Суперхан следит за тобой: как выживает демократия в Казахстане

Остап Ярыш

Алматы— один изсамых загрязненных городов планеты. Город совсех сторон окружен высокими горами Тянь-Шаня, здесь почти нет ветра, игазы отавтомобилей иэлектростанций оседают вгороде, как под невидимым колпаком.

Наулицах ощутимо нехватает свежего воздуха, ауже натретий день начинает печь горло. Здесь трудно дышится. Особенно— демократическим активистам. Однако вихслучае дело вовсе невгрязном воздухе.

Авторитаритаризм икульт личности Нурсултана Назарбаева душат демократию вКазахстане. Независимых активистов преследуют, настоящей свободы слова встране несуществует, авласть пытается контролировать каждый аспект общественной жизни граждан: винтернете иофлайн.

Как это— быть общественным активистом вКазахстане? Почему здесь каждый вечер блокируют соцсети? Ипри каких условиях возможны изменения? Читайте вспециальном репортаже Громадского изАлматы.

Первый иединственный хан

«Сознательная жизнь уже двух поколений полностью прошла увласти Назарбаева— закружкой темного пива рассказывает аналитик Данил Бектурганов. —Люди дотридцати лет непомнят другого президента, кроме него». Атаких почти девять миллионов, тоесть половина населения Казахстана.

Нурсултан Назарбаев правит страной уже 28лет: дольше всех лидеров напостсоветском пространстве. Парень издеревни, выпускник ПТУ вДнепродзержинске, строитель игазовщик металлургического комбината сумел вовремена Союза построить успешную партийную карьеру.

Теперь вего честь назвали главный аэропорт столицы, имя Назарбаева носят центральные проспекты, университеты, культурные ивыставочные центры. Идаже одну изгор, которая возвышается над Алматы, в2008 году переименовали вПик Нурсултан. Один изкрупнейших парков вгороде также называется «Первого президента Казахстана». Как шутят местные, первого иединственного.

Имамы вконце проповедей хвалят заботливого Елбасы, тоесть Лидера нации. Анакупюрах казахских тенге изображен отпечаток ладони Назарбаева: подавней традиции степных ханов.

«Вот приезжают друзья, спрашивают: пацаны, что увас тут сдемократией? Яговорю: даничего, собственно,— Бектурганов иронически улыбается. —ВКазахстане есть только одна партия, укоторой вся власть— „Нур Отан“, партия Нурсултана Назарбаева. Другие силы впарламенте отличаются разве тем, что вдокументах вразных местах ставят запятые. Оппозиции вКазахстане нет. Лишь видимость многопартийности».

Нарекламном баннере— президент Казахстана Нурсултан Назарбаев сошкольниками, Алматы, Казахстан, 7июня 2018года. Наближайшее десятилетие Назарбаев объявил главным вектором развития Казахстана социально-экономическую модернизацию, введя стратегию «Модернизация2.0». Фото: Остап Ярыш/ Громадское

Ежегодно авторитаризм вКазахстане укрепляется. Недавно здесь внесли изменения визбирательное законодательство. Если раньше вмэслихаты — региональные органы исполнительной власти— выбирали помажоритарному принципу, азначит, туда мог попасть хоть кто-то независимый, теперь голосуют попартийным спискам. Городских глав, или как ихздесь называют, акима, также разрешили выбирать только изперечня, утвержденного центральной властью.

«Думаешь, наэтом все? —Данил Бектурганов качает головой. —Теперь Назарбаева пожизненно назначен председателем Совета национальной безопасности. Ему 77лет. Понятно, здоровье ифизическая форма уже нете. Раньше онневылезал изтелеэфиров, атеперь мывидим его все реже. Назар стареет. Ему нужны гарантии, что все, что оннажил непосильным трудом (эти слова Бектурганов произносит сособо пренебрежительной интонацией— ред.), унего останется.

Для этого нужно, чтобы была „вечная“ должность, которая сохранит власть даже тогда, когда онперестанет быть президентом. АСовбез— это орган, где сосредоточен весь силовой блок: полиция, армия, пограничники ... Вся сила встране теперь вруках Назарбаева доконца жизни. Исовершенно неважно, кто будет президентом. Раньше говорили: вот, вКазахстане диктатура, культ личности. Ноэто было неформально, атеперь— официально. Нурсултан Назарбаев— казахский суперхан».

