«Было неизвестно, чем это все закончится»

25 лет назад Марта Дычок работала над докторской в Оксфорде, но события в тогда еще советской Украине настолько захватили ее, что она приехала сюда проводить исследования и работать репортером для британской газеты The Guardian. Случилось так, что 24 августа 1991 Марта была одним из четырех иностранных журналистов, аккредитованных в УССР. Именно ее материал о получении Украиной независимости опубликовали в The Guardian на первой полосе.

В разговоре с Громадським Марта Дычок вспоминает день, когда Украина провозгласила независимость, рассказывает о том, как изменилось за эти годы украинское общество и как изменится за следующие 25 лет.

Помню, это был прекрасный день, светило солнышко. Парламент, как и сейчас был на каникулах, однако в связи с путчем было созвано чрезвычайное заседание. Тогда я шла сначала по Институтской, затем по Садовой. Толпа людей — чем ближе к Верховной Раде, тем больше было людей. День заседаний был достаточно длинным, и было неизвестно, чем это все закончится. Все ждали, что что-то должно произойти. Помню, подходит ко мне в Верховной Раде депутат Ивано-Франковского совета Николай Яковина и говорит: «Хочешь кое-что увидеть?» И я сказала: «Да!». Он отвел меня в сторону и показал документ. Я смотрю, а там написано «Акт провозглашения независимости». У коммунистической партии тогда было большинство, и не было известно, будут ли они голосовать за этот документ или нет.
В Парламенте есть подземные залы, туда никогда не допускали иностранных журналистов, но Дмитрий Павлычко пригласил нас. Он тогда был председателем по международным делам. Нас повели по тем подземным переходам, а там заседала фракция коммунистической партии. Они обсуждали, голосовать ли за независимость или не голосовать. Помню, как Александр Мороз убеждал их, чтобы они голосовали. Тогда председателем компартии был Станислав Гуренко, он был очень против.

Внеочередная сессияВерховной Рады XII созыва 24 августа 1991 г.
Мы потом вышли оттуда, и я про себя подумала: «Они все проголосуют!». Александр Мороз убедил их. Они вернулись в зал и поставили документ на голосование. На табло надпись «Акт независимости Украины», звук тик-тик-тик — «Решение принято!». Все присутствующие в зале встали и начали хлопать в ладоши, в зал занесли флаг. Я смотрела на эти фотографии, а там депутат Иван Заец и покойный депутат Александр Емец. Они занесли знамя в Парламент, и это был первый раз, когда в Верховной Раде пели гимн.
Я помню, на Майдане стоял митинг и все было мирно — стояли милиционеры и просто люди, но когда объявили, что путч рухнул, люди стали уходить. Люди стояли на Майдане и у Союза писателей, были и такие, кто просто ходил безразлично и не интересовался новостями. У разных людей разные взгляды, и это нормально. Некоторые всегда интересуется, что происходит, а кое-кто думает только о том, что есть и где отдыхать. Примерно так же было и тогда. Всегда, преимущественно, людей на митингах били, но в тот день милиция отступила. Я тоже один раз получила слегка по голове. В тот день к Горбачеву приехал немецкий лидер Гельмут Коль, я увидела его и побежала. Там была охрана, а я одним ухом слышу: «Марта, осторожно!», но я перешла границу и получила. А после подписания Акта бить перестали. Это был первый знак, что что-то меняется.

После првозглашения Акта независимости в сессионном зале ВР впервые звучал гимн Украины
В тот день мы вышли из Верховной Рады и я брала интервью у Вячеслава Чорновола, а он говорит: «Как хорошо, что американцы приехали нас учить демократии, но мы знаем, что мы делаем. Мы будем делать так, как считаем нужным». У Запада было такое отношение к нашей Независимости: «Куда Украина рвется?». Это была главная мысль об Украине в Вашингтоне, и то документировал историк Сергей Плохий в своей книге. В Соединенных Штатах не хотели, чтобы Советский Союз разваливался, а Украина шла своим путем.
Когда провозгласили Акт Независимости у стен Верховной Рады был очень большой подъем, а потом возник вопрос: «А что же дальше?». У коммунистической партии было большинство в Раде. Уже 26 августа, это был понедельник, было еще одно заседание о запрете Коммунистической партии. Это не был именно запрет, но их деятельность тогда прекратилась, а счета — заморозились. Это там, где сидит Президент на Банковой, ранее это было ЦК КПУ. Я побежала с Мыколой Вереснем смотреть как опечатывали дом. Это было примерно так же, когда Янукович сбежал. Люди любят прятать и воровать все доказательства.
Никто не знал, как оно должно быть. Это теперь мы смотрим назад и, якобы, знаем, что должно было быть только так. В то время мы не знали, чего ожидать. Когда 19 августа также произошел это путч, все очень испугались, не знали, что же будет дальше. Надо было быть отважным. Никто не знал, что Советский Союз развалится. Я приехала на 5 месяцев делать свое исследование, а о том, что Украина будет независимой — я не догадывалась. На это теперь легко смотреть, но тогда это было сложно.
Впервые меня родители отправили посмотреть на Украину, когда я еще была школьницей. Это был 1982-й год, период застоя. Следующаяпоездка — лето 1990 года. Я приехала на неделю, чтобы посмотреть, что мне нужно, когда я уже приеду сюда в месяц. Собственно, жить я впервые приехала в марте 1991 года. Меня тогда очень поражало то, как люди себя ведут. Я помню, здесь на Майдане Независимости, был фонтан, было лето, и я с ногами залезла туда. Человек, с которым я была, спросил: «Что ты делаешь?» И все на меня странно смотрели. Теперь же это стало нормальным.
Люди теперь общаются и двигаются примерно так же, как в Канаде и Америке, но раньше было такое ощущение, что это не демократическое общество. Второе впечатление — это огромное количество русского языка. Я говорила на украинском языке, и было две реакции — либо человек громче начинал говорить по русски, или было просто большое недоумение: «Как это ты говоришь по-украински?». Меня тогда поразил языковой вопрос.
Если смотреть на перспективу, то изменений очень много. Тогда были очереди, бомжи и дефициты. Ранее заходишь в магазин «Овощи и фрукты», а там лежит полумертвая картофель и морковь, и еще несколько баночек с соком. И все — полки пустые. Я тогда нашла Бессарабку, там был больший выбор. Сейчас же многие забыли, что такое дефицит.
Я надеюсь, что общество через 25 лет изменится. Каждый начнет поддерживать друг друга. Мысли у людей могут радикально отличаться, но все будут слышать друг друга. Не должно быть внешней агрессии. Люди, которые управляют Россией, будут демократами, а между нашими странами будут нормальные соседские отношения. Такие же как сейчас между Канадой и Америкой. Все недемократично настроенные люди должны исчезнуть, их не должно быть у власти. А те, кто будет руководить Украиной, наконец, поймут, что их основной интерес — не обогащение, а общество. Всегда будут люди, которые будут думать больше о себе и о деньгах, но их должно быть меньшинство. Каждый человек в этой стране имеет иметь желание здесь жить и самореализовываться. Украинцы не должны думать, как уйти отсюда и куда уехать.