«Позиция Турции в отношении России? Посмотрите на заявления НАТО»

После неудачной попытки государственного переворота в Турции в ночь с 15 на 16 июля мировые медиа внимательно следят за внутренней ситуацией в стране: аресты, чистки, увольнения.
В то же время, не менее важно понять, как изменится поведение страны на международной арене. Сближение с Россией? Но это противоречит статусу страны-члена НАТО. Усиление НАТО? Но мятежники были и среди военных натовских частей.
Турция вернется к смертной казни? Но это противоречит обязательствам, которые она как страна Совета Европы. Закономерным является сближение с Россией, но Турция имеет четкую позицию относительно Украины и др.
О геополитических коллизиях — а их в Турции после мятежа немало — Громадське пообщалось с послом Турции в Украине Йонетом Джаном Теселем.

В Турции произошла неудачная попытка государственного переворота, и сейчас нас больше интересуют геополитические последствия этого события. Как это повлияет на отношения между Турцией и Россией, ведь многие эксперты говорят о восстановлении тесных связей между двумя странами?
Я думаю, что некоторые люди, к сожалению, несколько путают хронологию, когда произошли эти события. Решение Турции и России по нормализации отношений, насколько это возможно, предшествовало попытке государственного переворота в Турции.
В течение семи месяцев турецко-российские отношения переживали кризис вследствие российской реакции на сбитый российский самолет над Турцией. Мы, со своей стороны, действовали более спокойно, ведь мы знали, что тогда действовали правильно. Но факт того, что мы не разговаривали с Россией на протяжении семи месяцев — это была явно ненормальная ситуация. Мы были единственным членом альянса НАТО, единственной страной в Европе, а также в регионе, включая и Украину, которая не говорила с Россией. Сейчас эта ненормальная ситуация осталась в прошлом.
Мне кажется это важным, и я очень ценю это, и я думаю, что Украина также должна это ценить, потому что это дополнительный канал для диалога с Россией. Это способ выражать и озвучивать нашу позицию, и эта позиция может быть отличной от позиции России по многим вопросам — в частности, в вопросах Сирии, Украины, конечно, и в других международных вопросах. Я думаю, что именно так это надо воспринимать. С точки зрения геополитики Турция и турецкий народ остаются теми же, что и раньше. Если бы попытка государственного переворота удалась — хотя я не смотрю на это как на вероятный сценарий — тогда могли бы возникать тревога и вопросы. Но не сейчас.

Россия и Украина находятся в состоянии конфликта. Или вы думаете, что это возвращение к нормальным отношениям между Турцией и Россией повлияет на турецкое видение и турецкую позицию относительно того, что происходит в Украине? Я имею в виду прежде всего Крым, будет ли Турция пересматривать свою позицию? А также то, что происходит в Донецке, на востоке Украины?
Очевидно, это никак не повлияет. Как я уже говорил, Турция возвращается к диалогу, к нормальному диалогу с Россией в целях вернуться к разговору. Это не означает, что Турция стремится забыть, что происходит в Украине, и в частности, в Крыму, забыть все, что мы верим, неправильно в этой истории.
Мы четко заявляли о нашей позиции еще до того, как турецко-российские отношения вошли в период кризиса, который длился семь месяцев. И наша позиция по этим вопросам сейчас также не изменится. С первого дня конфликта в Украине мы были на стороне Украины, поддерживая идею государственного суверенитета и территориальной целостности Украины, и также демократического процесса, который включает в себя все необходимые реформы, которые, как мы надеемся, будут успешно внедрены с целью дальнейшего сближения Украины с Европой.
Наша позиция является четкой и по Крыму, по очень близким нашему сердцу крымским татарам, наших братьев и сестер, которые, по нашему мнению, заслуживают жить по высоких стандартам, на своей исторической родине. Именно таковы основные позиции Турции по украинской ситуации, и это не изменится. Все стороны об этом знают.