Одну изгор, которая возвышается над Алматы, в2008 году переименовали вПик Нурсултан. Фото: Остап Ярыш/ Громадское

Товарищ майор видит все

Практически каждый вечер ссеми додесяти часов вовсем Казахстане перестают работать социальные сети. Почти невозможно зайти вFacebook, YouTube, Telegram инекоторые другие платформы. Постранному стечению обстоятельств, именно вэто время начинает онлайн-трансляции Мухтар Аблязов— бизнесмен иглавный оппозиционер, который из-за преследования властей живет сейчас воФранции. Ввидеоблоге онпризывает ксопротивлению власти.

Вминистерстве информации Казахстана— именно уних есть возможность блокировать доступ кинтернету— отрицают свою причастность иутверждают, что причины сбоев имнеизвестны. Однако, когда однажды Аблязов неожиданно начал трансляцию нанесколько часов раньше, вобед, соцсети вКазахстане сразуже перестали работать. Опятьже, постранному стечению обстоятельств.

Для правозащитника иактивиста Галима Агелеуова, худощавого мужчины стипичной центральноазиатской внешностью, замного лет деятельности такие вещи уже стали привычными.

—Спецслужбы мониторят все винтернете, особенно страницы общественных активистов. Бывает, напишешь какой-то критический пост или призыв собраться наулице— ивсе, тебя невыпускают издома,— рассказываетон.

—Вкаком смысле?

—Впрямом. Наследующее утро под подъездом ждет полицейская машина. Они незаходят вквартиру, ничего неговорят, просто стоят икараулят. Акак только тыпоявишься напороге— под руки исразу врайотдел. Уменя так было несколько раз. Ауже там процедура стандартная: несколько часов допрашивают, азатем рвут протокол иотпускают. Доследующего раза, если, конечно, неучудишь ничего криминальнее, чем пост вFacebook.

Улицы города постоянно патрулируют полицейские, Алматы, Казахстан, 7июня 2018год. Фото: Остап Ярыш/ Громадское

Криминалом вКазахстане считается любая активная деятельность против центральной власти. Преследование демократии здесь маскируют под борьбу стерроризмом. Для этого даже придумали новую статью вуголовном кодексе, №174: разжигание социальной, национальной, родовой, расовой ирелигиозной вражды. Заэто грозит до20лет заключения. Террористы поней несидят, ведь ихздесь просто нет. Авот общественных деятелей— полно. Впрошлом году по174-й статье зарегистрировали 219нарушений.

Большинство этих случаев, рассказывает Галым Агелеуов, касаются именно публичных активистов. «Встатье очень размыты сроки иформулировки, поэтому поней можно привлечь любого. Что прокуроры успешно иделают. Если говоришь что-то против власти— разжигаешь социальную рознь. Вконце концов, говори что угодно, нонеделай этого публично. Свобода слова вКазахстане заканчивается накухне».

Борьба стерроризмом— прекрасный повод усилить контроль ивне интернета. Накаждой станции метро вАлматы установлены металлоискатели исканеры, асумки пассажиров проверяют сотрудники подземки вголубых мундирах, которые напоминают форму полиции. Религия также под наблюдением спецслужб. Вкаждой без исключения мечети ицеркви Казахстана— большой или маленькой, вгороде или селе— обязательно должны быть камеры. Бог все видит. Товарищ майор теперь тоже.

Накаждой станции метро вАлматы установлены металлоискатели исканеры, асумки пассажиров проверяют сотрудники подземки вголубых мундирах, которые напоминают форму полиции, Алматы, Казахстан, 7июня 2018года. Фото: Остап Ярыш/ Громадское

Работник метрополитена вцентре Алматы, Казахстан, 5июня 2018год. Вгороде из-за газа отавтомобилей иэлектростанций ощутимо нехватает свежего воздуха, натретий день пребывания там начинает печь горло, люди вынуждены носить маски. Фото: Остап Ярыш/ Громадское

Однако вКазахстане следят нетолько засобственными гражданами. Кнашему сГалимом разговору присоединяется его знакомый Джамшет— активист из одной из стран Центральной Азии, который из-за преследования вынужден был эмигрировать вЕвропу. Запоследние три года Джамшет посещает Центральную Азию впервые.

