Мамы ангелочков: истории женщин, которые потеряли младенцев, но остаются матерями навсегда

Татьяна Малеева, мама ангела Веры

«Я впервые увидела Веру в реанимации и не знала, что ей сказать. Это был пятый час после родов, я была обессилена. Медсестра, которая под руку завела меня к дочери, подсказала: „Скажи: „Привет, доченька““. Я поздоровалась, погладила ее ножки и смогла только рассказать, насколько сильно ее люблю».

После встречи с мамой Вера прожила три дня.

Татьяна Малеева живет с мамой в Ирпене Киевской области. Работает бухгалтером. Беременность женщина почувствовала без теста и сразу была уверена, что ждет девочку. Впоследствии, на втором УЗИ, врач это подтвердил.

О беременности Татьяны знали только самые близкие: отец девочки, с которым женщина позже разойдется, мама и сестра. «Беременность проходила очень хорошо. Я наслаждалась этим периодом, много гуляла на природе. Любила мысленно разговаривать с дочерью», — когда Татьяна вспоминает период беременности, она улыбается.

Во время родов Татьяну сопровождала сестра, помогала со всеми организационными процессами. Схватки начались, все шло по плану. И уже когда Вера родилась, она не заплакала. Это означало, что ребенок не дышит. Ее отправили в реанимацию, в трахею вставили специальную трубку для искусственной вентиляции легких.

Для дальнейшего обследования Веру отправили в реанимацию детской больницы «Охматдет». Уже там сказали, что мозг не работает, потому что долгое время туда не попадал кислород.

«Я до последнего верила, что дочь будет жить. Она была очень похожа на меня: одинаковые глаза, губы, лоб и даже цвет волос. Когда я пришла в реанимацию, врачи сказали: „Вот на кого ребенок похож“. С одной стороны, мне нравилось, что она на меня похожа, а с другой — я чувствовала, что часть меня умирает».

Татьяна зарегистрировала дочь в ЗАГСе. На выходе ей позвонили из больницы и попросили номер телефона сестры. Женщине показалось это подозрительным. Сестра перезвонила с плохими новостями. Вера умерла. Она боролась за жизнь 3,5 дня.

«Мне показалось, что во мне все погасло и весь мир стал черным, как пепел. В реальности падал белый снег, светило солнце. Мамы гуляли с колясками, дети катались на санках. Это как-то было несправедливо и больно, что жизнь продолжается без Веры».

Самым сложным моментом было захоронение Веры. На кладбище работники спросили, нужно ли открывать гроб. Татьяна испугалась и закричала: «Нет!». А потом долго себя обвиняла, что не смогла этого сделать.

Теперь о Вере напоминают фотографии, которые сестра сделала в реанимации. «Это самое дорогое, что у меня есть», — говорит Татьяна и через слезы улыбается: «Мне достаточно в зеркало взглянуть, чтобы вспомнить дочь».

Те, кто знал о беременности Татьяны, начали спрашивать о дочке. Когда женщина поняла, что разговоров и людей ей не избежать, собралась силами и в один день всем написала, что Веры больше нет. Она плакала весь день.

«Физически я восстановилась довольно быстро. А эмоционально я плачу до сих пор, когда рассказываю о дочери. Я очень по ней скучаю, хочется взять на руки, приласкать. Это, наверное, никогда не пройдет».

Кристина Лебедь, мама Юстины и ангела Меланки

Май — самый сложный и одновременно самый счастливый месяц для Кристины и ее мужа Тараса. В прошлом году, 17 мая, пара узнала, что у дочери Меланки остановилось сердце. Кристина была на 30 неделе беременности. На следующий день семья должна была праздновать 6-й день рождения дочери Юстины, который организовали заранее. Праздник решили не отменять.

17 мая Кристина была на работе. Она предупредила коллег, что уходит за больничным и вернется через два часа. Но не вернулась. Кристина стояла на учете в частной клинике. Во время планового УЗИ врач увидела, что у ребенка не бьется сердце. Она запаниковала и не знала, как об этом сказать.

