Поражение начинается с момента, когда мы подсаживаемся на приятную иглу собственной пропаганды

Должна сразу предупредить, что после моих рассказов люди часто теряют надежду, им становится уныло и так далее. Все, что я говорю, — сеанс не пессимизма, а реализма.

Для того чтоб победить, нам нужно не пребывать в иллюзиях розовой теплой ванны пропаганды, не полагаться на условного коллективного арестовича, говорящего о «2-3 неделях», а реально понимать, что происходит.

На сегодняшний день мы не закрываем и 10% фронтовых потребностей. Что это значит? Мы находимся в ситуации, где эти потребности мы закрываем людьми. То есть там, где не применяем технику, мы просто используем людей.

Если у нас нет возможности поднять дрон и посмотреть, откуда наступает враг, в разведку идут люди. Если у врага есть возможность быстрее посмотреть, где мы, и определить наши позиции, соответственно, он накрывает нас огнем; он нас видит, мы его нет.

Несмотря на все публичные объявления, которые вы слышали и знаете, об «Армии дронов», о том, что Минобороны закупает, что происходят какие-то движения в других министерствах и ведомствах, выделяется финансирование — сначала 20 млрд, затем 40 млрд, о том, что контрактуются несколько десятков производителей... Если мы сгруппируем это вместе и добавим туда все, что покупают волонтеры, все эти бесконечные «Мавики», «Матрисы» и так далее — все равно это не покрывает даже 10% потребностей.

Почему так? Потому что дрон на войне – это расходный материал. Точно так же, как снаряды. Это вещь, которая может быть одноразовой. Но даже один вылет себя окупает, потому что может спасти жизнь целому взводу или отделению солдат.

Сейчас мы исправляем ценой жизни людей ошибки, которые закладывали много лет назад. Один мой собрат на Херсонщине, погибший прошлым летом, постоянно повторял фразу, которую я запомнила. Он говорил: «Героизм — это всегда следствие чьих-то ошибок». Просто ошибки совершают одни люди, а героизмом их потом перекрывают другие.

Простой пример: Украина отдала свое ядерное оружие много лет назад. Клинтон недавно записал видео как президент, который со стороны Америки заставлял нас отдать свое ядерное оружие. И он-де сожалеет о том, что сделал. Но не Клинтон здесь и сейчас воюет в свои 70 лет, а наши молодые ребята, которым по 18-20 лет, ложатся в землю Донбасса, и мы даже не можем вытащить их тела. Потому что эти ошибки были заложены раньше. На страну, у которой было бы по крайней мере тактическое ядерное оружие, не очень хотелось бы нападать, я уверена в этом.

Это же самое касается и отрасли беспилотных технологий. Ошибки были заложены много лет назад, и если бы отрасль имела тот уровень развития, какой у нас сейчас, хотя бы в 2018-2019 годах, это было бы замечательно. Даже к началу 2022-го это было бы неплохо. Но по состоянию на июнь 2023 этого катастрофически недостаточно по одной простой причине — враг тоже движется. Они идут очень быстро, и не только в направлении дронов. Когда я говорю о технологиях, то имею в виду антидроновые ружья, радиоэлектронную борьбу, радиоэлектронную разведку, другие роботизированные системы, сухопутные и водные дроны и так далее. В частности, речь идет и о таких массовых технических решениях как FPV-дроны.

18 мая я инициировала закрытую встречу министра обороны с украинскими бизнесменами, чтобы министр рассказал о реальном положении дел. Он начал с того, что самое важное для него — это танки, бронетехника, снаряды, самолеты и т.д.

Мой вопрос заключался в следующем: мы зашли в соревнование технологий, где дрон, который стоит 500-600 долларов, FPV-дрон, который в мирной жизни используется для рейсингового спорта, может уничтожить бронетехнику, которая стоит несколько миллионов. Поэтому нельзя недооценивать дроны. Я ему говорила: очень хорошо, что есть такой strategic view и желание говорить о тяжелой технике и оружии, но...

