Страна открытых окон

Я заглядываю в окно дома. Чувствую себя немного вором, что пришел украсть секунды чужой жизни. Но любопытство берет верх. За столом сидит мальчик лет 7-8, что-то рисует. За его спиной книжная полка во всю стену. В противоположной стороне комнаты у плиты мужчина, возможно, папа мальчика, готовит ужин. Под окнами дома, выходящими прямо на тротуар, запаркованы велосипеды. А в окнах горят звезды и электронные свечи — так практически в каждом окне шведской семьи: шведы ждут Рождество.

Почти все окна в этой стране викингов без штор — с улицы видно абсолютно все, что происходит в домах или квартирах на первых этажах, особенно в темное время суток, когда включают свет. Разве так комфортно, думаю я, ведь любой проходящий мимо может заглянуть и увидеть, что происходит внутри. «Нам нечего скрывать», — отвечают шведы, которым задаю я этот вопрос.

В офисе региональной газеты Sydsvenskan тоже много открытых окон. В Швеции мало солнца, поэтому этой открытостью жители словно ловят каждый солнечный луч. Газета Sydsvenskan основана в 1848 году и выходит уже целых 174 года. Все эти годы приоритет журналистов — общественный интерес и польза для читателей. Здесь много материалов о людях. Самых обычных и негероических, делающих простые обыденные вещи. О тех, кто печет пряничные домики или борется за увеличение количества мусорок на улицах. И еще много про Украину. Региональное шведское издание отправляет на украинский фронт своих журналистов, чтобы получать репортажи непосредственно с полей.

Журналист отдела расследований Дан Иварсон рассказывает нам, приехавшим из Украины, Молдовы, Грузии и Армении медийщикам о шведской открытости баз данных. Заходит в одну из них, где собрана информация обо всех гражданах Швеции. Вводит свои имя и фамилию. На экране появляются его данные — номер телефона, адрес, размер заработной платы. Дальше больше — фото дома, машины, семьи, даже собаки.

«Из этой базы, — говорит Дан, — вы можете узнать, что моя жена зарабатывает больше меня». 

«А это нормально, что все эти данные в открытом доступе?» — мы, люди из стран бывшего Советского Союза, привыкшие к постоянным препонам и высоким заборам, если честно, немного в шоке.

«Шведам нечего скрывать, — получаем ответ. — Чем больше открытости, тем меньше шансов для коррупции и махинаций».

Сам факт, что информация настолько доступна — предохранитель от слухов, объясняет бывший журналист и медиа-омбудсмен Ула Сигвардсон.

«В Швеции журналистам почти все позволено», — резюмирует он коротко. Здесь самое либеральное законодательство, а свобода слова и печати фактически не ограничена. Пиши, снимай что хочешь. Но пишут и снимают не всё.

10 лет Ула работал медиа-омбудсменом. Это такой человек, который в Швеции рассматривает жалобы читателей на прессу. Представьте себе ситуацию: газета что-то о вас написала, вам не понравилось, вы решили, что журналисты нарушили ваши права — не дали вам слово, извратили какой-то факт, обнародовали фото или фамилию без вашего разрешения. В таком случае вы можете обратиться к омбудсмену, и он рассматривает — нарушили или нет ваше право. Если принимает решение, что да — газета должна напечатать его решение и заплатить штраф в казну омбудсмена.

Однажды к Уле обратилась даже сама королева Швеции Сильвия. Ей не понравился коллаж в газете, на котором ее изобразили на коленях в резиновых рукавицах с тряпкой. На коллаже королева заметала под ковер свастику. А история была в том, что отец королевы, немки по происхождению, был членом нацистской немецкой партии, и Сильвия долгое время игнорировала вопросы журналистов на эту тему.

Ула отказал тогда королеве. Он решил, журналисты ее права не нарушили. В суд Сильвия не пошла. Потому что, объясняет бывший медиа-омбудсмен, это напрасная трата времени и денег. Ведь в Швеции свобода слова ограничивается не законными актами, а лишь нравственными нормами. Исключением является клевета. За нее могут даже посадить в тюрьму. Но не журналиста, который написал материал, или редактора, его выпустившего, а главного редактора или ответственного издателя — он отвечает за всю информацию, которая появляется в его СМИ. Однако случаев, чтобы кого-то посадили за клевету, в Швеции не припоминают, потому что, собственно, никто не делает таких материалов, как в Украине — типа «президент убил своего брата».

Об этических же нормах шведские журналисты договорились еще в 1916-м и вот уже больше века стараются их соблюдать. Это называется саморегуляцией — журналисты регулируют себя сами, не ожидают, что власти или чиновники займутся ими, начертят им красные линии и будут штрафовать или сажать в тюрьму.