«Только не кричите, только не кричите», — повторяли врачи. Кристину с мужем сразу отправили в областной перинатальный центр во Львове.

«Мы в состоянии шока садимся в машину, проезжаем несколько метров и оба рыдаем. Как они могли нас отпустить в таком состоянии?», — Кристина до сих пор не может этого понять.

В областном центре пару не приняли, отправили в городской роддом. Они снова садятся в машину, едут туда и долго ждут врача. Тот бегло читает направление и спрашивает: «А чего вы плачете?».

Оформить женщину не смогли и в городском роддоме. Причина — семья живет в другом районе. Их отправляют уже в третью больницу. «Я тогда не выдержала и начала звонить всем знакомым, которые могли помочь. И уже в последнем родильном нас вышли встречать и даже дали отдельную комнату. На следующий день у меня начались роды».

В родильных домах в Украине нет отдельных отделений для женщин, которые потеряли младенцев. Как правило, их кладут в палату к матерям, которые уже родили детей. Два дня Кристина слышала плач чужих детей.

Дома Кристину ждала старшая дочь, которая встретила маму без сестренки. Объяснить ей было сложно, но необходимо. Для Юстины это было событие, которое она переживала по-своему. Например, она могла гостям на пороге или за столом сказать: «У меня умерла сестра».

«В школе Юстине дали задание нарисовать семью. Она нарисовала нас троих и ангелочка Меланку. Меня это так поразило», — рассказывает Кристина. Уже позже она закажет цепочку с кулоном ангела. В память о Меланке.

Следующей проблемой, с которой столкнулась семья, стала церковь. Там не знают, как прощаться с такими детьми. В общественной организации «След жизни», которая помогает семьям с потерей младенцев, Кристине посоветовали храм и передали одежду. «Я спросила у священника, можем ли мы покрестить Меланку. Он ответил, что нет, потому что девочка уже с Богом. Кладбище — это то место, куда мне сложнее всего ходить, потому что я положила своего ребенка не в колыбель, а в холодную землю».

Несколько месяцев Кристина закрывалась в ванной и в слезах представляла, как баюкает Меланку. Боялась оставаться сама, не могла видеть людей.

«Мы поехали в парк аттракционов в Европе. Я решила, что пойду на самый высокий аттракцион и буду визжать так, чтобы выкричать всю боль. Боль осталась».

Кристина до сих пор не может встретиться с лучшей подругой, с которой они в одно время были беременными. «Я знаю, что это будет сложная встреча, я ассоциирую ее сына с Меланкой. И часто думаю о том, как возьму его на руки. Я будто бы буду держать своего ребенка».

Анастасия Сальникова, мама Давида Бьорна, Роксоланы, Демьяна Армина и

ангела Эммы-Ноэль Аркадии

Весной 2015 года Настя с мужем удочерили Роксолану, второго ребенка в семье. В этот же период женщина забеременела.

«Я эти события связываю, потому что когда я впервые увидела девочку, которая стала частью нашей семьи, я так расчувствовалась, что, думаю, мне это помогло забеременеть. В то время старшему сыну было 3 года и я очень хотела еще ребенка. Я отходила свою беременность в Одессе: ходила на море, фотографировалась», — рассказывает Настя.

Настя с мужем Михаилом выбрали для дочери тройное имя — Эмма-Ноэль Аркадия. Эмма — так хотела мама Насти. Ноэль — девочку ожидали на Рождество (название праздника на французском — ред). Аркадия — предложил отец ребенка, потому что зачали ее в Одессе.

Опыт первых родов в Украине для Насти был травматичным: партнера к родам пустили не сразу, давили на живот, ребенка забрали в реанимацию без веских причин и вообще условия были не самые лучшие.

Рожать ребенка Настя планировала в Канаде, где она раньше училась и преподавала политологию в университете. Женщина могла выбрать, как хочет рожать — с врачом, с акушеркой в больнице или с акушеркой дома. И во всех случаях — оплачивало государство.

