«Многие чиновники продолжают заниматься бизнесом на оккупированной территории» — журналистка

Как вы получали информацию о людях, например, о чиновниках, у которых есть имущество в Крыму? Насколько сложно ее было получить в принципе?

Ее несложно было получить как таковую. Сложно было автоматизировать поиск по е-декларациям, которые теперь доступны любому человеку. Каждый может зайти на сайт НАЗК и посмотреть декларацию любого чиновника. Но там 100 тысяч деклараций, и из них вытащить информацию и отфильтровать только то, что касается крымских активов, вручную это было бы практически невозможно. Нам помогли коллеги-айтишники: они просто написали программу, которая вытащила всю информацию в виде таблички.

Насколько масштабна проблема?

Начнем с того, что что у украинцев любого статуса там есть недвижимость – это не преступление. Это проблема. Потому как то, что не преступным путем получено, – это действительно большая потеря в связи с оккупацией Крыма, в связи тем, что очень многие граждане не могут там оставаться. В первую очередь это военные, у которых были служебные квартиры, любая собственность. Это правоохранители, которые остались верны присяге и переселились на материк. Это очень многие активисты, предприниматели, журналисты, которые были вынуждены бросить свои дома. Те люди, которых преследовали по религиозным, этническим признакам, вынуждены были бросить все. Я в том числе бросила дом и уехала после ареста оборудования «Центра журналистских расследований», когда стало понятно, что скоро придут за нами. Практически вся редакция выехала. То есть мы были в такой же ситуации. Вопрос в расследовании ставится не о том, что у кого-то там что-то есть. Главный вопрос – какие риски возникают от того, что люди остаются владельцами крупного имущества, то есть те, кому есть что терять.

А какие риски?

Риски прежде всего в том, для бизнеса особенно, что нахождение там людей, которые уполномочены выполнять функции государства, – это такой крючок, на который спецслужбы могут поймать любого политика, депутата, прокурора, адмирала, генерала. У них у всех есть имущество в Крыму. Поэтому им нужно было распорядиться так, чтобы каким-то образом эти риски минимизировать. Многие решили просто туда не ездить. Они просто-напросто продали, сдали в аренду или подарили это имущество. Это проблема огромная. Но мы говорим о том, что многие чиновники, политики продолжают заниматься бизнесом на оккупированной территории – это самый большой риск. Потому что этот бизнес могут отобрать, так сказать, национализировать, так это было с бизнесом и бизнесом некоторых олигархов – Коломойского, Жеваго. В то же самое время другие олигархи преспокойно продолжают бизнесом заниматься. Я имею в виду Рината Ахметова, Дмитрий Фирташа, которые сохранили там бизнес, перерегистрировали его по различным схемам в российской юрисдикции и продолжают «сидеть на двух стульях».

Вы говорите о «крючке российских спецслужб», о «крючке ФСБ». Предположим, что российские спецслужбы выясняют, что у какого-то украинского чиновника с высоким статусом есть недвижимость в Крыму, – что они могут с этим сделать? Каким образом они могут на него повлиять? Что это значит для спецслужб? Что такое «крючок ФСБ»?

Необязательно ФСБ – любой российской спецслужбы. Это же очевидно. Ведь имущество, особенно если оно дорогое, если это прибыльный бизнес, – это предмет шантажа. Либо у тебя это забирают, либо ты сотрудничаешь со спецслужбами. Может быть такой вариант?

Может. А есть ли примеры?

Есть такой пример. У нас было расследование, которое касалось бывшего нардепа, регионала, бывшего многолетнего херсонского мэра, а сейчас херсонского депутата Владимира Сальдо. Он был довольно известен в период Евромайдана тем, что он ездил на российские телеканалы и от имени «Партии Регионов» заявлял «иную позицию». Довольно публичный человек. У него, как и у многих нардепов, в Крыму есть очень элитная недвижимость – это и коттеджи, и апартаменты в нескольких местах, это и земля под ними. Так случилось, что его конфликты с другими бизнесменами — это очень интересная детективная история, о которой есть несколько материалов на сайте «Центра журналистских расследований». В Доминикане сумасшедшая детективная история с похищениями произошла уже сейчас. Он был арестован, потом он оттуда сбежал. Но тем не менее, его оппоненты выбросили, а потом предоставили нам новые записи телефонных разговоров с неназванными людьми. На этих записях человек с голосом, похожим на голос Сальдо (мы вынуждены так говорить), общаясь с кем-то, рассказывает, что спецслужбы дали ему задание найти исполнителей для похищения беглецов из России.

Да. Это сразу усугубляет ситуацию.

И он говорит, что с ним встречались люди, когда он ездил в Крым уже после аннексии, чтобы проведать свою недвижимость. Это один из вариантов. Служба безопасности Украины по этим пленкам открыла уголовное производство, но пока что оно не расследовано, и, к сожалению, нам не ответили, был ли он идентифицирован по голосу на этих записях. Так что тема не закрыта.

А что должна в этом случае делать украинская власть?

Здесь многоуровневая проблема. Во-первых, я бы выделила в отдельную категорию военных. К сожалению, государство не обеспечило тех, кто остался верен присяге, вышел на материк, например, морпехи, которые полтора года стояли и держали направление Широкино под Мариуполем. Практически все они здесь без квартир. До сих пор никто из них не получил квартиры. Многие, кстати, первые зимы зимовали на кораблях… Офицеры! У них там остались семьи в служебных квартирах – это разорванные семьи, и они их посещают, это известно всем. Это один фактор риска. Этого не должно быть. Тем более, после того, как в Крыму массово стали захватывать так называемых «украинских диверсантов» из числа отставников или военных аналитиков. И мы понимаем, насколько это рискованно. То есть военные должны быть обеспечены жильем, а то жилье, которое находится в Крыму, не должно засчитываться как уже предоставленное государством. Во-вторых, для людей, которые подвержены такому риску, – это проверки, которые осуществляются при назначении на государственные должности, особенно тем, кто имеет доступ к государственной тайне. Этот вопрос должен стоять, я бы сказала, жестко. Потому что люди, особенно которые совмещают бизнес с политикой, должны быть в зоне особого внимания. Но в зоне внимания кого? Ведь среди тех, кто в зоне особого внимания, присутствуют также и те, кто должен за этим следить. Я имею в виду самих представителей украинских спецслужб. Среди которых ко многим есть много вопросов. Например, мое расследование о бизнесе жены первого заместителя главы СБУ господина Маликова, который не был задекларирован в его бумажной декларации за 2015 год. Мы выявили несколько фирм, которые ему принадлежат, работают и на оккупированной территории, и на территории Киева, недвижимость, которая не была задекларирована и находится в Крыму. Это тоже вопрос.

То есть получается, что вы не должны быть чиновником, у вас не должно быть доступа к гостайне, если у вас есть бизнес или какое-то крупное имущество в Крыму?

Во-первых, вы не должны быть чиновником, у которого есть бизнес на оккупированной территории.

Это сложная тема. Мы надеемся, что каким-то образом эта проблема исчезнет.

Это вопрос политической коррупции в том числе, понимаете? А борьба с коррупцией в нашей стране не закончится еще долго.