Тест на родительство. Почему иногда детей возвращают обратно в интернаты — история одной семьи

Случаи, когда ребенка после усыновления или взятия под опеку возвращают обратно в интернат, довольно редко становятся публичными. О них предпочитают молчать, чтобы избежать осуждений и излишних обсуждений.  

В семье Оксаны Кусяк, воспитывающей троих приемных детей, такая история случилась весной этого года. О самом тяжелом решении, которое ей пришлось принять за весь свой десятилетний опыт приемного материнства, — в материале hromadske. 

(имена всех детей в тексте изменены по просьбе героини) 

Набитые шишки

Оксана всю жизнь была занята — спешила, много работала, имела бизнес по изготовлению дверей, которым сама управляла. Когда сыну было семь, развелась с мужем, начала воспитывать ребенка сама. Было тяжело, свободного времени почти не оставалось. Не заметила, как сын повзрослел.

В девятом классе парень впервые спросил Оксану: а не смеялись бы над ним дети в школе, если бы у них в семье появился ребенок из интерната или детского дома? Так он выражал свое желание иметь брата или сестру. Женщина тогда не уделила внимания словам сына. Хотя через несколько лет задала себе такой же вопрос.

Убыточность предприятия и эмоциональное выгорание привели Оксану к тому, что она решила оставить свой бизнес и пойти работать в крупную компанию. Ресурса и свободного времени на себя появилось больше. Поэтому, когда однажды в соцсетях Оксана увидела уведомление о недавно созданном сообществе, которое планировало посещать детские дома Львовской области, — поняла: она должна быть с ними.

С января 2010 года Оксана почти каждые выходные ездила в детдома. Общалась с детьми, помогала им раскрыть себя, проводила мастер-классы.

«Мы планово ездили к детям. Материально мы им не помогали. Но тогда у передо мною встал вызов — а могу ли я сделать для них что-то большее?» — вспоминает Оксана.

У женщины было ощущение – она не стала мамой со своим сыном.

Через четыре года Оксана взяла под опеку двоих детей. 16-летнюю Елену и 14-летнего Василия, сестру и брата. К ним в детский дом уже приходили знакомиться и другие семьи-кандидаты, но соцработники и служба по делам детей все же предпочли Оксану.

Первый год вся семья набивала шишки. Сначала женщина думала: если воспитала своего сына, то с приемными тоже справится. За плечами к тому же были тренинги, обучение для приемных родителей, мастер-классы.

Жизнь учила ее другому — дети уже были взрослыми, со своими травмами, страхами, с которыми нужно было сживаться.

Оксана стала регулярно ходить на встречи с другими родителями-опекунами и постепенно к ней приходило понимание — проблемы ее семьи не уникальны, с ними сталкиваются все.

Шло время, и дети становились более спокойными, отношения в семье налаживались. Оксана начала задумываться над тем, чтобы взять на попечение еще детей и создать детский дом семейного типа (ДДСТ, — ред.). Она подала свою кандидатуру во Львовский городской совет. В планах города тогда было создать два ДДСТ и обеспечить эти семьи жильем.

«Вместе со мной отправились еще семь семей-претендентов. Конечно, я думала, что выберут кого-нибудь из них, а не меня. К тому же другие кандидаты подавались парами, а я была одна», — рассказывает женщина.

К удивлению Оксаны, выбрали именно ее.

Это не о мире в семье

Но создавать новый дом семейного типа Оксане не пришлось. Случилось так, что в одном из городских ДДСТ, где проживали восемь детей, приемная мать попала в больницу. Оксана согласилась временно присмотреть за детьми вместо нее. Через неделю женщина умерла.

«Я отказалась создавать свой новый ДДСТ и решила оставаться с этими детьми. Меня отговаривали, переспрашивали, хорошо ли я подумала. К тому же у меня уже было двое приемных детей и еще над одной девочкой оформила опеку позже», — рассказывает Оксана.

