Страна мигрантов
Колонка Екатерины Сергацковой
Фото Игоря Бурдыги
На левом берегу Киева, в районе Березняков, есть одно здание. Если смотреть на него сверху, можно увидеть, что оно повторяет очертания буквы «Ж». Здесь находится главное управление миграционной службы столицы, через которое проходит основная жила операций по выдаче паспортов, видов на жительство и свидетельств о статусе беженца. В здании «Ж» множество дверей, но табличек, которые бы извещали, где вход в тот или иной отдел, нет либо они спрятаны так, что с первого взгляда не найти.
Изнутри «Ж» выглядит так, будто здание строили с учетом, что оно прослужит не дольше 20 лет, да и похоже оно скорее на лабиринт для тараканьих бегов, чем на пространство сервисной службы. В маленьких комнатушках с низкими потолками, как будто ополовиненными для экономии, громоздятся пыльные рассохшиеся полки с документами, а столы подпирают друг друга так, чтобы работницам пройти между ними можно было только на цыпочках со втянутым животом. Здесь, в этих пыльных, застывших в советском вакууме лабиринтах решается судьба людей, которые вынуждены были поменять место жительства либо бежать из своей страны.
Каждый день в Украину мигрируют порядка 197 человек. Только за 2016-й сюда перебрались 53262 человека (по данным ГМСУ на 9.09.16). Россияне, белорусы, узбеки, таджики, афганцы, сирийцы, иракцы, турки… Все они, в философском понимании, «социальные дезертиры»: люди, не сумевшие сопротивляться системе, которая была выстроена в их родных странах.
Из России бегут в основном те, кого принято называть оппозиционными активистами – это люди, которые выходили на митинги против системы, выстроенной Путиным, и религиозные мусульманские лидеры, которых эта система планомерно выдавливает последнее десятилетие под видом борьбы с терроризмом.
Из стран Средней Азии – в основном Узбекистана, Таджикистана и Казахстана – бегут мусульмане, чьи религиозные убеждения не совпадают с официальной позицией диктаторов. Как правило, это люди, на которых были заведены уголовные дела за регулярное посещение мечети, ношение религиозной одежды и сопротивление режиму. Из Сирии и Ирака бегут от масштабной войны, развязавшейся в 2011 году между Башаром Асадом, оппозицией и «Исламским государством». Из Северной Кореи и стран Африки — от нищеты и голода.
Исход «социальных дезертиров» идет по всему миру. Процессы на восточном полушарии Земли подталкивают все больше людей к вынужденному кочевничеству. Ежемесячно страны Европы принимают у себя десятки тысяч беженцев и мигрантов, которые покидают свои дома в поисках лучшей жизни. Они не готовы бороться с миром, в котором выросли и правила которого не смогли принять, для них единственный способ выжить и сохранить рассудок — сбежать.
Мигрантов в развитых обществах привыкли воспринимать как прокаженных: не смогли устроиться на родине, отказались сопротивляться — такие себе неудачники, разве могут они быть полезными тому обществу, от которого бегут? В реальности же мигранты за счет накопленного эмоционального опыта и опыта адаптации к новым местам зачастую оказываются пассионарными единицами, способными на большие достижения. Правда, только в том случае, если общество, в которое их приводит дорога, их принимает и дает инструменты для действия. Без них же они зависают в серой зоне, где свет постоянно заслоняют тучи.
После Революции Достоинства все чаще мигранты выбирают Украину. Причины у каждого свои, но одна объединяет истории большинства из них: они верят, что революция, которая произошла с таким трудом и с такими потерями, изменила страну. Изменила отношение общества к тем, кто пострадал от диктатуры и социального неравенства и нуждается в защите. Изменила уровень толерантности к социальным меньшинствам. Изменила отношение государственных институтов к политическим беженцам. Сделала чиновничью систему справедливой.
Но с чем сталкиваются эти люди, когда переходят украинскую границу? Процесс получения статуса беженца длится годами. Большинству беженцев миграционная служба отказывает, ссылаясь на то, что та страна, из которой они бегут, является демократической – как Россия, например, - и им там ничто не угрожает, да и вообще, люди, на которых заводят дела за антиправительственные митинги — хулиганы, а хулиганам в Украине не место, как в Украине Януковича не было места «преступникам», вышедшим на Майдан.
Те беженцы, которым отказывают в статусе, оказываются в глубокой социальной яме: они не могут устроиться на работу, поскольку большинство работодателей в стране не готовы брать иностранцев с неровной биографией, особенно если это выходцы из Ближнего Востока и Средней Азии, которых в нашем обществе априори считают террористами; не могут свободно передвигаться по стране – при первой же проверке документов, которых нет, полиция их арестует, а Генпрокуратура выдаст решение о принудительной депортации в страну, из которой они бежали; они вынуждены скитаться по чужим домам, поскольку денег на аренду жилья у большинства из них нет; в конце концов, они обречены на то, чтобы постоянно думать о собственной несамостоятельности, ненужности, неспособности жить дальше. Это делает яму, в которую их бросает украинская реальность, еще более глубокой.
Мигрантам, которым удалось получить вид на жительство или другой документ на легальное нахождение в Украине, проще: у них хотя бы есть основания трудоустроиться или начать собственный бизнес, они хотя бы частично защищены законами государства. Но и они зачастую страдают от неприятия их украинским обществом.
Впрочем, спустя почти три года после революции украинское общество все же изменилось. Два миллиона человек, примерно 5% населения страны, узнали, что такое быть гостем в собственном государстве. Два миллиона оказались «социальными дезертирами» и были вынуждены покинуть дома из-за войны или угроз со стороны боевиков «ДНР», «ЛНР» и спецслужб аннексированного Крыма. Они знают, каково скитаться по чужим домам, носить чужую одежду, питаться пайками гуманитарных организаций и отказываться от мечты. Знают, как непросто устроиться на работу и снять жилье со справкой переселенца, открыть счет в банке и получить кредит. С ними государственная машина поступает так же, как и с беженцами. И подобно им переселенцы ожидают своей очереди в узких пыльных коридорах здания, которое сверху повторяет очертания буквы «Ж».
Но на самом деле не только они, но и все мы — мигранты. Мы, привыкшие менять места проживания, передвигаться из маленького города в большой, а из большого в больший в поисках лучшей работы, лучших технологий и лучших правил, и те, кто бежит от диктатуры, голода или войны, — в одной лодке. И объединяет нас, как ни странно, все та же миграционная служба, а с нею государственная политика о перемещениях. Ведь с недавних пор нас всех обязали регистрироваться в десятидневный срок при изменении места жительства. Процесс прописки стал еще более бюрократизированным, а пропасть между современной мировой реальностью, которая становится все более подвижной, и государственными порядками Украины — все более глубокой. Здание в виде буквы «Ж» — вполне честная форма отражения этой пропасти.
После революции Украина стала рассматриваться миром как мост между Востоком и Западом, как европейская страна новой формации, которая, получив свободу, может стать площадкой для создания механизмов под изменившуюся реальность. Как страна, открытая к переменам.
Украина может стать такой, если перестанет расставлять ржавые советские ловушки для тех, кто уже давно живет по новым правилам, и переплавит их в работающие инструменты для жизни. Если перестанет городить стены там, где нужны двери, и научится выстраивать защиту там, где это действительно нужно. Если даст воздуха тем, кто в нем нуждается.
Потому что сегодня мы все — мигранты. И это уже не проблема, а реальность, с которой нужно выстроить правильный диалог.
- Поделиться: