Называть вещи своими именами: о ненависти, толерантности и роли медиа в освещении остро социальных тем (от редакции)

25 июня 2018 15:50

Вночь на24июня группа молодых людей напала наромский табор изарезала человека. Убитый— ромский юноша. Его звали Давид Пап. Ему было 23года.

Мырассказываем эту новость, как идесятки других СМИ. Мытакже добавляем информацию, которая предшествовала убийству: «напомним, 22апреля 2018 года члены праворадикальной организации С14 разобрали исожгли лагерь ромов наЛысой горе вКиеве» и«7июня представители „Национальной дружины“ заявили оразгоне поселения ромов вГолосеевском парке Киева ипоставили имультиматум».

Можно добавить иеще более широкий контекст: тогда-то итам-то группа дата/ место праворадикалов напала напредставителей ЛГБТ/ феминисток/ сорвала показ фильма/ выставку/ презентацию книги/ дискуссии. Или еще шире: объявила кого предателем/ сепаратистом/ недостаточным патриотом/ недостаточно женственным/ мужественным, одним словом— недостаточным украинцем.

Что это зановости? Кто ихсоздает? Икак оних рассказываеммы, украинские медиа?

Втечение нескольких месяцев проведены десятки эфиров, написаны сотни статей, интервью идаже опросов натему толерантности инасилия вотношении отдельных социальных групп. «Геи против правых», «Московский патриархат против Киевского», «ромы против украинцев». Номысмогли донести дозрителя или читателя этими материалами? Кого призвал кдискуссиям? Что именно противопоставили? Мы, журналисты— неполитики, несоциологи, немеждународные организации.

Илимы, медиа, четко указали наманипуляцию, популизм, наконец— наложь? Кто указал нато, что ультраправые группы выражают небогом данные и конституцией защищенные взгляды намироздание игосударственное устройство, апрямо иоткрыто призывают кнасилию? Кто напомнил обответственности заэто? Алюбителям исторических экскурсов— отом, ккаким последствиям это приводит? Кто назвал язык вражды иненависти своими именами, неманипулируя понятиями «свобода слова» и«демократия»? Собственно, кто изнас понимает, что такое эта демократия?

Четыре года мыживем вусловиях информационной войны, которая родилась отразмывания границ между правдой иложью, которая разрушала понятие государственных институтов, обещая эфемерное «народовластие» идругой «безграничный референдум». Номы-то таки кое-чему научилиськак общество, что-то уберегли, а что-топостроили заново. Армия, волонтеры иГромадское вещание— все, кто что-то умеют иочень хотят что-то делать вэтой стране, давно ушли сМайданов ивпряглись впостроение институтов.

Нонемыли сами— украинскиемедиа — продолжаем стыдливо прятать глаза отреалий ультраправого насилия? Немы ли между собой— скрыто ипублично — повторяем мантру: «Это кремлевский фейк»— так, будто это Кремль выставляет нам порог профессиональной чувствительности, разве Кремль завтра несоздаст еще какой-то фейк? Или говорим, что правые движения— радикальные, нонастоящие патриоты, иуверяем, что еслибы неони, Украинабы уже четыре года существовала под контролем Российской Федерации.

Немыли сами продолжаем заигрывать стеми, кто ходит надискуссии икинопоказы сбитами, ножами игазовыми баллончиками, предоставляя площадку нападающему рядом сжертвой? Немы ли продолжаем подменять понятия консерватизма иоткровенного людоненависничества? Каждый консерватор, как икаждый либерал держит всвоих руках законные инструменты для отстаивания своих политических взглядов. Разве незаэти инструменты иправа мывоюем, вчастности, навостоке?Ведь для того, чтобы конкурировать идеями,ненужны нидубинки, нигазовые баллончики, ниножи.

Мы, украинские медиа, перестали называть вещи своими именами. Аможет никогда инеделали этого. Если это так, то сейчас —самое время. Вчера воЛьвове убили молодого ромского мужчину. Попредварительной информации следствия— это сделали несовершеннолетниемолодыелюди изультраправой группы. Также, как иполиция, подменяет преступления напочве ненависти «хулиганством», нерасследуетих, ненаходит тех, кто это сделал, даже если ихлица видно навидео, мы, украинские медиа, разоблачая ненависть, нетерпимость, ложь иманипуляции, тоже несем ответственность заэто убийство. Как же мы будем дальше рассказывать эту историю?