Так женщина стала матерью-воспитательницей для десятерых детей.

Шли годы, дети взрослели, покидали Оксану, чтобы строить собственную жизнь. В конце концов в семье осталось четверо детей. Для того чтобы ДДСТ продолжал существовать, нужен был как минимум еще один ребенок. Оксана мечтала, что возьмет под опеку «маленькую девочку», и они будут жить по-прежнему.

«Но когда нужно было окончательно решать, я поняла, что больше не смогу. Обратилась в соответствующие службы, и мы стали обычной попечительской семьей, переехали обратно в мою квартиру. Дети постарше ушли, младшие остались со мной — все произошло естественно и мирно», — говорит женщина.

Спокойствие в семье вскоре начало разрушаться. У одного из приемных сыновей Оксаны, 15-летнего Олега, наступил подростковый возраст. Сказывались его ментальная инвалидность и карантин весной 2020-го, который запер всех членов семьи в одной квартире, как в тюрьме.

«В закрытом пространстве болезнь Олега еще больше обострилась. В семье стало невыносимо. Он был физически опасным, брался за ножи, постоянно донимал меньших детей. Мог проснуться в 6 утра и куда-то уйти, я вызвала полицию. У нас в квартире была выбита дверь из-за того, что его что-то нервировало. Бывало, что я брала детей к себе в комнату, мы запирались на ключ, пока Олег не успокоится. Тогда я выходила с ним побеседовать. Это было совсем не о мире в семье», — вспоминает Оксана.

Бывало, подросток выходил на балкон и кричал, вызывал полицию из-за того, что над ним якобы издевались. Приезжал отдел по борьбе с насилием в семье, чтобы проверить, действительно ли это так. Все жили в постоянном стрессе.

У Оксаны просыпались и свои страхи. Думала, не возникнет ли излишнего внимания вокруг ее семьи, представляла, как они все вместе будут выходить на улицу, переживала, не начнут ли соседи жаловаться на то, что происходит в их доме.

Ни разу Оксана не думала о том, чтобы отказаться от Олега и исключить его из своей жизни. Она размышляла, как решить проблему, выйти из кризиса, наладить отношения.

«Когда моя психотерапевтка объяснила уровень стресса, в котором я жила, а я посмотрела на себя со стороны, меня накрыло волной истерики. Я понимала, что нужно просто выжить», — рассказывает Оксана.

Едва ли не последней каплей стал медосмотр ее младших сыновей, на котором выяснилось, что на фоне стресса у ребят ухудшилось зрение, развивалась близорукость, а у одного — начался гастрит.

«Я понимала, если гангрена — лучше удалить один палец, чем ампутировать всю ногу», — говорит женщина.

Оксана обратилась в службу по делам детей. В течение полугода за Олегом наблюдали, проводили мониторинги. Весной 2021-го подростка изъяли из семьи и перевели в спецшколу-интернат.

Дышать в семье стало легче. Оксана забирала Олега на выходные и каникулы, в течение недели разговаривала с ним по телефону. В те короткие периоды, когда он возвращался домой, женщина еще раз убеждалась — ее решение было верным. Младшим сыновьям, которые входили в подростковый возраст и имели проблемы с развитием, необходима была безопасная среда, чтобы учиться. Они не могли жить в постоянной тревоге и думать лишь о том, как обрести покой.

Возвращения не избежать

Кроме того, что Оксана воспитывает своих приемных детей, она также консультирует людей, которые собираются оформить опекунство или усыновление, проводит обучающие тренинги для воспитателей детских домов семейного типа. Каждые два года они должны проходить обучение — повышать квалификацию.

«Родителям-опекунам легче, потому что они могут обратиться за помощью в социальные службы, общественные организации. Они не одни. С усыновителями — иначе. Из-за тайны усыновления, когда возникают какие-либо проблемы, они остаются с ними один на один. К тому же бытует заблуждение, что усыновленные дети вроде как свои», — говорит Оксана.

