Создал музей, который пахнет селом. Как 83-летний Иван Гончар сохраняет традиции на Буковине

83-летний Иван Иванович Гончар в 8 часов уже на месте. Обычно приходит на 10, но ради нас прибыл раньше. Встречает на пороге в вышиванке и синем полукомбинезоне, кое-где замазанном глиной. Здесь вся его жизнь. Здесь он производит керамические и гончарные изделия, проводит репетиции с хором, учит малышей работать с глиной, а иногда и ночует.

Фотограф Юлия Худиковская, с которой мы приходим в музей, — бывшая ученица Ивана Ивановича. Она ходила к нему и на кружок гончарства, и на хор. Гончар прищуривает глаз, пристально рассматривает женщину: «А как твоя фамилия?» Вспомнить ее не может, ведь столько лет и столько учеников — всех не запомнишь. Но обнимает нас как родных: «Идемте, я вам экскурсию проведу сначала».

Поставленным торжественным голосом мужчина начинает: «Музей гончарства в Коболчине — один из лучших в Украине и единственный на Буковине…» Он быстро проводит нас по территории музея, созданного в 2008 году.

В музее, по словам Ивана Гончара, более четырех тысяч экспонатов, из них около тысячи — гончарные. «В этой местности есть залежи жирной глины, которая пригодна для гончарства. После Второй мировой войны в Коболчине было 257 гончаров». Сейчас остались только Иван Гончар и еще один человек.

С порога сразу — имитация кровель старинных домов: богатого мужчины который мог сделать себе черепицу, бедняка и середняка, дома которых укрыты соломой.

На плетне кувшины. «Гладущики не для красоты висели на плетне, а для того, чтобы выветривался запах молока», — рассказывает Иван Иванович. Под крышей собраны инструменты разных времен, на стенах — конская сбруя и старинные весы.

Далее светлица, где собраны образцы одежды, сундук с вышиванками и деревянная софа, в которой есть ящик для складывания одежды, вышитые подушки на кровати, а на стене — тканый из шерсти ковер. «Это ковер из богатого дома, видите, какой большой. По количеству цветков можно узнать о благосостоянии владельца. Более бедные делали на один или два цветка, а более богатые — больше».

«А это старинная стиральная машина. Когда я так говорю детям, они смеются, — говорит экскурсовод. — В выдолбленную из дерева бочку клали одежду, засыпали пепел, потом заливали кипятком, закрывали крышкой — и там оно парилось».

Под стеной — имитация украинской печи с рогачами и задымленными горшками. Над печью висят старинные вышиванки, словно их только что вынули из той же стиральной машины и развесили сушиться. Рядом полотняная колыбель с куклой, растянувшиеся нити от ткацкого станка, застыл неподвижно челнок.

Семейное дело

Зал гончарства — самый большой в музее. На одной из стен — фотографии представителей разных династий гончаров из Коболчина. Есть здесь и семья Ивана Ивановича.

«Гончаром был дед, потом отец Иван, а у него уже учились мои братья Василий, Федор, Семен и я. В семье еще было три девки: сестры Оля, Мария и Оксана, — продолжает мастер. — Гончарством женщины не занимались — оно традиционно считалось мужским делом. Однако после Второй мировой войны, когда многие мужчины не вернулись с фронта, за гончарный круг садились и женщины. В Коболчине работало 12 таких мастериц. Женщины видели, как делали их отцы или братья, поэтому могли быстро научиться. Вот Гафина подписала буквой "Г" свое изделие».

Иван Иванович говорит, что во времена Советского Союза гончарам приходилось не сладко. Должны были работать в колхозе, а по вечерам гончаровать.

«Работали тайно, потому что были большие налоги. Хотели вытеснить гончаров, но они выжили. Не давали на ярмарках продавать. А если разрешали, то нужно было покупать патент, дававший право продавать только на одном из базаров. Например, если я в Бричанах торговал, то уже в Единцах (города в Молдове — ред.) не имел права, там другой гончар работал».

Гончарство в Коболчине было сугубо семейным делом: «У нас не было гончарской школы, как в Опошне. У нас передавались знания от отца сыну. Я брался еще малым за работу, когда был свободный гончарный круг. Работал стоя, потому что сидя не доставал ногами до махового колеса и часто пачкал сорочку. (Штанов тогда не было. Первые штаны мне сшили, когда пошел в первый класс). Мама ругала за это, а я догадался, скидывал сорочку и работал голый. Когда пачкался глиной, бежал к реке, которая была неподалеку, и купался. Мама удивлялась, что гончарные изделия есть, а я не запачкался».

В центре зала — «Коболчинская седая Марфа». Так в селе называли задымленную керамику. Чтобы получить черный цвет во время обжига горшков в печи, закрывали дымоход, и дым от невысохшего дерева коптил кувшины и миски.

«Дым не только придает темный цвет, но и влияет на структуру глины. Считается, что именно такая посуда дольше хранит холодную воду. Такие кувшины с водой закапывали в землю, и она целый день не нагревалась, — рассказывает Иван Гончар. — А в двойных горшках носили в поле есть. В одном был борщ, а в другом — каша».

Как рождается горшок

В небольшом дворике, в который можно выйти из музея через запасной выход, — куча глины. Кое-где сквозь нее пробиваются упрямые травинки. Под забором длинное корыто — из таких когда-то поили коров на колхозных фермах.

Иван Гончар берет совковую лопату и показывает начало рождения горшка. Комки сначала летят в корыто, где должны отмокнуть в течение суток. Затем их фильтруют с помощью ковшика и сита, высушивают и снова замачивают. Только после этого их можно раскладывать в гипсовые формы.

