Два мира пасхальной Киево-Печерской лавры

В 5:46 такси доезжает до лавры. Еще не рассвело, моросит дождь. Людей немного — добираются по окончании комендантского часа. В Киево-Печерской лавре сегодня свои пасхальные службы впервые одновременно проводят две конфессии — Православная церковь Украины и Украинская православная церковь московского патриархата.

Пытаюсь составить последовательность, куда мне идти; вижу много полиции, пока их тут даже больше, чем верующих. В УПЦ МП ничего не говорит о службе, так что прохожу через Троицкую надвратную на территорию лавры. Служба ПЦУ начнется в 6:30 — говорят послушники, которые продают свечи.

Еще есть немного времени. Пытаюсь пройти в храм в честь преподобного Агапита Печерского УПЦ — там должна состояться основная пасхальная служба московского патриархата. Богослужение там начнется в 8:45, говорит полиция. Можно будет прийти позже, поэтому возвращаюсь в Успенский собор.

Людей там полтора десятка: ставят свечи, молятся. Наконец-то начинается служба, людей становится больше. На входе через Троицкую надвратную полиция уже тщательно проверяет корзинки металлоискателями.

Тем временем верующие понемногу заполняют собор. Священник с диаконом выходят из алтаря, произносят традиционные молитвы, благословляют людей, восклицая «Христос Воскрес!», кадят образа иконостаса.

Среди верующих много молодежи, люди с детьми, несколько военных. Одна девушка встает ближе к подсвечнику: замечаю, что у нее на плечах флаг. Да и в целом довольно много людей пришли в украинской народной одежде.

У ворот Успенского собора становится людно: готовятся святить пасхальные корзины, открывают яства, зажигают свечи.

Спрашиваю у трех молодых девушек о сегодняшней службе.

«Я пришла сегодня сюда, потому что лавра — это такое очень древнее место, — говорит одна из них. — Захотелось сюда прийти, потому что лавра очень красивая».

«Я пришла потому, что здесь больше нет московского патриархата», — уверенно заявляет другая. Девушки и раньше ходили в лавру, впрочем, очень рады, что сейчас тут служит ПЦУ.

«Наконец-то здесь украинский язык!» — слышно из толпы.

Тем временем священники освящают корзины. Кое-кто из верующих оставляет пожертвования.

Подхожу к женщине лет 45, спрашиваю про службу.

«Очень положительно отношусь к тому, что сегодня в лавре служит ПЦУ. Что, наконец, есть Томос, есть наша лавра. Напекли вчера пасок. Приехали после комендантского часа. Мне очень нравится лавра, ходила в позапрошлом году, сегодня только второй раз, когда пришла в лавру на Пасху», — отвечает она.

Спрашиваю у одного из священников, что для него означает сегодняшняя служба здесь.

 «Ой сейчас соберусь с мыслями... — улыбается отец Орест.  — Воскресение Христово — это праздник победы жизни над смертью, поэтому мы верим в победу правды над ложью, добра над злом. Верим, что наш несокрушимый народ отстоит одну из самых высоких ценностей — свободу. Конечно, это тоже историческое событие. Украинская церковь впервые служит Пасху в лавре. Когда-нибудь будем вспоминать этот день».

Люди после освящения делают селфи, улыбаются мне в камеру, один человек просит сфотографировать его на фоне Успенского собора: «Такой день же сегодня!»

Некоторые семьи уже уходят с освященными угощениями, но подходят другие.

Я же отправляюсь искать вторую параллельную службу. Дорогу мне и другим журналистам подсказывают прихожане и священники МП.

Оказывается, здесь уже идут службы, по крайней мере, в двух храмах — в Аннозачатеевской церкви и Церкви всех преподобных отцов Киево-Печерских на территории Ближних пещер. Захожу во вторую, там ко мне подходит монах и довольно сердито говорит, что снимать сейчас нельзя, идет важный момент службы, и вообще во время богослужения нельзя фотографировать. Я говорю, что журналистка. Он не слушает: «Это все равно!»

Я отхожу назад и стараюсь просто послушать молитвы. Они на церковнославянском языке. Священники и монахи здесь будут разговаривать со мной только на русском.

За храмом ко мне подходит еще один монах, говорит, что в церкви можно находиться только с покрытой головой:«Вы женщина, нехорошо, так нельзя, это неуважение к Богу».

Я объясняю, что здесь не как верующая, а как журналистка, он говорит, что снимать службу запрещено.

Привожу довод: «В Успенском соборе только что разрешили снимать».

«А, в Успенском? Вот там и снимайте, сколько хотите», — говорит монах. Дальше мягче добавляет, что служба скоро закончится, а пофотографировать и поговорить с людьми можно будет на улице.

Выхожу во двор, там идет освящение. Прошу у двух мужчин о комментарии, они отказываются.

Подхожу к священникам, освящающим паски.

«Нет благословения, простите нас. Нет благословения абсолютно. Христос воскрес!» — несколько растерянно улыбается отец.

Замечаю, что все здешние отцы пытаются прикоснуться, взять меня рукой за плечо или локоть.

Один из монахов не называет себя, но рассказывает, что живет в лавре уже больше 20 лет. Около получаса разговаривает со мной, называет ПЦУ раскольниками, говорит, что Успенский собор купил Порошенко. Затем начинает рассказывать о гонениях Христа, ассоциируя этот библейский сюжет с тем, что ПЦУ-гонители теперь служат в Киево-Печерской лавре. И скоро уже начинает убеждать, что Украина первой начала войну с россией еще на Донбассе. Когда пытаюсь переспросить, только отмахивается

«Дьявол хочет привести своего ложного царя в царство небесное. Оно все пришло из Америки, — говорит монах. — Они там узаконили беспредел, даже в бесовских церквях. С помощью Запада дьяволы разрушили Советский Союз и осели здесь, на Украине, потому что здесь было начало христианства у славян, раньше вот были все едины, Беларусь там... россия...», — гнет свое.

«Когда мы там [в Трапезной церкви и Успенском соборе] служили, там все было нормально!» — заключает он.

В конце концов, я решаю, что комментариев с меня достаточно, и тут же вижу начало службы в храме в честь преподобного Агапита Печерского УПЦ МП. Здесь также кропят пасхальные корзины из кастрюль.

Сделав несколько кадров в храме св. Агапита, покидаю пределы УПЦ МП. На глаз кажется, что у них сегодня все же больше прихожан, чем в Успенском.

Ощущение, будто за два часа побывала в двух разных мирах.