«Понимаю, что Саша в Крым уже не вернется», — интервью с матерью Кольченко

Наталья Гуменюк

Александр Кольченко объявил голодовку 31 мая с единственным требованием — освободить другого заключенного Кремля, Олега Сенцова, который голодает уже третью неделю. Мало кто может представить, что ребята, чьи имена теперь связаны, до сфабрикованного судебного процесса по существу не были знакомы, хотя и проходят по делу как соучастники.

Они пересекались на Евромайдане, но ситуативно. Затем пообщались на суде в Ростове-на-Дону в 2015-м. И некоторое время сидели в разных камерах в Челябинске, где отбывает срок Кольченко (Сенцова перевели в Иркутск, а затем — на Ямал). Об этом рассказывает мать Саши — Лариса Кольченко. Она живет в родном Симферополе, где сейчас ухаживает за больной матерью. В отличие от Сенцова, Кольченко соглашается на свидание с матерью, хотя получить разрешение на такие встречи удалось не с первой попытки. За время заключения Лариса Кольченко трижды приезжала к Саше на свидание в колонию. В последний раз — в октябре прошлого года. Планировала приехать в этом году в апреле, долго ждала разрешения, но Саша попросил подождать.

О голодовке приговоренного к 10-ти годам заключения сына узнала из СМИ. Боится, что по этой причине его изолируют и увидеться с ним она не сможет.

Громадское встречалось с Ларисой Кольченко в марте 2018, накануне поездки на Урал, где сидит Саша, во время подготовки фильма «Этапом через пол-Земли: История заключения Сенцова и Кольченко».

Лариса, когда вы впервые увиделись после задержания Саши?

Я его увидела только в Ростове на суде через полтора года. Пока он был в Лефортово, нам не давали свидания. Было очень тревожно, страшно. Я ждала первого свидания. Я его не видела полтора года — можете себе представить, как это все... Первое свидание такое тяжелое было. Я даже не могла к нему прикоснуться — говорили через стекло, по телефону. Но хотя бы увидела его.

Александр Кольченко во время заседания Северо-Кавказского военного окружного суда России в Ростове-на-Дону, август 2015. Фото: Антон Наумлюк (RFE / RL)

Вы ездили в Копейск? Расскажите.

Ну в прошлый раз я ездила на длительное свидание в Копейск в октябре месяце. Я уже третий раз посетила Сашу. Очень тяжелые переживания.

Первый раз я, конечно, очень боялась этого свидания. Не виделись полтора года до этого свидания. Боялась, что тюрьма повлияет на него. Когда я с ним встретилась, увидела прежнего сына Сашу.

Его это абсолютно не озлобило, он такой же позитивный, как и был раньше до всего происходящего.

О колонии он говорит очень неохотно, повторяет: «Мама, все нормально». Больше спрашивает, что происходит в Крыму, в Украине, о друзьях, подругах. Его очень интересует, что происходит во всем мире.

Многие не понимают, сколько нужно ждать свидания. Какие там правила, для этого нужно разрешение. Как эта система работает?

На длительное свидание положено писать заявление. Оно пишется в начале месяца, потом его рассматривают до конца месяца и назначают свидание. Последний раз я попала на это длительное свидание только с третьей попытки. Мы ждали этого давно, и Саша написал заявление первый раз — нам отказали, и сказали что очень много желающих попасть на длительное свидание. Второй раз заявление потерялось. И когда он пошел в администрацию колонии  разбираться с этой пропажей, сказал, что больше писать не будет, а будет с адвокатом обжаловать действия администрации колонии. Тогда оно «чудесным» образом нашлось и было подписано. И вот с третьей попытка я попала на свидание.

Въезд на территорию исправительной колонии №6 в городе Копейск, где содержат украинского политзаключенного Александра Кольченко, Челябинская область, Россия, 29 марта 2018. Фото: Анна Цигима / Громадское

Территория колонии №6 в городе Копейск, где содержат украинского политзаключенного Александра Кольченко, Челябинская область, Россия, 29 марта 2018. Фото: Анна Цигима / Громадское

А что такое длительное свидание? 

На длительное свидание положено трое суток. Есть закрытое помещение гостиничного типа и там есть общая кухня, общий санузел и комнаты. Там можно находиться три дня, готовить и жить.

Что вы могли ему привезти? Как часто такие свидания могут быть?

Они положены каждые три месяца. Четыра раза в год могу ездить. Но у меня получается всего два раза в год. Конечно, хочется привезти очень много, но положена большая передача — 20 кг. На длительном свидании хочется вкусной домашней едой накормить. Испечь что-то, чем-то его побаловать.

