Современная клептократия в Таджикистане: как президентская семья завладела страной

Мария Ульяновская

Расследование в одной из самых закрытых стран мира показало, что все коррупционные связи в Таджикистане в той или иной степени ведут к семье президента. В то время, как большинство таджиков живут за чертой бедности, президент Эмомали Рахмон и его семья наслаждаются богатой жизнью.

Илья Лозовский — главный редактор OCCRP (Проект по расследованию коррупции и организованной преступности) — пояснил Громадскому, почему в Таджикистане нет сильной оппозиции и как страна постепенно превращается во вторую Северную Корею.

Таджикистан — одна из беднейших стран Средней Азии, находится под диктатурой президента Эмомали Рахмона. OCCRP узнало, что все коррупционные связи ведут к семье президента. Можете объяснить, насколько все серьезно?

На самом деле, все довольно плохо. Таджикистан находится под властью президента и его семьи, и они владеют всем. Любой бизнес, который развивается до определенного уровня, они отбирают. Наше расследование разоблачает эти механизмы.

У местных жителей нетстимулов развивать собственный бизнес, строить что-то масштабное. Это побуждает покидать страну. Некоторыеотправляются в Россию, многие — в Турцию или другиестраны.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Дочь президента Таджикистана может отнять любой бизнес — журналистка-расследователь

В расследовании мы сосредоточились на зятепрезидента. Его зовут Шамсулло Сохибов, он женат наодной из президентских дочерей и построил бизнес-империю. Мы показываем, как он шаг за шагом развивал ее при содействии правительства. А также показываем судьбы людей, которые или стояли на его пути, или пытались определить другой путь для Таджикистана. Это история и о коррупции, и об обогащении с помощьювласти.

Шамсулло Сохибов (справа) с Эмомали Рахмоном
Когда вы раскрыли эту информацию, была какая-то реакция со стороны правительства, оппозиции или общества?

Расследование вышло недавно, поэтомуеще рано говорить об этом. В то же время мы обнародовали результаты сразу на английском и русском, так как хотели, чтобы люди увидели его.

Многие в этой стране подозревают или уже знают о ситуации, или сами сталкивались с коррупцией. Но мы пытались систематизировать эти схемы, с доказательствами и подтверждениями, как того требует расследование.

Поэтому, я думаю, в перспективе не только Таждикистан, но и весь мир увидит, как это — когда в современном мире страна живет в клептократии, когда страной управляет одна семья. И, конечно, Таджикистан — не единственная такая страна.

Вы отмечаете, что в Таджикистане нет оппозиции. Но ведь есть партия «Исламского возрождения Таджикистана», котораяоппонировала президенту в течение этих лет. Как сложилась ее судьба?

Таджикистан, как вы сказали, — самая бедная из бывшихсоветских республик, вероятно, наименее развита, одновременно очень авторитарная. В таком окружении бесполезно ожидать сильную оппозицию.

Но все же довольно долго существовала оппозиционная партия. Она не была эффективной, так как, конечно, у нее не былополитического влияния. И все же была одной из самых легитимных и популярных среди населения.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ Ислам Каримов: последний диктатор из Узбекистана

Во многих других бывших советских республиках начиная с 90-х были либеральные, поддерживаемые элитой оппозиционные партии. Они пользовались поддержкой в ​​городах и среди образованных людей, но их поддерживало далеко не все население.

Это то, что отличает партию «Исламского возрождения Таджикистана», ведь она основана на совершенно других принципах. Ее корни уходят в исламскоеподпольноедвижение, возникшеееще в советскую эпоху. После гражданской войны в Таджикистане она стала признанной оппозиционной партией, имея представителей в отдаленных селах каждогорегиона.

Это было скорее общественное движение, религиозная организация, а не традиционная западная политическая партия. Она действительно помогала людям, пыталась показать, что политика может быть разной.

Но в 2015 году после нескольких лет, когда партия оппонировала конституционным изменениям, которые поставили президента над Конституцией, ее деятельность свернули. За несколько месяцев из-за арестов, запугивания, депортации партия распалась. Ее бывшие активисты живут в разных странах, получив политическое убежище. А тех, кто не смог убежать или по каким-то причинам остался в стране, посадили в тюрьму.

Я бы хотела обсудить одну из последних жестоких расправ с оппозиционными лидерами — дело Умарали Кувватова. Его застрелили прямо посреди улицы в Стамбуле. Почему, по вашему мнению, он был таким опасным для Таджикистана, что его достали даже за границей, в изгнании?

Его семья настаивает, что это были представители режима.Мы не знаем наверняка, кто его убил, и кто мог заказать это убийство. Но да, его преследовали по всему миру. Кувватова несколько раз арестовывали по требованию таджикского правительства. Я думаю, потомучто они действительно начинали бояться громкого голоса оппозиции, который говорил людям правду.

Уже за рубежом Кувватов много выступал, в том числе на телевидении, когда находился в России, выкладывал видео на Youtube, критикуя режим в Таджикистане.

Есть короткий анекдот, который мы включили в одну из историй. Западный исследователь был в Таджикистане, когда в его квартиревозилась уборщица, на телевидении в программе Умарали Кувватова заговорили об авторитаризме президента и о том, как неправильно он руководит страной. Исследователь вспоминает, что уборщица замерла: она словно впервые услышала, как критикуют бога. Такая среда сформировалась в Таджикистане.

