«Он с удовольствием служил, сейчас у нас это престижно», — мать российского военного Агеева

Авторы: Настя Станко, Игорь Бурдыга

22-летний житель Алтайского края Виктор Агеев 25июня попал вплен вовремя боев между украинской армией исилами луганских сепаратистов под селом Желобок. СБУ называет его ефрейтором российской армии. Винтервью сам Агеев также подтвердил, что вмарте 2017 года подписал контракт сВооруженными силами РФ.

Официальные российские власти вот уже месяц опровергают эту информацию. Всамопровозглашенной «ЛНР» Агеева называют бойцом местной «народной милиции».

Светлана— мать Виктора Агеева— вместе сжурналиста «Новой газеты» Павлом Каныгиным наминувших выходных посетила сына вСтаробельском СИЗО, где оннаходится навремя расследования СБУ. Уже вКиеве она наняла для сына нового адвоката, вместо назначенного через систему бесплатной правовой помощи— имстал Виктор Чевгуз, известный своим участием вделе Надежды Савченко.

«Громадское» поговорило соСветланой Агеевой, Виктором Чевгузом иПавлом Каныгиным вкиевском аэропорту Жуляны, где Агеева сКаныгиным ожидали самолет вМинск— обитогах встречи спленным, перспективах обмена иего участии ввойне наДонбассе.

Расскажите, вкаком состоянии ваш сын, вкаких условиях его содержат ичто его беспокоит?

Светлана Агеева: Ядумала, что онхуже будет выглядеть. Грустный, подавленный, глаза потухшие, несравнить, каким онбыл раньше. Ну, конечно, как вСИЗО можно себя чувствовать? Ноговорит, что условия вполне приемлемые, нежалуется. Сказал, что нанего неоказывают давления.

Всвоих интервью вырассказывали, что оночень хотел быть военным. Изменилосьли сейчас его отношение?

Янезнаю, мынеуспели обэтом поговорить. Нам дали всего 20минут. Вообще онсудовольствием срочную службу проходил. Унас сейчас это престижно, молодежь судовольствием идет вармию, условия хорошие посравнению стем, что было. Онфизически крепкий, некурит, непьёт, ему все это нравилось...
Новот сейчас ониз-за этого вСИЗО...
Да, да, мыбудем еще беседовать обэтом... Пока ничего немогу сказать, ничего незнаю, немогу разобраться...

Выиранее винтервью говорили, что неможете разобраться. Сейчас вам стало понятнее, каким образом оноказался вСтаробельском СИЗО?

Нискем янеговорила, мне никто ничего нерассказывает. Соследователями янеговорила, ссыном мынеуспели... Надеюсь, что вдальнейшем ябуду получать информацию.

Выговорите, что сейчас вРоссии престижно быть военным. Нопри этом выже обращались кроссийской армии, командиры которой почему-то никак непомогают вашему сыну выбраться изСИЗО?

Яобращалась только врайонный военкомат поместу жительства. Там ничего незнали иквоенным ябольше необращалась?

Верители вы, что военное командование незнало, где ваш сын?

Янезнаю, как вам ответить наэтот вопрос.

Ато, что оннаДонбассе воевал, выпонимаете?

Непонимаю, незнаю, честное слово.

Вызнаете, что действия вашего сына квалифицируются вУкраине как терроризм?
Да, знаю изСМИ.

АВиктор вам нерассказывал, что онделал наДонбассе икак оказался вСИЗО?
Честно, мынеуспели обэтом поговорить. Конечно, ясказала, что буду делать все возможное, чтобы вытащить его. Вообще, мыговорили больше про семью, яего просила непадать духом. Новремени катастрофически нехватило.

Оннебоялся говорить? Вашу встречу организовала Служба безопасности Украины, аименно ихследователи изанимаются расследованием дела...
Якак-то незадумывалась обэтом. Номыособо ничего такого инеговорили, что моглобы быть использовано против нас. Явообще-то человек далекий отполитики иунас сФСБ никогда несталкивалась. Для меня все это вновинку.

Вынепереживаете, что ваша публичность, ваши обращения кпрезидентам через «Новую газету» могут негативно повлиять наход дела? Или привести ккаким-то неприятностям вРоссии? Возможно, власти будут вас отговаривать отпоездок?
Нукак можно отговорить мать помогать своему сыну? Его интересы для меня напервом месте. Публичности яособо небоюсь, даинеощущаюее.

Ивсе-таки обвинения против вашего сына здесь очень серьезные. Поукраинским законам онможет быть признан террористом. Апороссийским получается— вроде как военный, выполнявший приказ... Как выотноситесь кэтой коллизии?
Для меня коллизия— это куда онпошел, икак онвообще оказался наДонбассе. Буду выяснять.

Высегодня были вроссийском посольстве. Ятак понимаю, что довашей встречи ссыном никто изпредставителей российской власти его непосещал иникакой помощи сюридическим сопровождением неоказывал, да?
Янезнаю, были они или нет. Наверное, существуют процедуры какие-то, временные рамки. Наверное, еще посетят.