Чем вы его кормили в прошлый раз? Что готовили, что он хотел?

Даже удалось испечь пирог. Кухня, конечно, не очень приспособлена к этому, но все же как-то удалось.

Что он вообще любит?

Он в еде неприхотливый, не переборчивый. Хотелось его разными вкусностями накормить. Везла в основном крымские продукты, потому как хотелось чем-то домашним, фрукты крымские отвезти.

Мама заключенного в России Александра Кольченко, Лариса Кольченко, во время интервью Громадскому, АР Крым, 5 марта 2018. Фото: Александр Назаров / Громадское

Как выглядит город, где находится колония?

Это маленький шахтерский городок,  его собираются сделать пригородом Челябинска. Он недалеко от него расположен. Я его таким и представляла, небольшой городишко.

Все серое, хмурое, голые серые коридоры. Это все, что я увидела в общежитии для длинного свидания. Тяжело, конечно, быть там, пройти через эти унизительные обыски и осмотры перед свиданием.

Надо сдать личные вещи, ничего с собой брать нельзя. Сдаешь сначала продукты на проверку, чтобы ничегозапрещенного не пронесли, а потом уже сам проходишь осмотр.

Вы пишете ему письма, получаете от него? 

Письма Саша не любитель писать. Письма получаем где-то раз в месяц. Иногда выдается случай позвонить ему по телефону.  В основном он может наговориться по телефону. Пока дойдет письмо, некоторая информация уже устаревает. Общаемся вот так.

Это же все денег стоит, я так понимаю — поехать...

Поездки — да, это очень дорогостоящие мероприятия. Это надо и на дорогу, и передачу передать, и вещи теплые на зиму ему собирала. Но нам помогают. Я очень благодарна всем, кто оказывает помощь, поддерживает.

Кто у вас здесь?

Я живу с дочкой, которая тоже поддерживает нас. Но к Саше она еще ни разу не смогла слетать. [...] Ей 35 лет. Это старшая сестра Саши.

Вы сказали, что Саша не изменился в колонии. Какой вообще Саша?

Он добрый, мягкий такой. Колония его не изменила совсем. Он такой же и остался.

Я думаю, что он как-то там сосуществует со своими сидельцами. У него мягкий характер, не конфликтный. Не возникает сложных ситуаций.

Большую часть времени он читает. Занялся английским языком в колонии. Иногда ходит в спортзал. Он хочет устроиться на работу, чтобы получить какую-то рабочую специальность, чтобы время быстрее шло. Ему в этом отказали. Сказали «с таким набором статей нам не нужен». Чтобы не терять времени зря — он занимается самообразованием. 

Вход в административное здание колонии №6 в городе Копейск, где содержат украинского политзаключенного Александра Кольченко, Челябинская область, Россия, 29 марта 2018. Фото: Анна Цигима / Громадское

Вы еще в Ростове, по-моему, передавали ему (книги) Франко. Какие вообще просил книги тогда?

Ивана Франко я ему передала, ребята собрали трехтомник еще в Симферополе, и вот он возит до сих пор все эти книги с собой. Везде, где он побывал, и в Ростов возил, и в Челябинске сейчас, но в Челябинске его заставили сдать на склад эти книги, потому как там украиноязычная литература не разрешается, но он все возит с собой. 

Как он получает книги и какие просил последнее время?
Я заказываю бандеролью, через интернет-магазины. Передавать их трудно, они проходят цензуру. На украинском языке вообще ничего не пропускают.  В последнее время увлекся педагогикой, психологией. Читал Макаренко, Сухомлинского. Много читает по социологии, психологии. Пользуется библиотекой, которая есть в колонии.   

Александр Кольченко, фото из личного архива

На что сейчас надеетесь? На обмен?

Конечно, очень надеемся на обмен. Очень надеемся, что его так не бросят, обменяют. Он оптимист по жизни, не падает духом, будем надеяться. Я верю, что наших ребят — и Олега, и Саши — вскоре также обменяют.

Что Саша любил и любит в Крыму? Может, есть какие-то места, эта земля что для него?

Он Крым очень любил. Любил ходить в походы, путешествовать. Практически обошел весь Крым. Он начал ходить в походы уже в старших классах, с друзьями. Много мест посетил. Побережье все обходили, в горах лазили. Наверное, специальность себе такую выбрал, он учился в Таврическом национальном университете. Закончил два курса университета, и выбрал специальность географического факультета — туризм.