Представьте себе: идет атака батальонного уровня, едут десятки единиц техники, назовем это контрнаступлением на определенном направлении. У россиян взлетают 50-100 дронов — и начинают врезаться в эту технику. Сколько усилий нам стоило, чтобы убедить партнеров ее передать, завезти, поставить на рельсы, научить людей на ней работать?

Но применив дешевые дроны по 500-600 долларов, которые сейчас россияне производят десятками тысяч и запускают в серии, имея прямую границу с Китаем и безлимитный доступ к запчастям... Вся колонна бронетехники уничтожается в считанные минуты.

Война в Украине — это величайшая война дронов в истории человечества. Мы находимся на переходном этапе. Это значит, что наша война объединяет в себе элементы всех войн прошлого века. Начиная от Первой мировой, где люди сидят в окопах, целясь друг в друга обычным стрелковым оружием, и захватывают позиции в штыковых атаках, и заканчивая тем, что начинают постепенно применяться такие понятия как «рои дронов», «искусственный интеллект», «нейросети» для анализа развединформации и т.п.

Украина сейчас сочетает в себе все элементы этих войн. И проиграет тот, кто останется на старых позициях и будет воевать прежними методами. Это касается не только технологий, но и управления войсками, подготовки личного состава, системы ситуационной осведомленности, связи, что очень важно. Представьте себе карту, которую вы открываете и видите, где находится ваш противник, в режиме реального времени, и можете полностью управлять другими своими подразделениями. У той стороны, которая будет понимать это преимущество и быстрее его развивать, есть шанс на победу.

На сегодня я, честно говоря, вижу чрезвычайно большое преимущество у россиян не только в том, что у них есть природные ресурсы — нефть, газ, полезные ископаемые и раз в 5-6 больший мобилизационный потенциал. Не забывайте также, что с нами сражается еще и Беларусь, предоставляя свою территорию, технику и людей, просто не объявив нам войну.

Мы воюем с двумя монстрами при том, что у россиян объективно очень хорошо разработаны определенные виды радиоэлектронной борьбы окопного типа, у них отличные купольные системы, очень неплохая радиоэлектронная разведка, развиваются блестящие системы типа «Ланцет».

Более того, они уже локализовали такие системы как «Шахед» и производят их в ощутимых масштабах. То есть не придется теперь постоянно из Ирана запускать самолеты, чтобы привозить эти системы. Они их просто производят у себя.

Я считаю, что поражение начинается с недооценки врага. Поражение начинается с момента, когда мы подсаживаемся на приятную иглу собственной пропаганды, которая должна работать во время войны, но в которой очень мало реальной правды и того, что действительно происходит. Когда нам кажется, что мы вот-вот победим, в этот момент начинается поражение.

Мы не будем этим летом в Крыму, мы не победим в этой войне за считанные месяцы. Наша самая слабая точка — это люди. Потому что сейчас люди — наш единственный невозобновляемый ресурс, и у нас их в 5-6 раз меньше. Люди на нашем фронте заканчиваются, это вам скажет любой военный.

Если мы как можно скорее не закроем наши потребности технологиями, то окажемся в точке результата ошибки, которую закладываем сейчас. Это будет точка, где мы вернем еще какие-то территории, но часть все одно останется оккупированной. Это будет точка, где нам придется подписывать перемирие. А любое перемирие с россиянами, как известно, заканчивается еще большей войной спустя несколько лет.

Я отвечаю за каждое слово, которое говорю, и говорю это не для того, чтобы произошло именно так. Я очень хочу ошибаться, но говорю это для того, чтобы все мы сейчас включились вместе, чтобы этого не произошло.

Поймите, это ненормально, когда мы говорим о победе, а в Бахмуте, о котором писали все мировые СМИ, были единицы дронов с тепловизорами. «Да Винчи», Герой Украины, погиб — в его подразделении не было дронов с тепловизорами. После его смерти мы находили их и передавали.