Ачто вам сказали впосольстве?
Адвокат Виктор Чевгуз: Российское консульство принимает самое активное участие сейчас, сними есть договоренность осотрудничестве. Они обратились вСБУ, сейчас проходят первоначальные следственные действия, апосле этого будет встреча. Новзаимодействие сконсулом есть.

Аеще одно свидание вам дадут?
Чевгуз: Дадут-дадут, куда они денутся.

Журналист Павел Каныгин: Мыполучили заверения, что, во-первых, Россия будет добиваться встречи дипломатов сефрейтором. Вовторых— она его небросит изадействует какие-то механизмы, чтобы вести дальше разговор обобмене.

Посхеме как сЕрофеевым иАлександровым: сначала суд, обвинительный приговор, затем помилование иобмен?
Каныгин: Насколько японял, есть разные варианты, ноприблизительно так, поэтой схеме.

Консулы признают Агеева российским военным?
Каныгин: Тедипломаты, которые находятся вКиеве, уходят отответа наэтот вопрос. Понятно, ихзадача сейчас— помочь гражданину России втюрьме, азатем вернуть домой. Его статус комментируют другие люди— представители Минобороны России, которые говорят, что неимеют кнему никакого отношения.

Павел, тыдавно пишешь овойне наДонбассе, при этом пытаешься наладить связь россиян, которые попали вплен, сродственниками Это невступает вконфликт ствоей журналистской работой?
Да, конечно, это вкакой-то степени уже нежурналистика. Ксожалению, заниматься сейчас вРоссии чистой журналистикой практически невозможно. Нопомогать как-то людям надо. Язнаю, что будь унас другая ситуация, аРоссия былабы чуть более правовой страной, тодля освобождения Олега Сенцова или, допустим, Станислав Клыха, достаточно былобы редакционной заметки— рассказать эту историю, сообщить оней, ипод давлением общественного мнения власть былабы вынуждена что-то решать. Но, ксожалению, вРоссии практически несуществует института общественного мнения. Поэтому работу, которую должны делать общественные организации, государственные институции, адвокаты идипломаты, приходится делать журналистам. Мыделаем это неочень хорошо, потому что неумеем это делать. Но, что поделаешь, такая вот унас страна.

Ктебе обратились сСБУ или Администрации президента Порошенко, чтобы тыпомог организовать эту встречу?
Сначала Светлана Агеева обратилась кПетру Порошенко спросьбой помочь увидеться ссыном. Мыееопубликовали, втотже день нанас вышли представители администрации Порошенко исообщили, что принципиально решение принято, надо организовывать. Конечно, надо сказать большое имспасибо, что так оперативно отреагировали. Сгуманитарной точки зрения это было очень достойное решение.

Еслибы какая-то украинская газета обратилась кПутину спросьбой организовать свидание родственников вОлегом Сенцовым, боюсь реакции небылоб неточто впервый день— еебы небыло вообще. Конечно, для украинских властей это очередная возможность продемонстрировать европейский вектор. Говорят, что это пиар, новсе равно это хорошая история, которая демонстрирует гуманность иприближает окончание войны.

Для тебяже нестоит вопрос: естьли российские военные наДонбассе? Тынераз видел ихивполях, инасуде. Почему, по-твоему, для Светланы Агеевой это все еще вопрос?
Светлана Агеева, насколько японимаю, никогда неотрицала, что еесын оказался наДонбассе соружием вруках. Что касается меня, тоя— российский журналист ипишу прото, что Россия воюет наДонбассе, втом числе ипотому, что хочу, чтобы моя страна стала лучше. Эту войну развязала Россия иона должна ееостановить, перестать посылать туда своих солдат, которых она потом бросает. Ироссийские читатели должны знать такие истории.
Это ведь своего рода прорыв: доСветланы Агеевой матери, попавших вплен российских солдат боялись сюда ехать. Мать сержанта Александрова говорила мне винтервью: «Боюсь правосеков, они меня возьмут взаложники ибудут пытать». Поэтому яготов помочь иродственникам Олега Сенцова иСтанислава Клыха, но, мне кажется, что этим должны заниматься втом числе иукраинские журналисты.

НаДонбассе идет война между Украиной иРоссией— война гибридная, необъявленная, подлая. Нопообе стороны воюют военные икним стоит принимать нормы военного права. Неотносится кпленным как ктеррористам. Всю ответственность заэту войну должно нести военное игражданское руководство, которое ееразжигает, анесолдаты, выполняющие приказ.

Громадское прощается сматерью Агеева нарегистрации вкиевском аэропорту Жуляны. Работники аэропорта традиционно просят показать загранпаспорт. Она отвечает, что его нет.

—Как нет? —удивляются работники аэропорта.

—Выновости смотрите, читаете? —вмешивается Каныгин.

Агеева показывает какой-то документ.

—Свашей пограничной службой согласовано. Для человека сделали исключение.

Проходит еще буквально минута, работники что-то выясняют телефоном ивыдают Агеев посадочный билет насамолет вМинск.