Я даже не знаю, как сложилась бы его судьба. Наверное, занимался бы чем-то в Крыму, каким-то туристическим, может, бизнесом. Будем надеяться, что он продолжит учебу.

Его, кстати, в киевском университете восстановили, чтобы продолжить дистанционное обучение, но нам пока не разрешили. Пытаемся добиться продолжения учебы, но не знаю как получится.

Я с сожалением думаю, что мне со временем придется покинуть Крым. Я всю жизнь прожила здесь. Я из Симферополя. Будет, конечно, очень тяжело.

Я понимаю, что Саша уже в Крым не вернется, придется нам перебираться на материк. Куда — еще не знаю, не решили.

Сашу спрашивала на длительном свидании, куда бы он хотел, но он говорит, надо сначала оттуда выйти, потом осмотреться и решить уже. Однозначного ответа он еще не дал, куда бы он хотел. Многие друзья уехали во Львов, его туда приглашают. Как сложится его дальнейшая судьба, пока не могу сказать.

За забором колонии №6 в городе Копейск, где содержат украинского политзаключенного Александра Кольченко, Челябинская область, Россия, 29 марта 2018. Фото: Анна Цигима / Громадское

За забором колонии №6 в городе Копейск, где содержат украинского политзаключенного Александра Кольченко, Челябинская область, Россия, 29 марта 2018. Фото: Анна Цигима / Громадское

Каким для вас стал 2014-й, как вы узнали о том, что Сашу задержали? Я понимаю, что это очень тяжелое воспоминание, но какой-то один из этих вопросов нам нужно задать. 

Сашу задержали 16 мая, в центре города, он шел по улице с друзьями и был задержан сотрудниками ФСБ. В тот же день у нас дома произошел обыск, ему сначала вменяли массовые беспорядки, но потом это все нарастало, как снежный ком, и вылилось в статью «Терроризм». 

А кто вам сообщил, как вы узнали?

Когда Сашу задержали, их сначала забрали в отделение, а потом уже там был выписан ордер на обыск и вместе с Сашей приехали к нам домой. Перевернули все в квартире и, конечно, ничего не нашли. Изъяли оргтехнику у нас, телефоны и Сашу забрали. Я его увидела только на суде, спустя полтора года. Неделю он находился в следственном изоляторе в Симферополе, потом его отправили в Москву. Конечно, мы не думали, что все это так закончится. Ребята сами не ожидали.

Пока Сашу задерживали, вы могли поговорить, пока он был дома?

Да, я могла поговорить, но я старалась ходить следом за всеми сотрудниками, которые проводили у нас обыски. Я знала, что у нас ничего предосудительного в квартире не найдут, но я очень боялась, что могут что-то подбросить. Саша вел себя спокойно, он не ожидал, что все так обернется, не думал, что его задержат и отправят в Москву и что, в итоге, он получит такой приговор.

А они с Олегом потом на суде были вместе?

Да, и в Челябинске он были, но в разных камерах. До Челябинска они ехали вместе.

Саша не говорил за то время, пока они были в суде или еще где-то там, они могли пообщаться?

Вот в суде они только и могли, пока их везли в автозаке и в суде могли короткое время пообщаться, за все это время.

Саша про Олега что-то рассказывал?

Он мало что мог рассказать, потому что они и знакомы-то не были между собой. Все фигуранты этого дела. Я вообще удивляюсь, как они связали все в одно дело, потому что они не были близко знакомы все. Они пересекались на каких-то акциях, которые проходили в 2014 году, на собраниях, но они не были знакомы близко и не дружили.

Олег Сенцов (слева) и Александр Кольченко во время заседания Северо-Кавказского военного окружного суда России в Ростове-на-Дону, август 2015. Фото: Антон Наумлюк (RFE / RL)

Что хотите сказать в следующий раз, когда поедите? Что самое главное вы пытаетесь ему сказать всегда, чтобы он услышал, понял и остался с этой мыслью?

Пытаюсь разговаривать с ним о том, что он дальше собирается делать, но у него сейчас пока только один ответ, что ему надо отсюда сначала выйти, а потом уже будем строить планы на будущее. Это действительно, наверное, правильно.

Будете говорить, что все хорошо?

Все хорошо, мы оптимисты. Все будет хорошо. Мы друг друга поддерживаем все эти годы. Опыт действительно страшный. Мы не ожидали, что там все так сложится, не ожидали столь сурового приговора, но мы держимся и надеемся, что все это скоро кончится.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Город, куда нет дороги: фоторепортаж из Лабытнанги, где удерживается украинский политзаключенный Олег Сенцов