«Я спланировала домашние роды. Очень хотела рожать в окружении всего домашнего», — рассказывает Настя.

Семья собиралась идти в церковь, но у Насти как раз отошли воды. Она осталась дома. И через два дня начала рожать. Муж был рядом, акушерка мерила необходимые показатели.

«В какой-то момент я заметила пожарных в доме, которые привезли кислород. Он мне не был нужен, но я поняла — что-то пошло не так. По дороге в больницу я просила акушерку объяснить, что происходит. Она сказала: „Я не слышу ее сердца“».

Эмма родилась быстро, но без сердцебиения и пульсации пуповины. Настя хотела проводить реанимацию ребенка прямо на себе, чтобы оставить связь с плацентой для подстраховки. Но врачи действовали по протоколу: пуповину перерезали, положили ребенка на стол и начали его откачивать. Это продолжалось 13 минут.

«Она умерла еще внутри меня. Соответственно, врачи просто затягивали процесс: мы не можем с ней попрощаться, не можем перейти к завершению процесса. Мы смотрим на ребенка с различными трубками и не видим признаков жизни. Врачи тоже не видят никаких изменений и оснований для надежды. Эмма сделала выбор, а мы его не принимаем. Мы посоветовались с мужем, пастором, врачами и решили отключить ее от аппаратов».

Насте и Михаилу выделили в больнице отдельную комнату, которая предусмотрена для прощания с малышами. Дали фотографа, который за 5 минут сделал снимки Эммы. Подарили слепки ножки и ручки, дали розовое вязаное одеяльце. Настя завернула в него ребенка и положила на себя.

«В тот момент, когда я была готова, я ее отдала. Меня спросили, что мы будем делать с телом. Мы решили сделать кремацию и развеять пепел в Канаде. Дальше мы начали скорбеть».

Настя хотела поделиться своим горем с женщиной, которая тоже потеряла ребенка. Ее интересовало одно — будет ли она жить. Женщина ответила, что да, хотя сначала кажется иначе. После первой недели Настя решила писать. Это был ее способ выговориться, который длился в течение года.

«Потеря Эммы не связана с домашними родами, потому что такое случается и в родильных домах. Мы много раз прокручивали эту историю, обсуждали с акушерками и пришли к выводу, что в родильном ее тоже не спасли бы», — говорит Настя.

Семья переехала в Швецию и родила четвертого ребенка. После потери Эммы Настя начала учиться на доулу, и сейчас помогает женщинам во время беременности и в родах.

«Мы отмечаем день рождения Эммы 22 декабря. Каждый год это что-то другое. Первый год я плакала, второй — испекла торт, третий год — мы рисовали и пели христианские песни, связанные с ее именем».

#ятожемама

Женщин, которые потеряли детей в беременности, родах или после рождения, обычно не поздравляют с Днем матери.

В прошлом году Татьяна Малеева участвовала во флешмобе #ятожемама, который третий год организуют матери. Тогда женщина впервые публично рассказала о Вере. Татьяне важно, чтобы ее считали мамой и поздравляли с праздником друзья и родственники: «Когда меня спрашивают, есть ли у меня дети, я не знаю, что ответить. Не все понимают, что я — мама ангела. Каждый раз боюсь недопонимания от людей. Я чувствую себя мамой дочери, которой нет рядом».

Для Кристины Лебедь День матери ассоциируется с первой годовщиной потери дочери. Женщины, пережившие горе, рассказывали ей, что через год становится легче. Кристине больно до сих пор. Не прошло ни дня, чтобы она не вспоминала Меланку: «Еще много не прошло этапов, но я полюбила эту боль. Самый яркий период — это рождение Меланки. Я до сих пор помню, как она выглядит. Меланка — это боль. В этой боли есть она».

Настя Сальникова выделяет два аспекта Дня матери — идентичность женщины как матери и связь с ребенком: «Второй для меня более актуальный, чем борьба за идентичность материнства, потому что у меня трое детей. Но для женщин, которые сочетают два пласта — им гораздо сложнее. И их я хочу поддержать».