Если говорить об экономическом аспекте этих отношений, то сейчас снова начались разговоры о Турецком потоке. Эти разговоры прекратились на многие месяцы, когда затянулся я кризис между Турцией и Россией из-за сбитого российского самолета. Думаете ли вы, что теперь Турецкий поток станет реальностью?
Я думаю, что сейчас ситуация напомнит ту, которая была до кризиса. На самом деле обсуждаются много разных проектов, вы можете заметить различные заявления, которые иногда возникают. Но базовые подготовительные работы к этому проекту все еще не начались. Есть и конкурентные проекты — много разговоров идет и про Северный поток-2, например, и именно это больше всего тревожит как Украину, так и Европу.
Сейчас рано говорить о чем-то конкретном. Мы наверняка вернемся в ту точку переговоров с Россией, которая была до кризиса, но даже тогда не было ясности по этому проекту.
Вы знаете, подобно Украине, Турция нуждается в диверсификации в энергетической сфере. Украина сейчас существенно диверсифицировала поставки газа, получая природный газ из европейского рынка. Мы также достаточно сильно зависимы в энергетике от России, поэтому наша идея как раз заключается в том, чтобы ее диверсифицировать. Поэтому мы знаем, что нам нужно, и Турция пытается стать, и в определенной степени уже стала, энергетическим хабом в регионе. Это можно будет использовать с наибольшей выгодой, в том числе, для Украины, и для Европы, и этому способствует географическое положение Турции.
Мы уже успешно реализуем несколько важных проектов по каспийским энергоносителям, с восточным Средиземноморьем. Эти проекты были успешными, и мы будем их продолжать. На этом этапе трудно сказать что-то конкретное про Турецкий поток еще и потому, что Турецкий поток должен преимущественно совместить Турцию и Европу, и поэтому, если дойдет до дела, придется учитывать и решение Европы.

Другой важной геополитической темой является НАТО и его отношения с Турцией. Мы знаем, что некоторые натовские военные подразделения участвовали в попытке мятежа. Какими будут последствия? А также, как вы видите дальнейшие отношения, и возможно, какие-то изменения в отношениях между Турцией и НАТО?
Это и есть причина того, что наши партнеры по НАТО должны поддерживать то, что происходит сейчас в Турции, ведь эти действия направлены на то, чтобы сделать невозможным существование различных группировок мятежников в военных структурах.
Турция является одной из мощных военных сил НАТО, и будет оставаться такой вне всяких сомнений. НАТО остается важнейшей опорой нашей безопасности и нашей внешней политики. Поэтому мы сделаем все от нас зависящее в кратчайшие сроки, поэтому сейчас происходят аресты, а некоторых людей приходится увольнять из армии, и этот процесс продолжается в Турции. Чем дальше мы продвигаемся, тем большую поддержку испытываем от наших партнеров по НАТО, и эта поддержка важна для нас психологически первую очередь. Мы не отчаиваемся, мы в состоянии самостоятельно справиться со многими проблемами, но поддержка от партнеров по НАТО не будет лишним, так как она демонстрирует солидарность и сочувствие к нам.
Турция останется сильным и надежным членом НАТО, которым она и была. Сейчас мы переживаем испытания. Вчера, например, на повестке дня высшего военного совета были некоторые важные вопросы. Как и ожидалось, около ста полковников повысили до генералов, и это компенсирует тех генералов, которые были арестованы и изгнаны из армии. Мы достаточно сильны для того, чтобы найти выход из ситуации.

Не думаете ли вы, что есть противоречие в том, что Турция стремится оставаться надежным партнером НАТО, и тем, что отношения НАТО и России остаются достаточно напряженными в последнее время, в частности в последние месяцы?
Мне кажется, что ваш вопрос основывается на предположении, что у Турции может быть какое-то иное отношение к России, чем НАТО. Но если мы находимся в НАТО, мы подписываемся под всеми решениями и заявлениями, которые делает НАТО в отношении России. В частности, это касается решений, которые были приняты и объявлены на недавнем саммите НАТО в Варшаве.

