«Если бы не поехали за ним, к вечеру бы умер». Репортаж из-под обстрелов в Лимане

Лиман — городок в Краматорском районе Донбасса, до 2016-го он был с приставкой «Красный». В последние недели бои здесь не прекращаются. Город принял десятки российских авиаударов и ракет. россияне пытаются захватить Лиман, потому что отсюда прямая дорога на Краматорск и Славянск. Если планы реализуются, они смогут отрезать Донецкую область на севере, чтобы замкнуть ее в кольцо. Впрочем, ВСУ не дают этим планам реализоваться.

Настя Станко и Колян Пастыко побывали в Лимане, вместе с его жителями пережили ракетные обстрелы и увидели, как с риском для жизни полицейские и водители эвакуируют гражданских.

Утром у магазина в центре города Лиман собираются люди. Кто-то уже ждет, кто-то подходит с тяжелыми сумками. Вокруг зелень, и день обещает быть теплым. Поэтому, если бы не бухало где-то на горизонте, можно было бы подумать, что люди вышли по своим делам — закупиться, встретиться, поговорить.

Но все они здесь ждут эвакуации. Могли, говорят, выехать раньше, но все надеялись, что бои так близко к их домам не подойдут. Только мы заводим беседу, где-то совсем рядом раздается сильный взрыв. Все падают на землю, поближе к стене. Когда через мгновение стихает, продолжаем спрашивать.

«Бьют по мирным людям. За что?»

— Будет надежда, что сегодня увезут?

— Да, в 9 часов, — отвечает мужчина средних лет.

После этих его слов бьет еще сильнее. Пожилая женщина с палкой в ​​руках начинает плакать: «Бьют по мирным людям. За что? Мы неделю из подвала не выходили. Меня всю трясет. Я забыла, когда спала». «Мама, все, тихо», — успокаивает ее младшая спутница. Но желанного «тихо» нет — снова громкий взрыв. «Чтоб вы, поганые, провалились, с*ки», — та же женщина с палкой не сдерживает эмоций. За несколько минут, которые мы проводим с 12 лиманцами, рядом падают три снаряда. Мы решаем бежать в машину и выезжать за город.

Там стоят полицейские. Это на них под закрытым магазином надеются лиманцы.   «Сегодня — самый плохой день для Лимана. Они (россйиские военные, — ред.) активны. Обстреливать начали с 4 утра и до сих пор не прекращают», — говорит руководитель местной полиции Игорь Угневенко. Когда немного стихает, правоохранители решают ехать за людьми. «Полчаса они (российские военные, — ред.) перезаряжают “Грады”. Надо ехать. А там две минуты — и мы их загрузим. Всех в один автобус — стоя, лежа, сидя, — всех. Две минуты», — полицейские перед выездом на ходу составляют инструкцию.

Падает еще один снаряд в метрах сорока

Через минуту появляется белый бус. Большими красными буквами на нем написано «Эвакуация детей». Бусик быстро несется к магазину. Пока едет, на месте, где ждут лиманцы, падает еще один снаряд — совсем рядом с ними, в метрах сорока. Когда приезжаем, застаем огромную воронку. Но, к счастью, никто не пострадал. Бахает снова. Не так громко, очевидно, бьют где-то дальше. Люди быстро заходят в бус, загружают свои нехитрые пожитки.

Та самая женщина, что плакала у магазина, по дороге начинает рассказывать: «Дочке попал снаряд в дом. Расколотило. Осталась голая и босая. Что успела, то и собрала, это все наши вещи. Спрашивается — за что?»

«Топи на полную здесь!» — подгоняет полицейский водителя, как только бус выезжает на ровную дорогу. Но шофер жалуется, что его лошадка больше сотни не тянет. Водителя зовут Андрей. С 26 февраля он вывозит людей из-под обстрелов.

«Люди жили-наживали, а теперь с такой сумочкой убегают от этого, с*ка, е**чего “русского мира”. Хотите “русский мир”? Так постройте вы в России несколько городов и заберите тех, кто хочет “русский мир”. Нах*я вы его, с*ка, нам в Украине навязываете?» — кричит Андрей, пристально вглядываясь в дорогу.

Своих пассажиров Андрей вывозит в Краматорск или в Днепр, в зависимости от обстоятельств.

«Били именно туда, где были люди, понимаете?!»

С лиманцами мы прощаемся, когда они уже в относительной безопасности. А сами с полицейским Максимом Бережным едем в село Озерное, что за Лиманом. Там идут бои, предупреждает Максим. И там в одной из хат раненый парень.

Максим сообщает, что мы въезжаем на территорию без связи. Но, говорит, здесь приходят сообщения. Берет телефон и зачитывает: «Жители Донбасса, нацисты используют вас как живой щит. Не давайте размещать свою технику в населенных пунктах рядом с вашими домами. Защитите свои семьи...” Армагеддон, — смеется Максим. — И вот как только сюда заезжаешь, сразу приходит сообщение».

Подъезжаем к дому за зеленым забором. Именно здесь живет раненый. Где-то далеко слышны взрывы. Мужчины быстро выносят на одеяле молодого парня. Вслед за ними бежит женщина — его мама. Бахать начинает громче.

Ее сына зовут Артем. Ему 21 год. 5 дней назад парня ранили. У него повреждения головы, ноги и грудной клетки. Раненого кладут на заднее сиденье полицейского автомобиля, мама садится рядом с ним.

Когда машина трогается, женщина крестит сына, водителя, крестится сама и начинает молиться. А потом рассказывает:

«8 снарядов сразу прилетело. Мы всю ночь просидели в подвале. Утром, в десять, вроде бы стало тихо. Вышли. Ну, нас еще и не так обстреливали. А сын говорит: “Я так и не выспался, я в доме посплю”. А я пошла к соседу. И тут полетело снова. А он выбежал и растерялся. Они били именно туда, где были люди, понимаете? Где были люди! Мы в МЧС позвонили по телефону, а они сказали: “Никто к вам не приедет”. Вот спасибо, что полиция приехала». Женщина с нежностью смотрит на взрослого сына. «Терпи, зайчик, теперь все будет хорошо», — говорит сыну или себе.

Полицейские привозят парня в безопасную зону, где пациента уже ждет «скорая». Врачи повезут его в больницу в Славянск. Прощаясь, мама Артема плачет и обнимает полицейского Максима. В глазах Максима тоже слезы.

На следующий день Максим посылает нам сообщение: «Он выжил. Если бы не поехали за ним, к вечеру бы умер».  

Тогда же узнаем, что российская ракета попала в автомобильный мост между Райгородком и Лиманом, через который все мы ездили с десяток раз и эвакуировали раненых.