня сразу же скрутили — несколько раз на глазах матери еще ударили под ребра и в лицо. Елена на коленях плакала, просила, чтобы сына отпустили. Однако его забрали. Как выяснилось — в следственный изолятор, так называемую пыточную, на улице Теплоэнергетиков.
«Поняли, что я просто пацан, который ничего не знает»
Шесть дней Илья провел в одной камере с несколькими десятками пленных. В комнате места всем не хватало. Приходилось спать поджав под себя ноги, поэтому они очень болели.
«Мне он рассказывал, что его допрашивали дважды. В первый день, когда только привезли, избили, требовали, чтобы рассказал все, что знает. А Илья молчал — что он расскажет? Но били тогда не сильно — по ногам, немного по рукам. Синяки у него были после этого... Второй раз — на четвертый день — устроили еще один допрос. Тогда уже сказали, что и током его будут пытать и что поломают кости. Привязывали его, все с автоматами стояли, иногда на него направляли, чтобы поговорить.
Илья уже сказал, что ничего не знает. Мне он еще тогда сказал так: “Они поняли, что я простой пацан и ничего не знаю”. В камеру его все равно вернули, чтобы еще подумал. А в пятницу вечером привезли на машине домой. Высадили во дворе и уехали», — вспоминает Елена.
Все его тело было в синяках. Сильно была избита правая сторона. По словам подростка, один из россиян ногой ударил его по ребрам. Все эти дни всем пленным давали небольшой пакет сухарей, литровую бутылку воды и объедки из сухпайков. Однажды случилась надкусанная конфета — ее отдали Илье.
«Что там действительно происходило, я не знаю. Он мне не все рассказал тогда, сказал: “Тебе не нужно знать”. Может, стеснялся, потому что я только недавно узнала, что они все ходили справлять потребность в угол камеры. Там был запах стоять страшный, но он ничего не говорил мне об этом — случайно в разговоре проговорился», — говорит мать подростка.
Избиение, морение голодом и пытки током: как оккупанты пытали пленных.
Потерпевшие дали показания прокурорам, что их били электрическим током и дубинками, не оказывали медицинской помощи, мужчин и женщин содержали в одних камерах. Случалось, что задержанных по 20 суток держали без света. А иногда свет, напротив, использовали как метод воздействия на заключенных — не выключали круглосуточно. Кроме этого, пленных (среди которых и дети) приковывали наручниками.
В Генпрокуратуре говорят, что в помещениях были камеры видеонаблюдения — за заключенными круглосуточно наблюдали. Если они без разрешения перемещались — избивали. Также морили голодом и давали минимальное количество воды.
Сейчас прокуроры Херсонской областной прокуратуры расследуют 7 уголовных производств по фактам похищения детей и несовершеннолетних. Потерпевших — восьмерых парней в возрасте от 14 до 17 лет — держали вместе со взрослыми, ограничивали в еде и угрожали убить. Ребята опознали российских военнослужащих, которые над ними издевались. Действия оккупантов подпадают под статью 438 Уголовного кодекса, которая предусматривает пожизненное заключение.
К счастью, случаев смерти детей в результате издевательств в застенках не зафиксировали. Но вред от такого пребывания еще долго может напоминать о себе.
«Красные флажки», сигнализирующие, что ребенок нуждается в помощи психолога
Как травматический опыт меняет поведение ребенка, объясняет психологи фонда «Голоса детей» Наталья Сосновенко. Ранее активный ребенок может замыкаться в себе, или же наоборот — спокойный может стать гиперактивным.
«О травме может говорить потеря аппетита или повышенное чувство голода, нарушение сна, апатия или агрессия, постоянное пребывание в позе эмбриона. Это можно заметить и в повседневных делах и поведении: чувство вины, трудности со вниманием и сосредоточенностью, ухудшение памяти или внимания, обеднение или повышение речевой активности. Часто травмы появляются в обострении заболеваний. В частности, в частых болях в желудке, головных болях, расстройствах дыхания или в работе сердца», — говорит Сосновенко.
Кроме того, у подростков (детей 12-18 лет) признаками посттравматического стрессового расстройства являются внезапно выраженная эгоистичность, опасное поведение для жизни ребенка или его окружения, бунты — как «домашние», так и школьные. Резкое изменение в отношениях с родными и друзьями, избегание общения или депрессия, способы отстраниться от чувства стыда, унижения или гнева. Американский национальный центр ПТСР акцентирует, что «красными флажками» являются также желание мести и ночные кошмары.
Все это необязательно свидетельствует о наличии у ребенка ПТСР или других расстройств, однако может быть признаком того, что он нуждается в психологической помощи и поддержке.
«Ошибочно мнение родителей, что нужно сделать все возможное, чтобы ребенок/подросток как можно скорее вычеркнул из памяти все события пыток, насилия, смертей. Эти мысли ошибочны, потому что дети и подростки нуждаются в психосоциальной поддержке, психологическом сопровождении. Родители должны быть вовлечены в реабилитацию детей после пережитого и обращаться за помощью к специалистам. Уравновешенное состояние близких взрослых является основным фактором, обеспечивающим успешную динамику этого процесса. Поэтому комплексный подход к реабилитации ребенка будет способствовать адаптации не только детей, но и родителей», — отмечает психолог.
Автор: Алина Евич
- Поделиться: