Парад — 2019: почему он нужен мне

О параде я знаю не понаслышке. Летом 2016-го, нас, свежих ветеранов российско-украинской войны, мобилизовали для участия в параде на 25-ю годовщину Независимости Украины.

В разгар августа 2016 года пришла повестка из военкомата: вызвали на очередное собрание. С виду это была такая же повестка, как и тогда, в 2014-м. И так же, как и тогда, я пришел в военкомат.

...По дороге думал, что же это могло быть. В конце концов, в 2014-м меня уже вызывали на 10-дневные сборы, которые вдруг превратились в военную службу в районах интенсивных боевых действий.

Поэтому перед походом в военкомат мне на минутку показалось, что это начинается новый круг боевого опыта.

Не скажу, что я обрадовался — радости не было, паники тоже. Было ледяное спокойствие, холодок внизу живота, как перед боем, и убеждение, что от судьбы не уйдешь.

Единственное, что не укладывалось в схему, к которой я готовил свое сердце: зачем сказали взять с собой награды...

А потом нас посадили в поезд, который шел не на восток, а в столицу: тогда в воинской части под Киевом собирали ветеранов из всех регионов для участия в военном параде. Нужна была одна коробка, кажется, 12 на 10 человек. Так я стал частью коробки.

Раньше я думал, что парад — это праздник, а оказалось — это труд, кровь и пот.

Это десятки часов на плацу в самую жару. Это две генеральные репетиции: одна в части, другая — на Крещатике. Это куча военных и жесткая дисциплина.

Что запомнилось? Жаркий плац, растертые ноги, постоянный недосып — от криков воюющих во сне собратьев.

Ветераны, еще и мобилизованные во второй раз, это просто отдельная категория людей.

Что им можно сделать? Выгнать? Не заплатить денег? Накричать?

У временных командиров отличий и звездочек вместе взятых было меньше, чем у парней наград. Поэтому отношения строились своеобразно.

Как-то за день до первой генеральной репетиции мы отгремели берцами по расплавленному асфальту где-то часа три, но результат был, мягко говоря, не очень. Даже командир части не знал, что нам сказать, чтобы подбодрить и вообще, что делать дальше.

В сердцах махнул рукой и сделал нам маленькую передышку перед очередным проходом.

И тут в толпе один пожилой боец вдруг громко говорит: «Ребята, мы же войну прошли и все сделали, как надо! Неужели мы не сможем им сделать праздник? А?».

Коробка тут же как-то собралась, подтянулась, и как-то так упорно промаршировала мимо трибуны, что командир части даже кепку снял в знак благодарности.

За участие в параде я получил «Благодарность» от Министра обороны и Главнокомандующего. И еще в придачу — бесплатный комплект новой формы.

Только главная награда была не в этом.

Я скажу банальные вещи: в повседневной жизни трудно догадаться о том, что я воевал. Я принципиально не ношу милитари: никаких военных ботинок или кителей, похожих на военную форму. Хотя мне есть, что вспомнить: Саур-Могила, Южный котел, оборона ДАПа и Мариуполя.

Так же как и моим друзьям. Нам не стыдно, но мы и не гордимся.

И реакция людей бывает неоднозначной. Даже несколько дней назад на фестивале «Зеленая волна» в Одессе к моему товарищу писателю, ветерану АТО Василию Поддубному возле выставочной палатки литературы приколупалось ватное сепарское тело. Мол, вы фашисты, бандеровцы... Тело проклинало ветеранскую литературу и флаг 28-й бригады.

...А тогда, когда мы шли в колонне, нам аплодировали простые люди и отдавали дань военные. И я понимал, что все было не зря.

Потому что только в моем подразделении было четверо погибших и более тридцати раненых. А самое ужасное, что произошло со мной на войне — это даже не обстрелы, а глаза пятилетнего сына старшего сержанта Сергея Ерошенко, когда мы с командиром пришли к семье погибшего вручать орден.

Поэтому сейчас мне все это надо: и благодарность, и новая форма, и цветы от прохожих. Даже если для кого-то это мелочи, для меня — нет.

Это меня лечит от моих воспоминаний и моих сомнений.

К сожалению, новому Главкому всего этого не нужно.

Его не было с нами в Южном котле.

Его не со мной на Саур-Могиле.

Не было в ДАПе.

Кажется, даже в мыслях не было.