—Втечение первых дней вАлматы явидел одного итогоже человека втрех совершенно разных местах. Впервый раз мне просто запомнилось его лицо. Вовторой— обратил нанего внимание. Натретий день яснова заметил его среди толпы. Наши взгляды намгновение встретились, ионрезко отвернулся. Думаете, это случайность?

—Конечно, нет. Слежки заактивистами здесь— нормальная практика,— говорит Галым. —Замечали что-то еще?

—Вчастной квартире, которую яснял через Booking, случайно нашел скрытые камеры размером сдверной глазок. Утром перед выходом вгород язаклеил ихстикерами, акогда вечером вернулся домой, стикеров уже небыло. Ихкто-то забрал.

Вкаждой без исключения мечети ицеркви Казахстана— большой или маленькой, вгороде или селе— обязательно должны быть видеокамеры (нафото— центральная мечеть науглу улиц Пушкина иМаметовой, Алматы, Казахстан, 7июня 2018года). Фото: Остап Ярыш/ Громадское

Казашки возле центральной мечети, Алматы, Казахстан, 7июня 2018года. Фото: Остап Ярыш/ Громадское

Большая семья Казахстан

—Алматы— это отдельное государство, совсех сторон окруженное Казахстаном,— шутит Данил Бектурганов.

—Нам, конечно, хотелосьбы быть окруженными Британией, нокак-то неповезло,— смеясь добавляет его жена Лариса, которая присоединяется кнам.

Население Казахстана рассредоточено наогромной территории очень неравномерно, анавсю страну есть три города-миллионника: Астана, Алматы иШымкент. Жизнь, хоть инетак активно, бурлит ивсеверных городах около российской границы. Вцентральной части страны простираются необозримые ипрактически незаселенные степи.

«Если вКазахстане нет целостного общества как такового, тооткуда возьмется гражданское? ВАлматы еще есть какие-то движения, здесь другая атмосфера. Поэтому иговорю, что мыкакбы отдельная республика. Астана— столица, город чиновников, там глухо. АШымкент— это вообще большой базар, который ежегодно разрастается ипостепенно захватывает все вокруг. Общественного активизма вшироком смысле унас нет, общество очень конформистское. Спроси улюдей наулице облокировке соцсетей: каждый третий скажет, что вэтом виноват сам Аблязов. Неделалбы трансляций— неблокировалибы»,— пожимает плечами Бектурганов.

Его поддерживает Лариса: «ВКазахстане, особенно внебольших городах, оперируют понятиями негражданственности, апонятиями семьи. Асемья здесь— это пятьсот-семьсот человек, иэтоте, кого тыдолжен знать поименно ивлицо. Все тети, дяди, ихдети, внуки, троюродные сестры, племянники.

Икогда кто-то изсемьи куда-то пробивается, все мгновенно онем вспоминают. Свои начинают подтягивать своих, выстраивается цепочка. Весь Казахстан переплетен этими волшебными родственными нитями, авсе казахи— это одна большая семья».

Однако есть ипротивоположный конец этой невидимой веревки, которая прочно связывает членов семьи друг сдругом. Семейственность икровные узы, объясняет Данил Бектурганов, здесь часто используют как один изнаиболее действенных методов давления.

«Тебя непохитят, неубьют, непомогут исчезнуть бесследно. Нобудут давить народственников. Особенно натех, кто живет вселах. Аким— председатель— там бог ицарь. Захочет— даст дров, захочет— недаст. Захочет— позволит пасти скот, азахочет— нет. Пойми, это Казахстан. Если акиму сверху скажут испортить кому-то жизнь, онсделает для этого все. Апотом натебя наезжает вся семья, вся эта тысяча человек водин голос начинает орать. Тыведешь себя неправильно, зачем выступаешь, неужели невидишь, как мыиз-за тебя страдаем!

Конечно, можно отказаться отсемьи инеобращать наних внимания. Ноэто— позор. Настолько стыдно, что ... —мужчина пытается найти подходящее слово, но, очевидно, неможет ничего подобрать. —Что это ... нузагранью. Тогда тыстановишься изгоем. Абез семьи вКазахстане невыживешь. Без нее ты— никто». Бектурганов, который весь вечер улыбался ишутил, мгновенно становится очень серьезным. Лариса молча кивает.