На следующее утро уже можно формировать из глины кубы. Иван берет один из них, отбивает деревянным молотом, потом еще. Так три куба становятся одним. Теперь за дело берется резак. Сделанный из косы, он отрезает глину тоненькими ломтиками, словно крошит шоколад. Тоненькие хлопья снова намокают и сворачиваются в шар. Далее начинается замешивание. С глиной, как с тестом для паски, спешить не стоит, оно должно стать податливым.

«Нужно, чтобы вышел лишний воздух», — говорит гончар, отрывает кусочки глины и снова сжимает их вместе. А дальше начинается настоящая магия. Просто крутящийся круг, просто комок глины и просто руки. И из этого рождается кувшин, макитра и все, что пожелает гончар.

«Гончарство, как игра на скрипке, — говорит Иван Иванович. — Каждый день следует шлифовать мастерство. Научиться основам можно за полгода, а потом всю жизнь совершенствовать. Невозможно изучить все нюансы в теории, все нужно на практике. Это ежедневный труд».

Он садится за механический гончарный круг, который нужно крутить ногами. Через несколько секунд под искусными руками появляется настоящий горшок. Чтобы его снять, нужно насухо вытереть руки.

«Если вам не понравилось изделие, то делаем вот так», — он сминает сырой горшок, словно что-то резиновое и податливое, тот складывается вдвое, вчетверо, а потом снова становится просто шаром из глины.

На электрическом круге мужчина проводит мастер-класс своему правнуку, тоже Ивану. Восьмилетний мальчик приехал к прадеду из Киева. Раньше он лепил из глины свистульки, а за гончарный круг садится впервые.

Иван Иванович показывает, как работает круг: «Вот здесь педаль. Тебе папа показывал, как на машине ехать? Здесь так же».

Мальчик пытается несколько раз нажать, выбирая оптимальную скорость. Его обматывают огромным рабочим фартуком — и начинается работа. Довольно быстро у двух Иванов появляется новый небольшой горшок. Правнук говорит, что из глины лучше лепить, чем из пластилина, потому что здесь все крутится.

Сам Иван Иванович на электрическом гончарном круге показывает, как лепить макитру. Говорит, что за день может произвести 80–100 штук, на них самый большой спрос. В Коболчине и окрестных селах мак растирают только в них, потому что так вкуснее.

«Сапы бросаем и в клуб спешим»

Параллельно с гончарством Иван Иванович много лет управляет хором. Он лауреат многих конкурсов и фестивалей.

«В 1985 году меня забрали в Новоднестровск для повышения уровня художественной самодеятельности. Там я организовал известный на всю Украину хор "Калина". И проработал там 23 года. А потом, когда возникла идея создать музей, вернулся в село», — рассказывает мастер.

В Коболчине Иван Иванович возглавил хор «Любисток», основанный в 1952 году. Он некоторое время имел перерыв, а в 2006 году возобновил деятельность и поет и сейчас. Несколько участников и участниц соглашаются прийти на встречу с нами. Говорят, что мужчин в хоре 14, а остальные — женщины. Большинству уже за 60, часть из них поет со школьной парты.

«Идем отдыхать сюда от огородов. Мы даже песню сочинили: "Только солнце за гору садится, сразу гармошка в клубе заиграет, сразу сапы мы бросаем и в клуб спешим"», — делится Галина Зарешняк.

«Леонидович, да оставь уже ту косу и переодевайся», — зовут баяниста, который косит сорняки вокруг музея. Иван Заремский трудится на полставки работником в музее. Он быстро меняет острый инструмент на баян — и по Коболчину несется песня.

Женщины говорят, что благодаря Ивану Ивановичу хоть свет увидели. Ездили выступать в Хорватию, Румынию, Молдову, по разным городам Украины. «Едем за свой счет, но если нет денег, то Иван Иванович — сумку в руки и пошел по спонсорам», — хвалят своего руководителя.

Хор из Коболчина знают и приглашают на разные праздники и ярмарки. Правда, когда началось полномасштабное вторжение россии в Украину, было не до пения. Но потом решили, что нужна хоть какая-то отдушина. «Ждем победы, так что надо готовиться», — говорят музыканты.

«Хочется, чтобы гончарство не умирало»

Иван Иванович всем сердцем любит свое дело и музей. «Бывает, как обжигаю допоздна, так и ночую здесь. У меня есть лежанка», — говорит мужчина. В будни он проводит экскурсии и мастер-классы для желающих, а по субботам едет на базар в Новоднестровск продавать горшки: «Там мне выделили место бесплатно. Люди уже знают и идут ко мне, а если не приезжаю, то спрашивают».

Раньше Иван Иванович вел кружок по гончарству для школьников. Но когда началась пандемия, его деятельность пришлось приостановить, а с началом войны восстанавливать работу не стали, потому что в музее нет укрытия. Мастер надеется возобновить обучение детей после победы.

«Электрический гончарный круг я купил за свои деньги, тогда он стоил 22 тысяч гривен. Сейчас уже 30 тысяч. Если бы нам пять таких кругов, то и можно было бы учить детей. Даже в две смены. Хочется, чтобы перешло кому-то дело, чтобы не утихало гончарство, не умирало».

Иван Иванович говорит, что скучать некогда: «Если гончарую за кругом, и не хватает подготовленной глины, я иду на производство изразцов. Если нет там, я сажусь за баян, пишу ноты, песни, а потом наоборот — и так по кругу. Смена деятельности не дает застоя. Я постоянно в движении. Мне никто не верит, что мне столько лет. Говорят, наибольше 60, а мне уже 84-й».

Иван Гончар искренне увлекается глиной, а музей для него — самое главное достижение.

«Я ставил своей целью создать музей, который пахнет селом. И считаю, что достиг этого», — утверждает мастер.

Автор: Елена Кущенко