Это мне напоминает ситуацию, в которой я находилась в Донецком аэропорту. 2015 год, январь. Весь мир кричал о «киборгах». Но мы приехали и были единственными, кто летал на самолетах и ​​показывал бойцам ситуацию. Легендарный ДАП. Сейчас все то же самое.

Мне кажется, что прежде, чем говорить о победе и восстановлении, нужно подумать об этих вещах. Потому что, повторюсь, поражение происходит именно в тот момент, когда команде кажется, что она вот-вот победит, когда она начинает недооценивать противника и переоценивать собственные силы.

В определенный момент я поняла: то, что говорю, для людей звучит настолько тяжело, что они пытаются от этого просто спрятать голову в песок и считают, что это очень пессимистические и ложные прогнозы.

Я решила перечитать собственные посты и интервью, опубликованные за несколько месяцев до полномасштабной войны.

* * *

26 января 2022 года. Будет ли большая война? Война уже идет. Масштабируется ли война в ракетные удары и танковые атаки? Уверена, что да, это только вопрос времени. Уже сегодня, даже не завтра, это глобальная катастрофа для всего мира.

Во всех странах есть мафия, но в россии у мафии есть своя страна. У мафии нет никаких принципов, только криминальные террористические методы. Поэтому ни у нас, ни у партнеров не должно быть никаких иллюзий. Есть масштабная террористическая группировка под названием россия с экономическим ресурсом, ядерным оружием, территорией. Они возьмут все, что не будет серьезно защищенно — от Черного моря до Атлантического океана.

Наши слабые точки — отсутствует флот, открыто небо и определенный процент коллаборантов в обществе, внутриполитические противостояния. Что делать? Спокойно готовиться. Привыкнуть к мысли, что у нас на много лет будет постоянная война, как в Израиле. Она закончится либо развалом россии, либо поглощением россией — третьего не дано. И мы можем обеспечить первый сценарий.

21 февраля 2022 года. В считанные дни, по просьбе «республик», россияне открыто введут свои войска. Следующим шагом будет наступление, чтобы восстановить «законные» границы «республик», в частности, южное направление — Мариуполь и так далее.

Параллельно будут диверсии, удары по объектам критической инфраструктуры, перебои с поставками топлива, кибератаки, масштабирование хаоса, паники и недоверия. Нас будут принуждать к подписанию «мира» на крайне унизительных и недопустимых условиях. Очень хочу ошибаться.

* * *

Как и тогда, так и сейчас, я очень хочу ошибаться, и очень прошу помочь мне ошибиться с моими прогнозами. А для этого нужно консолидироваться, обеспечивать нашу армию. Потому что не нужны будут никакие восстановления, если не будет этих людей на фронте.

Недавно я увидела в новостях, как Андрей Шевченко будет играть в футбольном матче в Лондоне, чтобы собрать деньги для восстановления лицея в Черниговской области. Знаете, я человек, очень про образование (это одно из того, что отличает нас от россиян). Но моя солдатская логика взбунтовалась, когда я прочла эту новость. Потому что подумала: один из величайших украинских футболистов собирает несколько миллионов на школу в Черниговской области. Когда россияне снова зайдут на Черниговщину (а они зайдут, если у нас кончатся люди, а люди у нас закончатся, если не будет дронов, раций, роботизированных систем), то нахрена, извините, эта школа, которую снова разрушат россияне.

Это просто логика бойца, и это вам скажет любой человек, прошедший войну. Сначала сохраняем людей, а потом все остальное. Затем отстраиваем самолет «Мрия». Потом создаем и восстанавливаем предприятия и так далее. Это все нужно, экономика должна работать, я в это верю. Но поймите: единственное, что мы не сможем никогда восстановить, это те парни и девушки, которые уже сейчас ложатся в землю.

Очень многие из моих боевых сестер не имеют рук, ног, слепые, с маленькими детьми. Тем из нас, кто выживет, придется потом всю жизнь этих людей лечить и реабилитировать. Давайте работать с причинами, а не с последствиями.

Это текст выступления Марии Берлинской на конференции hromadske «Муруємо вже!».