Лидер партии «Исламского возрождения» говорил мне, что ситуация напоминает Северную Корею: людям твердят, чтов Таджикистане безопасно, что президент заботится о безопасности, а везде в мире царит хаос, религиозные оппозиционные партии, исламские партии приносят только терроризм и экстремизм. Но здесь, в Таджикистане, все иначе.

Следовательно, даже маленькаящелочкав том фасаде, который пытался разрушить Кувватов, была угрозой для режима.

Подсчет голосов членами местной избирательной комиссии после закрытия избирательных участков на парламентских выборах, Душанбе, Таджикистан, 1 марта 2015. Фото: EPA / IGOR KOVALENKO

Таджикистан по сей день является членом ОБСЕ, а также участником Соглашения о партнерстве и сотрудничестве с ЕС. Если страна действительно превращается во вторую Северную Корею, считаете ли вы, что западные правительства должны как-то действовать, чтобы остановить этот процесс? Как может страна, которая становится настолько близкой к авторитаризму, все еще быть частью сообщества западных ценностей?

Я не уверен, что западные правительства способны помешать тому, что происходит в Таджикистане, но точно одну вещь они могут — прекратить признавать правительство легитимным членом международного сообщества на том же уровне, что и другие, значительно более демократические страны.

Нарушение прав человека и экономические преступления (в Таджикистане) настолько наглые и возмутительные, что западные правительства должны поднимать эти вопросы, говоря об этой стране.

Но я думаю, западные правительства неохотно критикуют «дружественного диктатора». Таджикистан маленький, он далеко, и не так много людей на Западе действительно знают о нем. Поэтому они без проблем сотрудничают с таджикским правительством, относятся к нему, вероятно, не как к равному, но легитимномупартнеру. И таджикам, которые страдают от этого режима, вероятно, сложно это понять.

Сложно вам было во время этого расследования работать в Таджикистане, получать информацию? Вы чувствовали себя в опасности?

Я не ездил туда лично, и у большинства наших коллег не было такой возможности. Мы полагались на местных репортеров, которых мы не называем из соображений безопасности.

Собирать информацию было крайне сложно. Многие наши расследованиябазируются на документах, бизнес-реестрах, файлах и некоторых утечках информации. Но в Таджикистане все в закрытом доступе.

Даже самитаджики, пытаясь получить доступ к бизнес-реестрам, со временем обнаруживают, что ими интересуются силовики.

Поэтому мы полагались на большое количество интервью с людьми, которые взаимодействовали с системой, опрашивали руководителей горнодобывающей промышленности, платили так называемый «налог на успех» компании, принадлежащей зятю президента, чтобы получить лицензии. У нас естьдоступ к документам компании, ведь она зарегистрирована на Лондонской альтернативной бирже, но это западная компания, и к ней выдвигали определенные требования относительно доступа к данным о ней.

Приходится считаться с тем, что Таджикистан — одна из самых закрытых стран, где сложные условия для журналистики. Вот почему этот проект давался с таким трудом и занял так много времени. Но я думаю, что это того стоит, ведь надо проливать свет на самые темные уголки мира, и это одна из миссий нашей организации.

Таджикский мужчина бросает свой избирательный бюллетень в переносную урну во время досрочных парламентских выборов в селе Арзоб, неподалеку Душанбе, Таджикистан, 1 марта 2015.Фото: EPA / IGOR KOVALENKO

Есть идентичныйпример с президентской семьей в Азербайджане. Такая же клептократия была и в Украине, однако украинцы решили бороться против коррупции и сосредоточения власти в руках одной семьи. Итак, что должно произойти в Таджикистане, чтобы исчезли все эти процессы, которые питают коррупцию?

Несколько лет назад я бы сказал, что, вероятно, партия «Исламского возрождения» должна начать движение против коррупции. Но, к сожалению, их очень жестоко репрессировали, поэтому прямо сейчас сложно себе представить, что могло бы изменить страну.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ Еще 7 лет Алиева: главное о выборах президента Азербайджана

Президент не будет жить вечно, хотя, судя по его титулам, собирается. Похоже, что на смену себе он готовит своего сына. А значит, пытается сохранить власть в стране по одной семьей.

Сейчас из-за небрежного руководство страна переживает экономические трудности. Власть не мотивирована развивать экономику так, как это делают в других странах. Возможно, если бы произошелкакой-то серьезный экономический кризис, какие-то беспорядки, это могло бы на что-то повлиять. Но страна очень бедная и у нее низкий уровень демократического развития, а в таких условиях сложно представить какие-то кардинальные изменения.

Я опросил некоторых людей, которые покинули страну, а теперь работают в Европе, создавая сеть активистов. Через соцсети они пытаются рассказать миру о ситуации в Таджикистане.

Возможно, в долгосрочной перспективе социальные медиа и технологии могли бы изменить гражданское сознание. Но пропаганда там слишком мощная, правительство — сильное, а организованную оппозицию практически ликвидировали. Боюсь, положительных сдвигов в ближайшем будущем не произойдет. Впрочем, именно поэтому мы хотим продолжать писать о Таджикистане.

Этот материал также доступен на украинском языке