«Немцов был уникален в плане своей открытости»

9 октября российскому оппозиционному политику Борису Немцову исполнилось бы 57 лет. В Киеве 5 октября прошла премьера документального фильма “Мой друг Борис Немцов”. Его автор - 25-летняя Зося Родкевич, студентка студии Марины Разбежкиной. 3 года она ходила за Немцовым с камерой буквально по пятам. В итоге получился фильм о живом, открытом политике, который ничего не скрывает. В интервью “Громадскому на русском” Зося Родкевич рассказала о том, как ей удалось подружиться с Немцовым и с кем еще из политиков она хотела бы прожить такую киножизнь.

Хочется поговорить сначала о том, как называется твой фильм. Он называется «Мой друг Борис Немцов». По свидетельствам многих людей, которые знали Бориса, он и был таким человеком-другом. С ним действительно многие дружили. Чем для тебя была дружба с Немцовым? Где была граница, когда ты поняла, что этот человек может считаться другом? Насколько вы успели сблизиться за то время, что снимался фильм?

У меня изначально было очень предвзятое отношение, и я всегда обходила Немцова стороной. Если надо было его снимать, то я всегда пыталась найти замену. В моем представлении это был дяденька из детства, из телевизора, “старый либерал”, короче говоря, мне не особо было интересно с ним общаться. И так сложились обстоятельства, что никто, кроме меня, не смог поехать. Мы ехали в одном купе, очень много говорили и очень быстро действительно стали друзьями. Борис очень легко сходился с людьми и пытался разговаривать на языке любого встречного человека, будь то какой-то высокопоставленный чиновник или просто бабушка из соседнего двора.

Я заметила в самом фильме что вокруг Немцова сразу видно антигероев, или людей из той же оппозиционной тусовки очень сильно от него отличались. И видно, что этот человек, какого-то другого полёта.

Я могу сказать, что он был уникален в плане своей открытости. Я не знаю ни одного другого политика - ни оппозиционного, ни, тем более, из правящей партии, который настолько близко позволяет к себе подходить. У которого нет прямо никаких запретных тем. И который с такой честностью и искренностью может вести себя перед камерой. Я больше таких людей не знаю.

Я знаю, что пока ты снимала кино о Немцове, у тебя появились кадры с другим его другом Павлом Шереметом. Почему ты не включила их в фильм?

У меня не очень много кадров с Шереметом, потому что у нас была договоренность с Борисом, что совсем поздние ужины и выпивания я не снимаю, потому что людям на них нужно расслабиться после тяжелого дня. У Немцова действительно была масса встреч в течение дня. Потому Павел Шеремет останется в моей памяти, потому что мы проводили какое-то количество времени вместе, но я не особенно снимала, а просто общалась.

Но все-таки что это были встречи?

Это были ужины, дружеские ужины. А потом Борис делал доклад о воровстве на олимпиаде и вообще об олимпиаде в Сочи. И тогда Павел приехал и поддерживал его. Он надо мной вообще смеялся, потому что у меня тогда были дреды, и он фоткал меня в инстаграм и говорил: “Ничего себе, какие теперь журналистки», хотя я не работала как журналист, я работала как режиссер. Ему было сложно понять, что я вообще делаю, почему я прилипла с камерой к Борису, почему Борис меня не отгоняет и разрешает все снимать. Ему как-то тяжело было въехать в то, что вообще происходит.

А почему ты вообще согласилась снимать Немцова так долго? И вообще этот протест, чем он был для тебя, тот российский протест 11-12-го годов?

Это была моя работа. Я получала задания, в основном это были съемки на политические темы для проекта “Срок”. И поскольку мы с Немцовым подружились, то мне легче всего было его снимать для роликов. Что для меня протест? Ну, у меня большое разочарование в протесте, потому что сейчас люди стали абсолютно равнодушны, протест заглох. А те, кто использовал в 2012-м году недовольство и возмущение людей в своих карьерных целях, они же и продолжают выезжать на всех этих историях. Мне грустно смотреть на то, во что превратился протест сегодня. Тем более, когда мы можем сравнить ваш Майдан и наши митинги несчастные.

Тем не менее в твоем фильме есть моменты, где сняты эти митинги. Там изображен некий подъем. Ты ведь постоянно пересматриваешь эти кадры, насколько у тебя изменилось отношение? Есть какая-то ностальгия по протестным временам?

Да, конечно, я скучаю. И я подумала, и хочу дополнить ответ на предыдущий вопрос, почему я этим занималась. Мы были свободны в выборе формы. Во всех событиях, на которые меня отправляли, я должна была увидеть кино. То есть не сделать новость, а увидеть настоящую кинематографичность. То есть это мог быть абсолютно “левый”, незнакомый человек, но если он делает что-то такое, что тебя завораживает, то ты мог снять его сколько угодно, как угодно. И конечно, я скучаю по тем временам свободы, возможности творить, что хочешь. И лазить везде! С другой стороны, сейчас многие люди ностальгируют по Советскому Союзу, но я понимаю, что они ностальгируют по своей молодости, потому что она проходила как раз именно в это время. Я надеюсь, что я скучаю по всему этому не так, как пенсионеры по “совку”.

Если бы тебе сказали сейчас: “Зося, вот есть темы, ты снимаешь политическое кино, но тебе самой надо выбрать героя”. Ты бы кого выбрала из современной России? Кого бы ты хотела вот так постоянно снимать с камерой?

Из политиков никого, наверное. После того, как вышел фильм, мне предложили (в Нижнем Новгороде был показ) люди из партии РПР-ПАРНАС на них работать. Снимать для сентябрських выборов. Но я отказалась, потому что не хочу быть ангажированным режиссером, который снимает какую-то политическую историю по заказу. Наверное, ваш вопрос не об этом был, но так я смотрю на представленных народу политиков - и никто меня не возбуждает в плане съемок.

Навального не хочется поснимать?

Навальный мне не нравится. Мне кажется в нем столько… он как Путин наоборот. В нем столько внутренней цензуры. Я снимала его, но не хотела бы этого делать в будущем, он мне не нравится.

А про кого хотела бы снимать?

Меня интересует такой человек, как Тимур Мацураев. Это чеченский бард-джихадист, он поет романтические песни о джихаде, живет в ущелье и занимается джихадисткой деятельностью. Очень много людей, послушав его романтические песни, берут оружие и идут убивать. Но, с другой стороны, я понимаю, я молодая девушка, как я туда поеду? И мне нужна в любом случае мужская поддержка, желательно местная. В общем, это очень сложно все в организационном плане, но это моя мечта, если честно.

Ну, наверное, и про анархистов тебе было бы снимать интересно.

Не знаю, я пыталась в Германии снимать про местный “черный блок”. Я много снимала, но у меня в итоге не получилось. Анархисты - довольно закрытые ребята, они не всё готовы показывать, и иногда бывает, что просто не складывается кино. У меня очень много проектов, которые я не довела до конца. Об анархистах в том числе. Но самый интересный для меня персонаж - Тимур Мацураев.

«Громадское на русском» 8 октября 2016 года

Ведущая: Екатерина Сергацкова

Мы рассказываем о том, что на самом деле происходит в Украине и на постсоветском пространстве. Следите за событиями!