Несмотря на открытость баз, шведские медиа уважают личную жизнь. Никаких фамилий преступников до вынесения приговора. А фамилии тех, кто совершил, например, аварию или незначительное преступление, не называют даже после суда. Никаких открытых лиц детей или информации о несовершеннолетних. Даже если несовершеннолетний совершил страшное преступление. И если человек — не публичный, то есть не политик или чиновник, очень осторожно обращаются с фотографиями и личной информацией. Всегда спрашивая себя перед тем — имеет ли эта информация общественный интерес. Интерес в значении польза или важность, а не любопытство.

«Главное, что у нас есть, это доверие читателей, это наш продукт», — говорит редактор отдела расследований издания Barometern Гектор Барахас. Доверие Barometern измеряется годами. Газета выходит с 1842 года. Сейчас это 40 страниц ежедневно, а еще сайт и соцсети — в Швеции, как и в других странах, бумажную прессу читают в основном люди за 55, молодежь сидит в интернете.

Гектор как никто иной понимает ценность журналистской свободы. Сам он колумбиец. Сын убитого колумбийского журналиста. А его, Гектора, ребенком, чтобы спасти от смерти, отправили в Швецию. Он вырос среди чужих людей и стал «своим» для шведских журналистов. И главной ценностью своей работы он называет служение обществу.

В конференц-зале Barometern, где мы встречаемся, стоит старый деревянный стол. Он принадлежал основателю газеты Йону Энгстрёму. Он был богатым человеком, который в 1841 захотел менять сознание людей. Швеция тогда была бедной страной, «дерьмом», как говорит Гектор. Треть людей уехала заграницу, преимущественно в США, спасаясь от голода, но Энгстрём верил, что слово может все изменить. Поэтому начал издавать газету.

Сейчас Швеция — одна из самых богатых стран, а шведы — люди, которые в опросах, касающихся уровня счастья, всегда на первых позициях. Да и через 150 лет после первого выпуска Barometern Гектор верит в то же, во что верил основатель газеты. «Я — христианин и католик, — говорит он, — но я не верю, что Библия может изменить жизнь людей к лучшему (с этим как христианка я не согласна, — авт.), а вот журналистика может».  

Сам Гектор трижды получал предупреждения от омбудсмена о несоблюдении нравственных стандартов. Для него это было страшным позором.

Однажды он сделал новость из фото и сообщения, увиденного в соцсети. Там мужчина кичился богатым уловом. А наловил он рыбу в то время и в том месте, где запрещено. Гектор заблюрил лицо браконьера и выдал информацию. Тот уже через несколько часов позвонил по телефону в редакции — потребовал убрать новость с его фото. Редакция отказалась, решили, что все сделали правильно — лицо не засветили. А дело было в том, что «герой» был в свитере, который связала ему бабушка на день рождения, и бабушка по свитеру узнала, что ее внук — нарушитель закона. Была разочарована и расстроена.

Внук решил, что газета нарушила его право на конфиденциальность и написал жалобу медиа-омбудсмену. А тот принял решение, что нарушение все-таки было, мол, общественного интереса ни этот мужчина, ни его свитер не представляют, а журналисты, обнародовав фото, вторглись в его частную, пусть и беззаконную жизнь.

Журналисты убрали фото. Хотя здесь стоит подчеркнуть: закон не обязывает этого делать. Вся система саморегулирования добровольна и построена исключительно на договоренности журналистов.

Я открываю последний номер Barometern. Среди историй о местных людях (о чем именно статьи догадываюсь разве что по фото и отдельными словами, потому что шведского не знаю) встречаю материал из Херсона, также узнаю по снимку — на нем женщина с заломленными руками, я уже читала эту историю в наших СМИ: во двор ее дома упала ракета, погиб ее 13-летний сын. Шведам, где больше ста лет нет войны, сложно представить, что где-то, не так уж далеко от них, такое происходит — убийства, разрушения, пытки, дни без света и воды. Мы и до войны жили в разных реальностях, а теперь и подавно. Но в шведской истории всего было лишь 14 войн. И после них они смогли построить успешную страну и свободные СМИ. Страна, у которой нам, украинцам, есть чему поучиться.

Я вернулась домой с большой надеждой, что мы тоже сможем. После того как победим россию, возьмемся за свои «грехи». Поломаем заборы и откроем окна. Внутри самих себя. Научимся договариваться и уважать друг друга. Начнем доверять. И станем более ответственными. Ведь безграничная свобода — это, в первую очередь, безграничная ответственность. В первую очередь перед собой. Журналистов перед аудиторией. Политиков перед избирателями. Нас всех перед нашими детьми. Для них мы должны построить страну, которую не захочется покидать, страну возможностей, в которой будут жить, учиться, радоваться.