Уличная торговля овощами ифруктами, Алматы, Казахстан, 7июня 2018года. Фото: Остап Ярыш/ Громадское

Когда Назарбаев умрет

Все эти проблемы хорошо известны Саяжан, чье имя сказахского переводится как «душа тени». Девушка выросла вконсервативной семье ивоспитывалась втрадиционных ценностях, поэтому семья для нее имеет большое значение. Сейчас Саяжан— студентка иактивистка единственной вКазахстане независимой молодежной организации. Когда она начала деятельность, наеесемью также начали давить.

«Ярешила провести эксперимент иподала вгородской совет заявку напроведение мирных демонстраций. Насамом деле янесобиралась ничего организовывать, хотела посмотреть нареакцию власти. Через некоторое время вдом моей мамы, которая вообще живет далеко загородом, пришли незнакомые люди. Они начали рассказывать, мол, ваша дочь становится наложный путь, делает большую ошибку, ивыпонимаете, какие последствия могут быть для семьи. Зачем молодой девушке этот активизм, поговорите сней по-доброму, выже еемать, как-никак».

Затем вгородской совет вызвали саму Саяжан. Еепосадили вкабинете какого-то чиновника ипровели долгий разговор. Задавали много вопросов. Для чего? Кто надоумил? Осознаетли она всю серьезность своих намерений? Наконец перед ней положили заявление оботказе отпроведения демонстраций. Все уже было заполнено. Саяжан нужно было только поставить подпись.

—После этого началось сильное давление вуниверситете,— продолжает девушка. —Несмотря нато, что яхорошо училась, преподаватели отказывались ставить мне оценки, угрожали, что неполучу диплом. Это значит, что мой эксперимент удался. Если тынезависимый активист, или еще хуже— выступаешь против власти— торискуете незакончить университет. Мне повезло: вэтом году яполучу диплом.

—Ачто дальше делать, после выпуска?

—Хочу эмигрировать вТаиланд иполучить там гражданство.

Ответ Саяжан меня удивляет.

—Акакже активизм, стремление кпеременам, это все?

—Ксожалению, вКазахстане яневижу никаких перспектив. Как для себя лично, так ивцелом.

Центральный продуктовый рынок, Алматы, Казахстан, 7июня 2018год. Фото: Остап Ярыш/ Громадское

Галым Агелеуов считает, что никакого улучшения вКазахстане ждать нестоит, пока жив Назарбаев:

«После того, как онумрет, короткий период будет еще хуже. Уследующего президента небудет мандата доверия отэлит, анарод небудет воспринимать его так, как Назарбаева. Начнется борьба затрон, илиберальной части общества важно использовать этот момент для воплощения изменений. Если очень активно иправильно действовать, все цели будут достигнуты».

Нодалеко невсе вКазахстане разделяют такое мнение.

«Протестуютте, кто недоволен своей личной жизнью иукого какие-то личные проблемы»,— машет рукой 24-летний Вальхан, который занимается digital-маркетингом. Явстречаю его водном избаров Алматы, где напервый взгляд царит довольно либеральная атмосфера.

«ВКазахстане нормально живется, стабильно. Явполне доволен. Пока тынелезешь вполитику, тебя никто нетрогает ипозволяет спокойно заниматься своим делом. Азачем туда лезть идумать оней, скажи мне? Гораздо лучше, когда тебе безразлично. Тогда иживется спокойнее, потому что тынепроникаешься всякими ненужными вещами».

Вальхан начинает расспрашивать, как живется вУкраине после Революции Достоинства. Говорит, что казахские ироссийские медиа говорят, что стало намного хуже. Довольныли украинцы властью, как влияет налюдей война, какие зарплаты? Выслушивает рассказ онелегком процесс реформ иборьбу скоррупцией, общественный активизм ито, как сложно даются изменения. Качает головой.

—Ктобы что ниговорил, диктатор— недиктатор, ноНазарбаев— хороший лидер. Итакогоже мнения подавляющее большинство населения Казахстана. Онвсе здесь держит впорядке. Мне— двадцать четыре, вся моя жизнь прошла при Нурсултане Назарбаеве. Ичто, нормально живу!

—Инестрашно?

Вальхан скептически улыбается, смотрит наменя так, будто яничего непонимаю.

—Страшно будет, когда Назарбаев умрет. Тогда, мой друг, будет по-настоящему страшно.

Мурал надоме, Алматы, Казахстан, 7июня 2018год. Фото: Остап Ярыш/ Громадское