Поэтому, если вы хотите узнать, какова позиция Турции в отношении России, просто посмотрите на заявления НАТО. Нет никаких различий и противоречий. К чему сейчас стремится НАТО — так это к собственному укреплению в ситуации, когда Россия предпочитает нарушать международное право и мир. Укрепление НАТО — это как раз то, что делала и будет делать Турция, и это также означает продолжение диалога с Россией, потому что именно благодаря диалогу Турция может сделать больше для этого.
После неудачной попытки государственного переворота в Турции мы слышали много заявлений турецкой стороны о том, что страна может вернуться к смертной казни. Но это противоречит европейским принципам, и в частности, фундаментальным принципам Совета Европы. Страна, которая практикует смертную казнь, не может быть в Совете Европы. Каковы истинные планы Турции в этом вопросе?
Действительно, были определенные заявления о том, что Турция может вернуться к вопросу о смертной казни. Но то, что происходит на самом деле, отличается. Ситуация достаточно запутанная. Люди потеряли своих мужей, жен и детей во время попытки переворота, этих ужасных событий с ночь с 15 на 16 июля. Люди вышли на улицы для того, чтобы остановить мятежников. В эти горячие моменты, когда происходили манифестации во имя и в защиту демократии, были люди, которые эмоционально реагировали на происходящее, и которые призывали к тому, чтобы Турция вернулась к смертной казни.
Я думаю, не стоит судить Турцию на основе этих эмоциональных призывов, звучавших в напряженный момент. Мы очень хорошо понимаем и помним, как смертная казнь была запрещена в Турции, ведь это была одна из требований нашего сближения с Европейским Союзом. Этот процесс длился годами, было очень много дискуссий.
Для того, чтобы вернуться к смертной казни, нужны изменения в Конституцию, а для этого нужны голоса двух третей депутатов парламента и большое количество обсуждений и дебатов. Парламент должен голосовать и утвердить все заявления Президента или премьер-министра. Даже если это могло бы произойти, это бы заняло несколько месяцев, чтобы выполнить все необходимые процедуры. Сейчас это очень гипотетический сценарий, не стоящий на повестке дня.

Когда мы смотрим на эти эмоциональные заявления, в том числе те, которые произносят люди на улицах, то политики должны на них как-то отвечать. Но это еще не значит, что парламентарии будут выносить такие решения, а также не означает, что такие идеи вообще дойдут до этапа голосования в парламенте. Сейчас это не на повестке дня.
Наши друзья в Европе должны это понимать, видеть более широкую картину того, что происходит, и что Турция сейчас находится на правильной стороне истории, на стороне людей, ведь люди защищают именно те принципы, за которые стоит Европа. Именно это заслуживает внимания, чем различные гипотетические сценарии, которые, во-первых, будет очень трудно реализовать. Поэтому я думаю, что это проблема менеджмента коммуникации по кризисной ситуации.
По моему мнению, несправедливо терять из виду более широкую картину и фокусироваться на негативных сценариях, которые даже не являются в настоящее время на повестке дня. Турция знает — и как мы можем этого не знать? — что наши отношения с ЕС и Советом Европы станут проблематичными в случае таких решений, мы это знаем. Было много дебатов и все не так просто. Кто действительно пользуется этим, так это лидеры мятежников, которые попытались совершить государственный переворот. Мы знаем, что означают эти вещи, понимаем, что это может осложнить отношения между Турцией и ЕС. Мы не нуждаемся в напоминаниях.
Но, повторюсь, сейчас этот вопрос не стоит на повестке дня в стране. Превращать это в какой-то главный вопрос дня — несправедливо. Надо смотреть на вещи в перспективе.

Интервью Татьяна Огаркова