Каждый год в Украине разусыновляют до 2,5% детей. Нет единственной причины, почему это происходит. Каждый случай — особый, объясняет глава правления общественного союза «Украинская сеть за права ребенка» Дарья Касьянова. А каждое решение — тяжелое и мучительное. К нему могут прийти и усыновители, и приемные родители, и воспитатели ДДСТ.

Сейчас около полутора тысяч семей стоят в очереди на усыновление детей младшего возраста. Потенциальные родители надеются, что маленький ребенок легче адаптируется, быстро забудет все, что с ним было, не нужно будет ничего придумывать, и его примут в семью как родную.

«Но по определенным причинам этого не происходит. Ребенок взрослеет, меняется, и семья принимает решение, что не сможет дальше быть с ним. Потому что он стал другим, начали проявляться его гены, с ним сложно, это не то, на что они рассчитывали. Поэтому и возникают случаи разусыновления, и статистически их немало», — рассказывает Дарья и добавляет, что в выборе ребенка семьям следует чаще обращать внимание на старших детей, с которыми легче договариваться, можно выстраивать отношения, границы и вместе учиться притираться друг к другу.

Со стороны детей, которые попадают в новую семью, также может возникнуть неприятие. Они не всегда готовы принимать любовь родителей, жить с другими детьми.

«Я всегда говорю кандидатам-усыновителям — не ждите любви сразу. Ребенок до вас пережил ужасное потрясение — потерял свою семью, был в интернате. Заполнить эту душевную пустоту очень тяжело. Мы обычно говорим семьям, что на это необходимо вдвое больше времени по сравнению с тем, если бы ребенок был без семьи», — говорит Дарья.

Бывают случаи, когда семья может быть действительно неготова к усыновлению. Дарья вспоминает историю, как одна женщина на эмоциях решила взять под опеку троих детей. Прочла в газете объявление, быстро оформила документы, приехала и забрала их. Через месяц после того, как на шум от детей несколько раз пожаловались соседи, женщина решила вернуть их обратно — привезла и оставила у дверей детского дома.

«Эта женщина позвонила мне. Она плакала, говорила, что это было для нее тяжелое решение. Когда уехала, поняла, что натворила. Она спрашивала: “Что мне делать? Ехать извиняться? Забирать их обратно?” Но так это не работает. Дети — не игрушки, которые ты приехал, взял, вернул назад. Потом они долго не шли на контакт с другими усыновителями. Было очень тяжело с ними работать и найти им семью. В конце концов их усыновила семья из Америки», — рассказывает Дарья.

Ребенок, которого решили вернуть, ни в коем случае не должен оставаться один. Важно, чтобы с ним был человек, на которого можно опереться, положиться. В Украине после разусыновления попадают обратно в интернат, где все воспитанники со своей болью. За границей в таких случаях детей поселяют в малые групповые дома на 5-6 человек, где у каждого есть своя комната, и где с ними индивидуально работают специалисты — психологи и социальные работники.

Дарья рассказывает историю одного подростка, вернувшегося из семьи обратно в интернат и страдавшего от издевательств, насмешек, злорадства со стороны детей и воспитателей. «Мол, а чего ты хотел? Кому ты нужен?»

«Возвращение — это непросто для ребенка. Ему нужна психологическая и эмоциональная поддержка, объяснение, почему это случилось, чтобы снизить уровень травматичности. Легче бывает и когда родители признают, что это они не справились», — говорит Оксана Кусяк и добавляет: «Нужно делать все, чтобы было меньше возвращений. Популяризировать учебные программы и для усыновителей. Побуждать обращаться за помощью в социальные службы, к психологам. А также убрать стигмы “осуждения”, что родители не справляются. Возможно, тогда такое сложное решение, как возвращение, нанесет значительно меньший вред ребенку».

Несколько раз в месяц Олег приезжает на выходных к Оксане, своим братьям и сестрам, готовит для них завтраки. Они не видятся каждый день, но все еще остаются семьей.